Психология детского творчества

Традиционная культура, фольклор и создавались с осознанием необходимости соответствовать возможностям ребенка в осмыслении мира. Одновременно они были направлены и на то, чтобы формирующаяся личность соответствовала той структуре, в которой она развивалась. Это означает, что дети в максимальной степени должны были разделять представления родителей и продолжать их образ жизни. Большинство современных родителей ставит иную цель: дети должны свободно выбирать род занятий и способ приложения своих сил в жизни. Следовательно, это требует и иных воспитательных воздействий на ребенка по сравнению с традиционными.

Кроме того, появление телевизора позволило родителям часть обязанностей, которые ранее были исключительно прерогативой близких ребенка, отдать средствам массовой информации. Но ни один фильм, и ни одна книга не показывают реальности. Это всегда некоторая обобщенная мысль автора, имеющего свой особый взгляд на мир. Даже информация, переданная с места реальных событий, имплицитно включает видение того, кто ведет репортаж, а потому не является абсолютно точной. Но эта реальность слишком значительна по отношению к миру ребенка, и у него нет защиты от нее. И между ней и ребенком не стоят всемогущие (с точки зрения ребенка) отец или мать, способные защитить его.

С этой точки зрения введение ребенка в мир человеческих отношений будет более безопасным для психики ребенка, если этот мир будет опосредован взрослым, а не непосредственным, как это происходит при просмотре телевизионных передач. Взрослый посредник одновременно является для ребенка и хранителем, защитником, полученная из его уст информация приглушается характером отношений между малышом и взрослым. Поэтому самая страшная сказка или выдуманная история на коленях у папы или в обнимку с мамой будет только будоражить фантазию, а не травмировать психику.

Дракон, о котором рассказывает отец, в воображении ребенка будет страшным, но таким, каким он рискнет его себе представить. В телевизионном фильме он будет живой и безжалостный настолько, что у ребенка не хватит эмоциональных ресурсов, чтобы пережить встречу с ним. Ему придется создавать собственную систему психологической защиты от такой внешней реальности. В какой-то момент эта система будет столь мощной, что через нее не сможет пробиться никто, в том числе и родители, отдавшие своего ребенка на воспитание телевизору. Зато ребенок спокойно будет воспринимать рассказы об убийствах не только на экране, но и в реальности, поскольку для него нет различий между первым и второй. В какой-то момент формирования личности было упущено объяснение этого разграничения. Тогда внешняя черствость уже взрослого человека, выросшего из малыша, имеющего в качестве источника информации о мире телевизор, будет всего лишь его детской попыткой заслониться от реальности. Он уже может встретиться с реальностью, но не может убрать созданные им некогда неосознаваемые механизмы психологической защиты.

Слово, в отличие от зрительного образа, многозначно. Это означает, что оно позволяет ребенку фантазировать, слушая то, что говорит взрослый, и создавать свою картину мира, доступную его пониманию и защищенную в той степени, к которой он готов. Затем он будет постепенно (поскольку ограничен его опыт общения с реальностью) приводить ее в соответствие с внешним миром. Это позволит сохранить в нем открытость и чувствительность наряду с осознанием сложных отношений между людьми и возможных опасностей в мире.

Но это не значит, что дети должны воспитываться только на фольклоре. Если взрослый, читающий сказку ребенку, не видит ее глубинной символики, если чары для него – плод фантазии, а дворцы – монархическая пропаганда, то для ребенка сказка утратит свою ценность и станет лишь источником ночных кошмаров. Взрослый нужен ребенку как посредник, ориентируясь на эмоциональность которого как на камертон, он сможет вычленять значимое и незначимое, ценное и ничтожное.

Если рассказчик увлечен сказкой и за действиями ее героев сам угадывает вечные человеческие отношения, тогда сказка будет таковой и для ребенка. Именно поэтому взрослый, выбирая то, что он будет рассказывать или читать ребенку, должен опираться не на штампованные противоречивые представления о том, что «детям нужно читать сказки» или «детям вредно читать сказки». Он выбирает то, что интересно и важно ему самому, поскольку слово для ребенка будет опосредовано личностью родителя, и через его видение мира, видение человека успешного (поскольку он смог создать семью, у него есть время на близкое общение с ребенком), он сможет сам реализоваться как успешный человек.

Подобным образом и литература влияет на взрослого человека. Здесь посредником между словом и читателем является автор. И читатель, даже глубоко переживающий происходящее, всегда знает о том, что это вымысел. Он всегда может выйти из того мира, в который погружает его автор, и вновь оказаться в безопасной, привычной обстановке.

Но если для взрослых художественное творчество часто является способом отреагирования некоторых неосознаваемых проблем [145], то для ребенка, у которого они еще не сформировались, художественное творчество часто является способом постижения основ этого мира. В этом случае литература позволяет переводить на общепринятый язык собственные интуитивные догадки об устройстве окружающей действительности.

6.4. Литературное творчество дошкольников

Платон в диалоге «Ион» говорит о том, что поэты сами не знают, как они творят. В полной мере это можно отнести к ребенку который пытается сотворить словом.

Литературное творчество дошкольников, как и их музыкальное творчество, имеет значение исключительно для них самих и для исследователей, изучающих механизмы формирования личности. Это объясняется слишком малым опытом детей этого возраста. Мы уже знаем, что творчество – это прежде всего самоотдача, дарение миру особого взгляда на те или иные вещи. С этой точки зрения ребенку пока еще нечего дарить в форме обобщенного слова, хотя он готов уже это делать.

Приобщаясь к литературе, ребенок может идти двумя путями. Он либо полностью подражает в своем сочинении уже услышанному, буквально воспроизводя то, что сказано другим (ему еще не ведомы проблемы авторских прав, и он искренне считает, что сам сочинил известную миру сказку), либо фантазирует, выдумывает нечто, исходя из той картины мира, которую смог построить (рис. 6.3).

Детский возраст отличается верой в истинность того, чему учат, что говорят взрослые. Подражая, доверчиво копируя их, дети осваивают культурные навыки [93]. Подражательность на этом этапе является основой формирования интеллекта [130]. Но она не является пассивным действием, а характеризуется активной, избирательной позицией, «подлаживанием», подбором действий, соответствующих образцу. Она позволяет освоить те действия, которые отсутствуют в репертуаре ребенка, путем постепенного усложнения и совершенствования навыков.

Подражание как простое копирование с возрастом перерастает в творческое подражание, а затем через подражательное творчество – в подлинное творчество индивида [52]. Известно, что, прежде чем начать писать собственные картины, художники многократно копируют самые известные творения предшественников, музыканты прослушивают произведения более ранних композиторов, будущие ученые в студенческие годы повторяют эксперименты предыдущих исследователей, писатели – зачитываются книгами других.

У шестилетних детей, по данным 3. С. Бартеневой и Л. А. Шустовой [17], показатель речевой креативности варьируется от 60 до 90 %. Этот показатель они оценивали по количеству новых персонажей и действий, придуманных детьми на какую-то заданную тему. Эти исследователи делают вывод, что, несмотря на присущее детям стремление к подражательности, они обладают достаточно высокой креативностью в придумывании новых собственных речевых текстов, правда, активно опираясь на известные им литературные произведения.