Секреты поведения людей

Этот шаг оказался для Уайльда роковым. Судебное разбирательство вылилось в перетряхивание грязного белья и обратилось против него самого. По существу, процесс распался на две части. Первая — “Уайльд против маркиза Куинсберри” (3–5 апреля 1885 г.) и вторая — “Маркиз Куинсберри против Уайльда и Тейлора” (6 апреля — 26 мая 1885 г.). Возбуждая дело о клевете, писатель слишком передоверился эмоциям и не внял голосу рассудка. Его отношения с Альфредом Дугласом, которому в ту пору было около 24 лет, отличались неуравновешенностью и напряженностью. На протяжении всего их знакомства, состоявшегося в 1891 г., Уайльд не раз испытывал на себе истерические выходки молодого друга и во всем потакал ему.

Альфред откровенно ненавидел собственного отца, письменно грозил ему тюрьмой и расправой за вмешательство в личную жизнь, всячески подстрекал Уайльда к решительным действиям. С другой стороны, Уайльд надеялся на негласную поддержку и покровительство некоего высокопоставленного лица, которое тоже фигурировало в деле, но так и не было названо. Расчеты эти не оправдались.

Судья Керзон хорошо подготовился к процессу, собрал множество неопровержимых улик. В ходе перекрестного допроса обнаруживались все более компрометирующие подробности странного интереса Уайльда к 16-20-летним мальчикам, которым он делал дорогие подарки, снимал комнаты, возил за свой счет в Париж… Уайльд защищался виртуозно и не раз ставил своих судей в тупик парадоксальными рассуждениями о любви, красоте и зле (в судебном отчете то и дело попадаются ремарки о поведении публики: «Смех», “Аплодисменты”). Однако давление оказалось столь сильным, что он постепенно исчерпал все ресурсы красноречия. Тяжелым ударом явилось известие, что таинственное высокопоставленное лицо спешно покинуло Англию и отправилось путешествовать. Вместо обвинений маркизу Куинсберри судья все чаще выдвигал аргументы против Уайльда. Раскрылась пикантная история 1893 г., когда писатель еле выкрутился из щекотливого положения. Взбалмошный Альфред Дуглас подарил как-то платье со своего плеча одному из подростков, отиравшихся вокруг Тейлора. Все бы ничего, но в кармане пиджака обнаружилось подозрительное письмо, адресованное Уайльдом Дугласу. Завладевший письмом парень очень нуждался в деньгах, поэтому он пренебрег хорошими манерами и принялся шантажировать писателя. Хотя записка и не содержала прямых доказательств, Уайльд вынужден был признать, что в свое время выкупил ее за пятнадцать фунтов стерлингов “как собственный автограф”.

Процесс двигался к трагической развязке. Встревоженный адвокат писателя выразил удовлетворение ходом расследования и потребовал прекратить дело. Суд не возражал, однако тут же выдвинул обвинение против бывшего истца. Вечером 5 апреля 1895 г, Уайльда арестовывают.

Он был признан безусловно виновным и получил максимальное наказание — два года заключения. Недавний кумир публики отбыл свой срок “от звонка до звонка” в тюрьме ее величества Рэдинг в Беркшире…

106. Закон “метафизических раздумий”

Одним из свойств человеческой психики является «зеркализация». Суть этого явления в том, что сознание способно осознавать себя, т. е. делать размышление предметом размышления.

Особенность такого процесса в том, что «отражение» не одноразово, а может быть многократным, как это бывает при отражении зеркала в зеркале, когда они размещаются напротив друг друга.

Но более всего здесь примечательно и важно то, что появляется эффект превращения отраженного в отражающее. А это значит, что происходит скачок смены интереса, и то, что было поводом к мысли, становится мыслью по поводу.

Такой механизм в мыслительной работе человеческого мозга называется “метафизической процессуацией” и служит базой всех философских дум и построений.

Сама же философия служит мозгу как бы сахаром, и он редко отказывает себе в удовольствии полакомиться такой сладостью.

Но что интереснее всего, так это то, что здесь есть уже совсем необычный феномен: повествование о вкушении сладости другим человеком способно отзываться сладким ощущением во всех, с кем он своими рассказами делится.

Послушайте великолепного китайского поэта Бо Цзюй-и (772–846), проникнитесь тревогой его размышлений. Правда, заразительно? И как-то по-особенному приятно! Удивительное явление. Мы должны быть счастливы, что оно нам присуще.

Спрашиваю у друга

Посадил орхидею,

но полыни я не сажал.

Родилась орхидея,

радом с ней родилась полынь.

Неокрепшие корни

так сплелись, что вместе растут.

Вот и стебли и листья

появились уже на свет.

И душистые стебли

и пахучей травы листы

С каждым днем, с каждой ночью

набираются больше сил.

Мне бы выполоть зелье, орхидею боюсь задеть.

Мне б полить орхидею напоить я боюсь полынь.

Так мою орхидею

не могу я полить водой.

Так траву эту злую

не могу я выдернуть вон.

Я в раздумье: мне трудно

одному решенье найти.

Ты не знаешь ли, друг мой,

как в несчастье моем мне быть?

107. Закон “метафоры”

Известный художник Илья Сергеевич Глазунов как-то спросил у В. В. Шульгина (патриота, слуги отечества, маститого и последовательного монархиста, человека умного, остро — “через себя” — чувствовавшего зигзаги истории и глубоко сопереживавшего судьбам и бедам нации):

” — Что бы вы пожелали нашей молодежи?

Шульгин ответил:

— Есть лошадь, воз и возница… Я бы хотел пожелать молодым, чтобы они всегда были в роли возницы…”

Реплика В.В.Шульгина — типичная метафора. От греч. metaphora — перенос, т. е. иносказание, так сказать, широкого спектра действия. В обычном, привычном понимании “метафора — это действие ума, с чьей помощью мы постигаем то, что не под силу понятиям. Посредством близкого и подручного мы можем мысленно коснуться отдаленного и недосягаемого. Метафора удлиняет радиус действия мысли, представляя собой в области логики нечто вроде удочки или ружья”.

“Звезда и число, — пишет Ортега-и-Гассет, — совершенно не сходны. И все же, когда Ньютон сформулировал закон всемирного тяготения, по которому сила притяжения между двумя телами прямо пропорциональна их массе и обратно пропорциональна квадрату расстояния между ними, он установил частичное, абстрактное тождество между небесными светилами и рядом чисел”.

Фраза испанского любомудра завлекает и явно влияет на нас. Хотя в целом утверждение Ортеги — чепуха и даже более того. Практически, оно ничего не выражает, поскольку, если высказываться строго, т. е. без околонаучных затей, говорит метафорически о самой же метафоре.

Можно, конечно, линейкой измерить толщину пачки денег, но считать всерьез, что между ними есть связь, может только “поэт”.

В том-то и сила метафоры, что ее действие, как ясно, в зеркале минуты восприятия туманит взор разума и блокирует нашу привычную склонность к критической аналитике.

Послушаем поэта Сергея Городецкого о цене большевистского «счастья», приход к которому требовал стольких страданий; о социальном прожектерстве, загнавшем в слепоту разум и сознание, оглушившем совесть; о трагедии страны, к которой ее привела трагедия людей, пытавшихся «выдавить» из себя рабство, но попутно «потерявших» и гуманизм:

“Все дело Ленина не было продуманной работой взвесившего все обстоятельства политика. Нет, это было безумие, исступление, истерия человека, с ребенком на руках бросающегося с каменной вершины в цветущую долину, чтобы дать возможность этому ребенку насладиться цветами и плодами”.

И хотя Городецкий, безусловно, «перехлестывает» и приписывает несуществующую вину тем, кого следует столь же мало обвинять в последствиях социального реформаторства, как и любого из нас, кто не знаком с правилами “разбитого корыта” и “сопровождения противоположным”, не говоря уже обо всех оплетающих нашу общественную (кстати, включая и критикующие действия самого С. Городецкого) деятельность “социальных закономерностях неясной природы” его «расцвечивание» мысли (иначе: его метафора) достигает избранной им цели. Разве нет?