Хищная любовь

Современные хищные гоминиды — это нелюди — суперанималы (superanimals — сверхживотные) и псевдолюди — суггесторы (suggest — внушать), манипуляторы-приспособленцы. Хищническая установка включает две зоопсихологические черты: злобность и коварство [54]. Человеческих хищников можно идентифицировать и выявлять уже в детстве, что убедительно продемонстрировал российский педагог, врач Пётр Францевич Лесгафт. Он выявил в своих многолетних исследованиях детского поведения т.н. «школьные типы». «Честолюбивый тип», «лицемерный». «злостно-забитый» — детишки этих типов не имеют и не будут никогда иметь нравственности — таков вердикт учёного в их отношении. «Утром, убив родителей, они вечером заснут сном праведника» [18]. Это и есть подрастающие на горе людям суперанималы и суггесторы. Суггесторов будет точнее всего считать специфическими паразитами, они полностью подпадают в своём поведении под определение зоолога Лейкарта: «являются паразитами в отношении более крупных и сильных организмов, а в отношении равных себе и слабейших они ведут себя как настоящие хищники». Представители всех «элит» обществ ведут себя именно так.

Поэтому столь несхожие существа, какими являются хищные гоминиды и нехищные люди — диффузный вид и неоантропы (у Лесгафта это — «добродушный» и «угнетённый» типы), имеющие различные генотипы, ответственные за диаметрально противоположные поведенческие установки, не могут обладать в то же время хоть как-то совпадающими нравственными параметрами. Отсюда-то и возникает всечеловеческая трагедия — извечная борьба «добра и зла». Усугубляется положение ещё и тем, что часть нехищных людей, из числа обладающих слабо развитым нравственным чувством или попавших в неблагоприятные социальные условия, поддаются влиянию хищности, охищняются, и чаще всего становятся пешками в чужой страшной игре.

Вот в таком прискорбном, но истинном свете предстаёт межвидовая борьба в человеческой истории. В различные времена и эпохи её называли по-разному. Это — и борьба «Добра и Зла», и «Бога и дьявола», и «Света и Тьмы». На самом же деле всё это лишь разные, по-детски наивные, названия смертельного противоборства безнравственной, морально невменяемой кучки хищных паразитов и всего остального — нехищного — человечества.

Самое же страшное в этом извечном противостоянии то, что никакое примирение здесь невозможно. Образумить человеческих хищников нельзя — они действительно невменяемы. В лучшем случае их можно держать в «ежовых рукавицах», но для этого потребовались бы согласованные совместные усилия всего человеческого сообщества, а это пока что является лишь несбыточной (?) мечтой. Поэтому людям нужно быть готовыми к самому худшему варианту развития событий. А пока что необходимо срочно вырабатывать и претворять в жизнь некую мощную, непременно коллективную, стратегию уже не отпора и протеста, а окончательного обезвреживания «внутреннего» врага человечества. Возможно, это будет создание некой жёсткой системы духовной кастовости, вплоть до введения статуса «неприкасаемых», париев для кое-кого из ныне «избранных».

Хищные гоминиды считают собственную моральную ущербность некой «позитивной силой», как это следует из манифестов их «духовных» лидеров. Вот что пишет академик Н.Амосов в статье «Моё мировоззрение» («Вопросы философии», N6, 1992). «Человек есть стадное животное с развитым разумом, способным к творчеству. За коллектив и равенство стоит слабое большинство людской популяции. За личность и свободу — её сильное меньшинство. Но прогресс общества определяют сильные, эксплуатирующие слабых».

Именно в этом русле эксплуатации, всяческого подавления «слабых людей, стоящих за справедливость», и развиваются все события в истории человечества. Но хотелось бы спросить у этого высокоумного учёного, несомненного представителя «сильного, прогрессивного» меньшинства в нашем хилом стаде: в чём именно состоит их сила, помимо заведомого отсутствия совести, сострадания к ближнему и чувства справедливости? И как это в популяции стадных животных могут вдруг появляться особи, напрочь лишённые стадного чувства — кто они в таком случае, если не выродки?!

Существует иллюстративное и очень символичное и поучительное в этом плане этологическое наблюдение К.Лоренца за рыбами — речными гольянами. Если у одной рыбы удалить передний мозг, отвечающий за все реакции стайного поведения, то такой гольян ест и плавает, как нормальный. Единственный отличающий его поведенческий признак состоит в том, что ему совершенно безразлично, если никто из товарищей не следует за ним, когда он выплывает из стаи. «Гольяну без переднего мозга это совершенно безразлично; если он видел корм или по какой-то другой причине хотел куда-то, он решительно плыл туда — и, представьте себе, вся стая плыла следом. Искалеченное животное как раз из-за своего дефекта стало несомненным лидером» [3]. Вот такой печальный научный факт из области ихтиологии, но и у людей то же самое горе — нравственные калеки правят миром.

Совесть, нравственность — это во многом такое же чувство, как и другие: слух, зрение. Следовательно, можно быть «нравственно слепоглухими» от рождения, каковыми и являются хищные гоминиды. Или — «настроить», усилить нравственное чувство позитивным /само/воспитанием, наподобие выработки музыкального слуха, на что всегда способны нехищные люди диффузного вида — лишь бы создались для этого подходящие условия. Неоантропы — это люди, можно сказать, с «нравственной врождённой грамотностью». Высшая ступень духовного развития — это «этическая функциональная грамотность», позволяющая человеку разумному правильно понимать Книгу Жизни, различать, что именно есть добро, и безоговорочно принимать его сторону.

К сожалению, люди очень поздно начали осознавать то, что в их бедах виноваты не некие Высшие Силы, а конкретные морально невменяемые субъекты — то самое «амосовское сильное» меньшинство, или точнее, рыщущие повсюду своры хищных гоминид, превращающие жизнь простых — да, стадных! — людей в кромешный ад. Не менее трагично и положение неоантропов: прекрасно всё понимая, они осознают и собственное бессилие перед лицом мирового зла. Всё же во многом именно от их усилий общий вектор этического развития человечества с т.н. «осевого времени» направлен в сторону «добра». Карл Ясперс определяет «осевое время, таинственно начавшееся» почти одновременно в течение немногих столетий (от 800 до 200 гг. до новой эры) в Китае, Индии и на Западе, как тот исторический момент, когда возникает новое осознание человеком своего бытия и самого себя. «В осевое время происходит открытие того, что позже стало называться разумом и личностью» [48]. Эта «тайна одновременного начала осевого времени» в нескольких точках Земли видится Ясперсу поразительной и неразрешимой мировой загадкой вселенского масштаба.

Более правомерной видится постановка этого вопроса в совершенно иной плоскости: до какой же степени недоумно человечество, что так поздно и почему-то всего лишь в трёх-четырёх местах Земного шара прорвалось, наконец-таки, осознание людьми (да и то — единицами!) ужаса того мира, в котором они оказались, а точнее, который они сами себе создали! Другими словами, началось медленное-медленное рассеивание кровавого тумана «импринтинга человекоубийства».

Но хищные гоминиды всячески пытаются «вывернуть» в другую сторону — «назад к адельфофагии!», и в последнее время эти усилия стали предельно очевидными, в связи с их крупномасштабностью.

Таким образом, всё в человеческом мире обстоит с точностью до наоборот, в сравнении с господствующим мнением, с официальной точкой зрения, исходящей от властных кругов, от пресловутых «элит» обществ. Кто считали и считают себя выше других, «избранное и прогрессивнее». те на поверку оказались самыми настоящими животными, недочеловеками в чистом виде, буквально и безо всяких преувеличений. То, в чём они постоянно обвиняли других, оказалось имманентно присуще лишь им самим, да и ещё в самых чудовищных формах.

Удивительно и страшно смотреть сегодня на то, сколько интеллектуального труда и энергии глубоко мыслящие люди потратили на совершенно беспочвенную, «a la Амосов», апологию существования зла в мире. Неустранимость морального зла из жизни человеческого общества они аргументировали тем утверждением, что «добро существует лишь постольку, поскольку существует и зло». И эта аргументация по сей день не потеряла своих горячих сторонников и стойких приверженцев. Вот лишь некоторые из сентенций мыслителей прошлого и их современных последователей.