Ключи к смыслу жизни

Скажем, любовь издавна считалась «кайфом» очень серьезным, но — если каждое дело, каждый дар внешнему миру для тебя чи­стая обуза, то и любовь быстро окажется тебе не по карману. Это же сколько хлопот (с риском унизительного поражения), чтобы завоевать свой «предмет», да и победа тут же навлекает на тебя новую мороку: ты должен сделаться защитником, кормильцем... Не проще ли оставить от любви одну лишь приятную сторону — секс? Но ведь и секс требует чем-то поступаться, хоть на полчаса ублажить и партнера, — спокойнее перейти к мастурбации, чтоб уж совсем никому ничего не давать, совсем ни от кого ни в чем не зависеть. Однако и мастурбация требует каких-то усилий, какой-то специфической готовности — ну, так сделаем укол, и будем иметь всё сразу и без хлопот».

Я цитирую Мелихова по статье Г. Померанца «Подлинное и призрачное счастье». Вот что пишет сам автор этой статьи:

«Что-то накапливалось, накапливалось — и вдруг стало оче­видным. Дело не только в наркомании. И не в доступности хи­мического рая, сравнительно с сексом. Доставать шприцы и всё прочее — тоже хлопотливое дело, примитивный секс иногда об­ходится дешевле, отдельный атом-индивид может выбирать и во­дочку. Страшен весь клубок дешевых развлечений. Но наркома­ния, вместе со СПИДом, многократно ускорила процесс распада культуры. Если западная цивилизация не встряхнется, не найдет сил для возрождения, — Китай, расстреливая торговцев наркоти­ками, без выстрела выиграет четвертую мировую войну.

Черную работу проделает Черная Смерть. Страны христиан­ской цивилизации опустеют, как некогда Западная Римская им­перия, и мирно (или почти мирно) будут присоединены к Под­небесной. Которая одним махом покончит и с экологическим кризисом, и с взрывным ростом населения, и с правами человека, и со СПИДом.

Единственная альтернатива искушениям призрачного сча­стья — путь, на котором мы встречаемся с подлинным счастьем. Я этот путь испытал. Трудность — в том, как передать свой опыт. Как передать свое чувство иерархии, свое понимание Себя как многослойного начала? Где на величайшей глубине действует Бо­жья воля, поближе к поверхности — творческая воля и только на самой поверхности — воля к простым радостям. Которые тоже не дурны, если знают свое место».

Про разрушительную работу мы знаем хорошо. Если задумать­ся, то беспробудное пьянство, в которое выродилась иллюзия счастья в нашей родной стране, уже произвело опустошительный эффект Черной Смерти. Мы уже имеем дело с опустевшей Рос­сией, реальная демографическая ситуация в которой не дает ни­каких шансов на заполнение пустоты. Точнее говоря, этот шанс дают нашей земле только мигранты с Кавказа и мигранты с того же Востока, в основном, из Китая.

Про будущее сложно что-либо утверждать однозначно. На ме­сто Китая в приведенной выше цитате другие авторы ставят дру­гие восточные цивилизации. Однако во всех подобных взглядах есть нечто общее. Цивилизациями, которые выживут, философы считают именно те, в которых сохранились традиционные поня­тия о смысле человеческой жизни как о долге, который человек принимает в качестве собственного — внутреннего счастья.

Что касается иерархии, о которой пишет Г. Померанц, то ее образы вовсе не секретны и существуют во всех традиционных культурах, включая сюда и европейскую и традицию отечественной мысли.

В 30-х годах XX века французский писатель и философ Жан Поль Сартр придумал термин «экзистенциализм» для описания ряда учений сходно мыслящих философов, но еще в середине XIX века первый одинокий философ, задумывавшийся о смысле че­ловеческого бытия, — Франц Киркегор писал о том, что каждый человек должен прислушиваться к «внутреннему смыслу» своего бытия.

Он делил человеческое существование на аутентичное — имею­щее смысл, и неаутентичное — смысла не имеющее. Причем аутентичным Киркегор считал существование человека, способ­ного чувствовать свою внутреннюю сущность и отдельность зада­чи своего существования, от существования других людей.

Задача существования это и есть долг.

Неаутентичным, в свою очередь, Киркегор считал человека, существование которого определяется тиранией толпы (plebs).

Именно из словаря Киркегора слово «плебс», или плебей, про­никло в наш лексикон. Но мы забыли, что изначально это сло­во, имеющее в нашем языке отчетливо пренебрежительный от­тенок, обозначало человека, не способного обращаться к своей «внутренней сущности», человека, поведение которого целиком определяет толпа.

«Толпа» Киркегора — это и есть то, что мы с вами выше назы­вали внешним миром. В середине IX века люди еще не знали ни кино, ни телевидения, ни других средств массовой информации.

«Аутентичное» существование Киркегора — это способность обращаться к своей внутренней сущности, которая для философа является носителем смысла жизни любой человеческой индиви­дуальности. В глубинах человеческого «Я» хранится истина, кото­рая для христиански мыслящего философа, несомненно, являет­ся образом и подобием Божьим внутри каждого человека.

Наше профессиональное мышление сильно исказило мысль Киркегора. От его термина «аутентичность» произошел хорошо известный нам термин «аутизм», описывающий провал личности в собственное внутреннее пространство, сопровождающийся по­терей способности адекватно реагировать на события внешнего мира.

Но мы забыли о том, что существование болезненного аутизма вовсе не отменяет необходимость естественной аутентичности, как элемента жизненно необходимого для нормального суще­ствования человеческой психики.

Я очень люблю пример «иерархии счастья», записанный в са­мом начале прошедшего столетия Василием Розановым.

«Мой Бог — бесконечная моя интимность, бесконечная моя индивидуальность. Интимность похожа на воронку, или даже две воронки. От моего «общественного я» идет воронка, суживаю­щаяся до точки. Через эту точку — просвет, идет только один луч: от Бога. За этой точкой — другая воронка, уже не суживающаяся, а расширяющаяся в бесконечность: это Бог. Там — Бог». Так что Бог

1)  ...и моя интимность,

2)  ...и бесконечность, в коей самый мир — часть». Оказывается, психиатрия с ее понятием «аутизм» была в чем-то

права. Для понимания иерархии нужно прикоснуться к той бес­конечности, в которой, по Розанову, «весь мир — часть». Путь к этой бесконечности проходит через точку концентрации внима­ния на внутреннем мире. Концентрация на внутреннем «сужает воронку» нашего повседневного мировосприятия, заполненного суетой внешнего мира, до точки покоя. А точка покоя открыва­ет путь лучу от Бога, лучу, идущему из бесконечности. Иерархия ценностей, по мнению Розанова, возникает именно таким пу­тем — с помощью луча из бесконечности. Получается примерно такая картинка

«Точка Розанова»

1 — «общественная воронка»;

2 — «воронка индивидуальности»;

3 — «точка Розанова», которую мы в этой главе называем «транс» по М. Эриксону.

(В тексте Розанова схемы нет. Схематическое изображение мое. — А.Д.)

В современной психологии такая точка концентрации на внутреннем называется трансом или особым — измененным — состоянием сознания. Причем измененное состояние сознания важно не само по себе, как некая отдельная ценность: оно лишь дверь, позволяющая почувствовать луч из бесконечности, кото­рый позволяет отстранение с точки зрения бесконечности уви­деть, что в индивидуальной жизни имеет смысл, а что — нет.

Собственно говоря, именно так — сужая воронку общественно­го сознания, создают свою иерархию смыслов и учатся находить задачу своего существования или подлинный смысл жизни все традиционные культуры. Христианскую молитву, буддистскую медитацию, размышления над коанами дзен, медитативное ис­кусство рисования иероглифов и бесконечное вращение суфий­ских дервишей в танце, — все это можно описать розановскими словами о сужении общественной воронки и открытии воронки бесконечности.