Боевой гимн матери-тигрицы

Впрочем, не в моем случае. С того момента как родилась София, я вглядывалась в её симпатичное и умное личико, и меня переполняла решимость не дать этому произойти с ней, не вырастить слабого ребёнка, качающего права, не позволить моей семье прийти в упадок.

Это было одной из причин, по которой я настаивала, чтобы София и Лулу занимались академической музыкой. Я знала, что не могу искусственно заставить их чувствовать себя бедными эмигрантскими детьми. Никак нельзя было скрыть тот факт, что жили мы в большом старом доме, владели двумя автомобилями, а во время отпусков останавливались в прекрасных отелях. Но я могла сделать так, чтобы София и Лулу были глубже и образованнее, чем мои родители и я сама. Академическая музыка - это противоположность краха, лени, пошлости и испорченности. Для моих детей она была возможностью добиться того, чего не добилась я. Но это также связывало их с высочайшей культурой моих предков.

В моей антиупадочной кампании были и другие составляющие. Как и мои родители, я требовала, чтобы София и Лулу знали китайский и были отличницами. "Всегда трижды проверяйте свои экзаменационные ответы, - говорила я им. - Выискивайте слова, которые не знаете, и запоминайте точные определения". Чтобы убедиться, что София и Лулу не станут испорченными и порочными, как Римская империя накануне краха, я также настаивала на их занятиях физическим трудом.

"Когда мне было четырнадцать, я лично с помощью кирки и лопаты вырыла плавательный бассейн для моего отца", - неоднократно рассказывала я дочерям. И это правда. Бассейн был меньше метра в глубину и три метра в диаметре и больше походил на чан, но я, в самом деле, выкопала его на заднем дворе нашей хижины, на озере Тахо, на покупку которой - любила повторять я, - я пылесосила одну половину дома, а моя сестра пылесосила другую. Я мыла туалеты, выпалывала сорняки с газона и подстригала кусты. Однажды я построила для папы сад камней: мне пришлось таскать валуны, каждый из которых весил больше двадцати килограммов. Поэтому я такая сильная".

Поскольку я хотела, чтобы девочки занимались музыкой так много, как только возможно, я не просила их подстригать кусты или рыть бассейны. Но я старалась сделать так, чтобы они как можно чаще поднимали тяжести - выносили мусор по воскресеньям и таскали чемоданы во время путешествий или переполненные корзины с грязным бельём вниз и вверх по лестнице. Любопытно, что у Джеда были противоположные желания. Он переживал, когда видел девочек, таскающих тяжести, так как беспокоился за их здоровье.

В дополнение к урокам, которые я давала девочкам, я постоянно вспоминала, что говорила мне моя мама, когда хотела пожурить: "Будь честной, будь скромной, будь простой". На самом деле она, конечно, имела в виду: “Убедись, что ты занимаешь первое место, а до тех пор будь скромнее”.

Одним из основных принципов моего отца было: “Никогда не жалуйся и не извиняйся. Если что-то в школе кажется несправедливым, просто трудись в два раза тяжелее и будь в два раза лучше”. Эти принципы я также постаралась привить Софии и Лулу.

Наконец, я требовала от девочек больше уважения к себе, как того требовали от меня мои родители. Но именно в этом я преуспела меньше всего. Повзрослев, я приходила в ужас от того, что родители могут что-то во мне не одобрить. Однако с Софией, и особенно с Лулу, все было иначе. Кажется, Америка привила им то, что не свойственно китайской культуре. В китайской культуре дети не задаются вопросами, им в голову не приходит не подчиниться родителям или хамить им. В американской же культуре -  в книжках, сериалах и фильмах - дети бесконечно дерзки и демонстрируют собственную независимость. Как правило, это родителям надо преподать урок жизни - с помощью их детей.

Глава 6 Круг добродетели

 Стремя первыми учителями музыки Софии не особенно повезло. Первой, с которой София познакомилась в три года, была суровая пожилая болгарка по имени Элина, жившая по соседству. Она предпочитала бесформенные юбки и гольфы и, казалось, несла на своих плечах горести всего мира. Придя в наш дом на первый урок, она час играла на фортепиано, пока мы с Софией сидели на диване и переживали эту мучительную пытку. Когда урок закончился, мне показалось, что мою голову засунули в духовку; София же играла с бумажными куклами. Я боялась сообщить Элине, что её методика не сработала, так как опасалась, что она с плачем бросится с моста. Так что я сказала ей, что мы будем счастливы взять ещё один урок и что я позвоню ей в ближайшее время.

Вторым учителем был Эм Джей - бывший военный, своеобразный маленький, коротко стриженый человечек в круглых очках. Мы даже не могли сказать, был Эм Джей мужчиной или женщиной, но он всегда носил костюм и галстук-бабочку, и мне нравился его деловой стиль. Когда мы встретились, он уверенно сказал мне, что София музыкально одарена. К сожалению, через три недели занятий Эм Джей исчез. В один прекрасный день, когда мы приехали к нему домой на урок, там не оказалось ни следа его пребывания. Вместо него в доме жили незнакомые люди, и стояла совершенно другая мебель.

Нашим третьим учителем был вкрадчивый и простоватый Ричард, парень с широкими бёдрами Он сообщил, что у него есть двухлетняя дочь. Во время нашей первой встречи он прочитал мне и Софии большую лекцию о том, как важно жить сегодняшним днём и играть для себя. В отличие от прочих учителей он сказал, что не верит в учебники, написанные другими, и вместо этого делает акцент на импровизации и самовыражении. Ричард заявил, что в музыке нет никаких правил, только чувства, что ни у кого нет права судить, что правильно, а что нет и что мир пианистов был разрушен меркантильностью и беспощадной конкуренцией. Бедняга; подозреваю, он даже не знал, что это такое.

Как у старшей дочери китайских эмигрантов у меня не было времени на импровизации и изобретение собственных правил. У меня есть фамильная честь, которую надо поддерживать, и пожилые родители, которым нужно мною гордиться. Мне нравятся чёткие цели и конкретные мерила успеха.

Поэтому мне понравился метод преподавания Сузуки. Шиничи Сузуки - всемирно известный преподаватель и философ, разработавший собственную методику раннего музыкального развития, которая базируется на повторении, прослушивании музыки, родительской поддержке и ответственности. На курс полагается семь учебников, и нужно начинать с первого. В каждом учебнике от десяти до пятнадцати пьес, и вам необходимо выучить их все по порядку. Упорно работающие дети разучивают по одной композиции в неделю, в то время как ленивые зубрят одну и ту же вещь неделями, а то и месяцами и иногда бросают занятия, поскольку им становится скучно. В любом случае суть в том, что одни дети учатся на книгах Сузуки гораздо быстрее других. Так что трудолюбивый четырёхлетка может заниматься по учебнику для шестилеток, а шестилетка - штудировать программу для шестнадцатилетних и так далее. Именно поэтому система Сузуки славится тем, что на ней вырастают вундеркинды.

Именно это и произошло с Софией. Когда ей исполнилось пять, мы уже работали с Мишель, потрясающей учительницей системы Сузуки; у неё была большая фортепианная студия в Нью-Хейвене, при Neighborhood Music School. Терпеливая и проницательная Мишель начала заниматься с Софией - она оценила её задатки, но считала, что можно добиться большего, и именно она привила девочке любовь к музыке.

Метод Сузуки идеально подходил Софии. Она по-настоящему быстро училась и могла долго оставаться собранной. Также у неё было серьёзное культурное  преимущество: большинство учеников в школе происходили из либеральных западных семей; их родители были безвольными и снисходительными, когда речь заходила о практике. Я помню девочку по имени Обри, которую заставляли упражняться по минуте в день за каждый год её возраста. Ей было семь. Других детей за упражнения вознаграждали мороженым или большими наборами Lego. А многих избавляли от практики на дни школьных занятий.