Трансперсональный проект: психология, антропология, духовные традиции Том II. Российский трансперсон

Таким образом, тенденция расширения языков сознания, дифференциации имманентно включает в себя вторую тенденцию – уменьшения структурной энтропии, увеличения жесткости, определенности и однозначности фрагментов сознания. Мы должны понять, что языки сознания представляют из себя не только семантические поля разной степени сложности и дифференцированности, но и проявляют внутреннюю архитектонику самого сознания. Язык и способ мышления тесно связаны друг с другом и взаимно определяют друг друга. Невозможность адекватного перевода понятий, их дифференциации приводит к сложности формирования целостного мышления и целостной картины мира. В процессе эволюции архитектоника сознания не только усложняется, но и возрастает степень жесткости границ семантических полей в языках соответствующего этапа.

Третья тенденция является, наверное, несколько абсурдной, так как говорит о примате инволюции по соотношению с эволюционными процессами. Есть Еклезиастова мудрость: «…преумножая знания, преумножаем скорбь». Это более всего относится к проблеме языков сознания. Приходится признать, что расширение смысловых пространств, фрагментация реальности и одновременно самого сознания только увеличивает раздробленность и конфликтность сознания. Если бы языки сознания были чистыми энергоинформационными полями Вселенной, мы, наверно, даже не затрагивали эту проблему в этой книге.

Языки сознания встроены в реальное функционирование личности, они являются объектом отождествления, отношения и переживания личности. Они являются смыслообразующими конструктами жизнедеятельности личности.

Современный человек более всего знаком с языком знаков, остальные он или забыл, или помнит фрагментарно, как слова из песни, уже давно не петой. В то же время жизнь разговаривает с нами на всех языках сознания, она все время целостна и уникальна независимо от слушателя…

Таким образом, мы полагаем, что человеческое сознание прискорбно расщеплено и диссоциировано на конфликтующие фрагменты. Предельной целью духовных практик является интеграция, воссоединение целостной ткани сознания.

Достижение целостности, интеграция, которые ставятся в качестве цели в практической психологии и психотерапии, в контексте исследуемой нами темы в некотором смысле являются раскрыванием и исследованием различных языков (сред функционирования и феноменологической реализации) сознания. В России данный подход реализовывается в интегративной психологии, разработке которой мы посвятили последнее десятилетие.

Обобщение научных знаний о человеке в единое целое способно не только выявить и ликвидировать пустоты, белые пятна последних на рубежах традиционных наук, но и расширить горизонты психологии за счет интеграции знаний и прикладных технологий из других наук и тех направлений, которые в соответствии с картезианской парадигмой считались ненаучными и даже антинаучными.

К концу ХХ столетия выявился тот факт, что философия и психология, по праву претендовавшие на роль лидеров человекознания, не обладали должной методологией комплексного познания человека, включая и биологические его составляющие. Методологический кризис, который возник в российской психологии, является очень продуктивным состоянием эволюции антропоцентрированных наук в том смысле, что породил к жизни идею коммуникативной методологии и обозначил вектор интегративного подхода в психологии.

Мы уже достаточно хорошо представляем, что учение об интегральной индивидуальности человека (В.С. Мерлин) является частной реализацией интегративной методологии внутри позитивистского понимания психологической науки. Для удовлетворения современного понимания интегративности необходима методологическая вооруженность такого уровня, которая не только вбирала бы лучшие достижения биологических, исторических, общественных наук, но и метанаучных концепций трансперсонального, религиозного, мистического, эзотерического характера, искусства и философии. При этом центральное положение в концептуальном плане должна занять интегративная психология.

Смена ориентиров государственного и общественного строительства, переживаемая Россией начиная с 80-х годов, накал межнациональных отношений, поиски новых идеологий, кризис в гуманитарных науках и в психологии, возвращение к традиционным истокам духовности, возникновение психотехнического и психотехнологического пласта психологии, многообразие в понимании предмета, задач и концептуального содержания сотен психологий требуют тех усилий, которые способствовали бы возникновению интегративной психологии.

На наш взгляд, развитие психологии связано со все большей интеграцией различных подходов, вначале рассматривавшихся как противоречащие, несовместимые, но впоследствии оказавшиеся вполне дополнительными. Более того, мы можем обозначить интегративный подход как эволюционно-адекватный. Развитие психологии приводит к росту популярности концепций, ориентированных на интегральный, целостный подход. Наиболее совершенным выражением этой идеи является интегральная психология К. Уилбера, который, продолжая традицию И. Канта, Ф. Брентано, В. Дильтея и Карла Юнга, смог создать целостную картину эволюции человеческого сознания и описать многоуровневый спектр психической реальности.

Развивая новые возможности трансперсонального проекта, в конце 90-х годов на концептуальном уровне В.В. Козлов ввел представление об «изначальном состоянии психики». Эта проблема достаточно подробно раскрыта в его докторской диссертации по социальной психологии.

В психодуховной традиции есть удивительной красоты метафора всецелокупности сознания, которой уже более двух тысяч лет, которая изложена в «Аватамсакасутре» индийских Ригвед: «В небесах Индры, как рассказывают, есть покрывало из жемчуга, каждая жемчужина в котором расположена так, что в ней отражаются все остальные».

Есть много других, не менее красивых метафор, мифов и историй, которые проявляют неистовое желание человеческого сознания ко всеобщности, чтобы «быть всем» и проявлять все. Собственно, он и является базовым проявлением человеческой души – обнаружить себя во всеобщей целостности.

Нам хочется обозначить основные качественные признаки всеобщности сознания и одновременно обнаружить те сопротивления в личности, которые не позволяют личности войти в это базовое состояние сознания.

Во-первых, в этом состоянии сознания человек трансцендирует время.

С одной стороны, человек живет в ограниченном структурированном линейном времени, более того, удивительно ценит это время и удивительно привязан к этому времени, к личностному структурированию этого времени.

С другой стороны, у человека всегда есть стремления совершенно противоположного характера – быть не ограниченным во времени, не ценить время, быть не привязанным ко времени и полностью отдать свою ответственность и волю в структурировании времени.

Предельное выражение трансцендирования времени мы находим в религиозных системах. Представления о трансценденции времени за пределами земной жизни – томлениях в подземном царстве мертвых, мучениях, странствованиях в призрачном мире, блаженстве в стране богов и героев – являются распространенными во всех культурах и мифах всех народов. Ясной проекцией вневременного существования являются онтологические картины существования человечества и всего мира – о «кончине миpa», например у древних германцев (сумерки богов) или в древнегреческих философских системах, в иудаизме, мусульманских теологических системах и в христианстве.

Не так важна содержательная и структурная реализация вечной жизни. То ли это будет происходить по схеме иудейской эсхатологии с торжеством зла язычников, нечестивых и беззаконных, на первых стадиях. Появление Мессии или Бога и борьбы сил зла против царства Божья, победы суда, спасения и «тысячелетнего царства» в блаженстве с воскресшими праведниками. То ли это будет вера в бессмертие через воскресение Христа как первой победы над смертью, то ли это реинкарнационные воплощения на земле, существование в различных отделах загробного мира Фомы Аквинского, или примитивной бинарности рая и ада. Не так важен метод трансцендирования времени и получения вечного существования – молитва, мытарство, праведность, питие сома – росы или, как в сказаниях Гомера, продолжительное употребление нектара, который был похож на вино, имел красный цвет и смешивался с водой.