Секс, любовь и сердце психотерапия инфаркта

Боль в раненом пальце ограничивается обычно областью ранения, но эмоциональная боль охватывает все тело. Люди говорят о тяжести на сердце, затруднении дыхания и чувстве сжатия под ложечкой, которое сопровождает специфическая боль в сердце. Но не каждый переживает утрату любви с той же интенсивностью. Многие люди создали такие сильные защитные механизмы от травм, что разрыв любовной связи оставляет их холодными, печальными пли вообще лишёнными чувств. Для некоторых людей даже любовь не будет радостью. "Разбитое сердце", которое вызвало такую чувствительность Джека к отвержению, было следствием его переживаний в раннем детстве. После очередного кризиса с девушкой, Джек сам осознал, что это связано с утратой материнской любви: "Я очень остро чувствовал утрату физического контакта со своей девушкой. Мне недоставало ее прикосновения, объятия, возбуждения, возникающего в эротическом контакте. Это было связано с конкретными воспоминаниями об. утрате контакта с матерью, дающего жизнь и удовольствие. Это было ощущение холода н пустоты. Когда мой плач усиливался, я начинал хватать ртом воздух, и осознавал свою панику". Когда утрата любви имеет место в детстве, у человека возникает длительная, хотя и скрытая паника. Но так же, как мы подавляем боль, связанную с "разбитым сердцем", мы подавляем панику, которая достигает сознания только во время глубокого дыхания, когда невозможно вдохнуть достаточно воздуха. Такая реакция возникает, когда человек чувствует себя пойманным в ловушку угрожающей жизни ситуации. Он будет делать все, чтобы убежать, но если его охватит шишка, его усилия будут хаотичными п бесплодными. Когда люди во время пожара видят себя окруженными огнем, они бегут вслепую к ближайшему выходу, и в результате часто попадают в ловушку, так как этот путь бывает блокирован и дорога к бегству отрезана. Часто существуют другие пути к спасению, но паника не позволяет рационально оценить ситуацию. Все мы знаем, что в угрожающей ситуации обязательно нужно сохранить ясность мышления, но такое мышление требует достаточного притока кислорода к мозгу. Сдерживаемое под влиянием страха дыхание вызывает ограничение притока кислорода к мозгу, в результате чего ясное мышление невозможно. Любой страх влияет на дыхание. В угрожающих ситуациях мы сдерживаем дыхание, поднимаем руки и широко открываем глаза. Эта реакцию, называемую реакцией неожиданности, можно наблюдать у младенцев, когда их пугает громкий голос пли возникает опасная ситуация падения. В одинаковых условиях не все люди подвергаются панике. Это зависит от внутреннего чувства безопасности. Чем оно больше тем свободнее дыхание. В этом случае существует меньшая угроза возникновения паники. Внутреннее чувство безопасности возникает из раннего опыта любви и одобрения. Человек, который испытывал недостаток одобрения, не чувствует себя в безопасности в окружающем мире. Возникает вопрос: почему утрата любви в детстве вызывает длящийся всю жизнь недостаток чувства безопасности, несмотря на то, что кто-то может состоять в связи, полной любви, с женой или партнершей! Этот недостаток закодирован в теле на неосознаваемом уровне. Человек с таким кодом может испытывать недостаток чувства безопасности, однако он не связывает его со стиснутым горлом пли раздутой грудной клеткой. Он не отдает себе отчет в том, в какой степени он поддерживает себя при помощи рук, а не стоп и бедер. Поскольку бедра и стоны выполняют функцию корней, соединяющих нас с землей, нетрудно понять, почему такому человеку недостает чувства безопасности. Его ноги могут производить впечатление сильных, но они напряженные и жесткие, в определенной степени лишены чувствительности и не создают солидной опоры. Такую жесткость следует интерпретировать как защиту от страха, связанного с падением. Этот страх появился в то время, когда человек, будучи младенцем, был лишен опоры. Во взрослом состоянии он подсознательно чувствует, что если он упадет, его не только будет некому поднять, но земля может уплыть из-под его ног.

Для младенца мать является как бы землей. Если ее опека недостаточна, ребенок чувствует, что он не может рассчитывать ни на кого, кроме самого себя, и должен держаться силой воли. В конце концов, это усилие становится неосознанным. На протяжение всего времени пока ребенок, а позже взрослый, напрягает руки и ноги, он будет страдать недостатком чувства безопасности. Какая-либо утрата любви, угроза или страх, делают активным этот первичный недостаток чувства безопасности, вызывавший панику. Многие женщины страдают агорафобией, страхом пребывания в одиночестве на открытой площади. "Агора" — это греческое слово, означающее рынок, а в основе такой реакции лежит страх отделения от матери в толпе людей. То, что выход из дома вызывает ту же самую реакцию у женщины, связано с подсознательным страхом отвержения. Лечение этого достаточно трудно, так как страдающий агорафобией редко осознает, что его паника имеет корни в ранних отношениях с матерью.

Другим симптомом, связанным с утратой любви и страхом отвержения, является мигрень. Мэри обратилась ко мне из-за того, что страдала от такой сильной мигрени, что временами не могла ничего делать. Она была привлекательной, приближающейся к 30 годам женщиной, полной жизни и часто улыбающейся. Только в момент сильной атаки мигрени ее лицо кривилось от боли. Я вызвал у нее глубокий плач, в результате чего головная боль уменьшилась. Дома, если она делала это достаточно рано, ей удавалось избежать возникновения приступа. Плач уменьшал напряжение, особенно в окружности глаз и головы. Крик еще более успешно ликвидировал боль. Хотя приступы мигрени были очень болезненными, Мэри было нелегко разрыдаться. Часть структуры ее личности контролировала её установку быть веселой и радостной, эффективно функционировать в мире. Так как этот контроль основывался на торможении, Мэри не могла справиться с чувствами, особенно с сексуальными. Головная боль часто появлялась перед тем, как она собиралась пойти на свидание. В результате она должна была его отменять, хотя это не ликвидировало мигрень. Она постоянно употребляла обезболивающие таблетки. В результате терапии она стала осознавать конфликты своей личности, вызывающие приступы мигрени.

Мэри происходила из католической ирландской семьи, в которой все, что было связано с сексом, считалось грешным. Она была очень привязана к своему отцу. Когда ей было 10 лет, он умер. Для девочки это было шоком. Однако она не сломалась и не заплакала. Так как отец умер в больнице, мать, для того чтобы ее защитить, не сказала Мэри сразу о его смерти, и ребенок уцепился за это опоздание, чтобы противостоять неотвратимому уходу отца. Она представляла себе, что он сейчас на небе и неустанно за ней наблюдает. Она тешила себя надеждой, что если она будет хорошей девочкой (что означало запрет сексуальности), отец когда-нибудь к ней вернется. Став взрослой, Мэри уже не верила в его возвращение, но в процессе терапии стало ясно, что на подсознательном уровне она не приняла полностью его смерть. Основным следствием была ее неспособность к эмоциональному реагированию. Откуда это бралось?

Мэри относилась к отцу как к кому-то, кто защищает ее от матери, которую она воспринимала как врага и соперницу в соревновании за чувства отца. Его утрата оставила ее в невыносимом состоянии бессилия и податливости к травмам. Компенсируя это, она представляла себе, что отец находится на небе и до сих нор ее охраняет. Боль, связанная с его утратой, была слишком велика, чтобы она могла ее вынести и принять. Она сказала: "Я не могла этого перенести. Я умерла бы, сел» бы поверила, что он умер". Может быть, Мэри и не умерла бы, но ясно, что она не могла противостоять такому сильному чувству.

Протестуя против той утраты, она защищала свое сердце, чтобы оно не разорвалось от боли, но во время приступа мигрени у нее "разрывалась голова". Механизм этого перемещения зависел от того, каким образом Мэри отрицала и контролировала сексуальность. В своей бессознательной части ума Мэри обвиняла в утрате отца свои сексуальные чувства по отношению к нему. Смерть она расценила как наказание. Этот контроль сексуальных чувств осуществлялся посредством перемещения крови от половых органов к голове, что вызывало пульсацию артерий в мозгу. Подтверждением правильности такого видения проблем Мэри подтвердилось заметным снижением частоты и интенсивности головных болей, когда ее связанное с сексом чувство вины и отрицание утраты были проанализированы в процессе терапии. Мэри могла принять утрату только после того, как оказалась в состоянии разрядить свою боль через реакцию скорби, проявляющуюся рыданиями и плачем.