Введение в Лакана

Перенос – не просто повторение, но повторение запроса, обращенного в место Другого. Перенос – возврат прошлого запроса. Непризнание возвращается из прошлого. Лакан говорит о переносе и повторении как двух разных фундаментальных понятиях психоанализа. Если повторение возникает, когда травматическая сцена стремится вернуться, то перенос – приведение в действие реальности бессознательного. Нет чистого повторения прошлого, есть производство нового действия.

Перенос имеет место, когда субъект обращается к Другому с полной речью. Перенос – метафора любви. Любящий субъект любит, поскольку у любимого есть неизвестный объект, которого нет у него. Любовь – всегда знак перемены дискурса. Динамика переноса – динамика любви. Любовь и ненависть – две центральные составляющие символического и воображаемого переноса. В отличие от Фрейда, Лакан говорит уже о психотическом переносе. Воображаемые отношения с другими воздействуют на психотическую позицию в рамках переноса.

На семинарских занятиях 1960/61 годов перенос претерпевает буквальное перемещение. Он теперь исходит не от анализируемого, а от желания аналитика, занимающего вакантное место желания Другого. Аналитик занимает ключевую позицию в провоцировании символического переноса, поскольку воплощает функцию знающего. Контрперенос – не какой-то отдельный феномен, но неотъемлемая составляющая переноса. Аналитик неизбежно вовлечен в перенос. 19 марта 1974 года Лакан делает радикальное заявление: в психоанализе существует только один перенос – перенос аналитика.

На своих семинарах Лакан сам стал объектом переноса, наделенным всемогущественным знанием. Заняв положение такого объекта, он катализировал стремительное развитие психоанализа во Франции и в то же время поставил аналитиков перед проблемой преодоления этого переноса.

СЕМИНАРЫ И ДИСКУРСЫ

Фрейд писал, Лакан говорил. В ноябре 1966 года выходит в свет сборник его статей под названием Ecrits – «Написанное», «Сочинения», «Тексты». Несмотря на всю сложность книги, во Франции она очень скоро становится одной из самых почитаемых на интеллектуальном рынке. Лакан говорит: это книга для чтения, а не для понимания. Эта книга уникальна, поскольку основным пространством разработки теорий Лакану служит не поле письма, а семинарские занятия. Предваряя свою статью 1960 года «Ниспровержение субъекта» вступительными словами, он напоминает, что устное изложение учения всегда предшествовало у него публикации. В том-то и состоит особенность семинаров, говорится в другой статье, «Инстанция буквы», что речь в них идет о неопубликованном. Семинары – основное место преподавания, чтения работ Фрейда, дискуссий и разработки психоаналитических теорий. В дальнейшем усилиями Жака-Алэна Миллера и издательства «Сёй» семинары будут превращаться в печатные тексты. Семинары Лакана, по словам Ролана Барта, служат ключом к пониманию текстов «Сочинений».

Лакан начинает проводить семинарские занятия в 1951 году на квартире своей будущей жены Сильвии Батай. Занятия посвящены классическим историям болезни: Доре, Человеку-Волку, Человеку-Крысе. 18 ноября 1953 года в больнице Святой Анны Лакан проводит свой первый публичный семинар. Посвящен он работам Фрейда по технике психоанализа. По средам Лакан проводит семинарские занятия, по пятницам – представляет клинические случаи, по вторникам – супервизирует своих учеников. Такого режима работы он будет придерживаться до 1963 года.

В 1964 году, благодаря хлопотам Альтюссера и Леви-Строса Лакан получает приглашение стать лектором Практической школы высших исследований и открыть семинар в знаменитой Высшей нормальной школе. Если в течение 10 лет семинары проходили в лекционном зале больницы Святой Анны, который вмещал не более ста человек, то теперь в распоряжении Лакана аудитория, вмещающая до трехсот участников. В1969 году Лакан будет проводить свои семинарские занятия на Факультета права. В аудиторию, рассчитанную на шестьсот пятьдесят слушателей, будет набиваться восемьсот.

В мае 1968 года Париж охвачен революционными волнениями. Лакана увольняют из Высшей нормальной школы. Директор этого самого знаменитого во Франции педагогического учебного заведения полагает, что именно вольнодумные семинары Лакана послужили причиной студенческих волнений. Увольнение Лакана приводит лишь к еще большему росту его популярности среди студентов. Впрочем, директор, скорее всего, преувеличивал непосредственную вовлеченность психоаналитика в революционное движение. Лакан как-то сказал революционно настроенным студентам, что вообще не питает никакой надежды на разумный диалог с ними, поскольку они понятия не имеют, что такое афазия. Кроме того, несмотря на свои симпатии к студентам, он считал их марионетками режима, находящимися в поисках Господина. Лакан таким Господином становиться не хотел. У психоаналитика – другой дискурс. Не господский.

Почему, кстати, дискурс? Почему, например, не речь? Понятие дискурс ставит акцент на интерсубъективности, на социальных узах, укорененных в языке. На пространстве между языком и речью.

По Лакану, в символической сети возможны четыре типа налаживания связей, которые регулируют интерсубъективные отношения. Четыре типа дискурса – господский, университетский, истерический и психоаналитический. Различие между ними Лакан проводит в зависимости от взаимного расположения четырех составляющих – господствующее означающего, знания, субъекта и объекта причины-желания. Основной дискурс – господский, три других – его производные. В господствующем дискурсе главное место занимает господствующее означающее. В университетском – знание, в истерическом – субъект (симптом), в психоаналитическом – объект причина-желания. Таким образом, дискурс аналитика противоположен дискурсу господскому, и психоанализ оказывается подрывной деятельностью. Впрочем, на своих семинарах Лакан, конечно, обращается ко всем четырем типам дискурса.

Семинары продолжаются в течение 27 лет, до 1980 года. На протяжении всех этих лет встречи с Ла-каном остаются одним из главных событий интеллектуальной жизни Франции. В большой степени благодаря семинарским занятиям Лакана психоанализ не только стал одной из самых престижных профессий во Франции, но и приобрел статус дисциплины, пронизавшей весь корпус гуманитарного знания. В разные годы семинар посещают Клод Леви-Строс и Морис Мерло-Понти, Луи Альтюссер и Поль Рикер, Жак Лапланш и Мишель Лейрис, Жиль Делез и Феликс Гваттари, Жак Деррида и Жан-Франсуа Лиотар, Жан Бодрийяр и Ро-лан Барт, Эмиль Бенвенист и Жерар Женетт, Жан Ипполит и Жан-Бернар Понталис, Юлия Кристева и Филипп Соллерс…

Семинары Лакана, конечно же, можно было бы назвать и лекциями. Причем лекциями театрализованными, несмотря на отсутствие декораций и специального освещения. Казалось, Лакан обращался к каждому присутствующему лично. Дело было не в понимании всего того, о чем идет речь, а в соучастии, причастности диалектическому процессу. Каждый чувствовал свою вовлеченность в предельно важное событие. Лакан говорил с жаром. О самом важном в жизни. О жизни. О смерти. О любви. О рождении. Порой делал многозначительные паузы. Замолкал. Пустота продолжала звучать. На семинарском занятии 9 сентября 1981 года он замолчал окончательно. Окончательно ли?

ЕЩЕ: ЧЕГО ХОЧЕТ ЖЕНЩИНА?

Лакан замолчал окончательно? Лакан все сказал? – На семинарских занятиях 1969/70 годов, посвященных «Логико-философскому трактату» Витгенштейна, он анализирует слова философа «о чем невозможно сказать, о том следует молчать». Сказать все невозможно. Всегда имеется остаток. Этот остаток, это не-все [pas tout] делает невозможным окончательную формализацию чего бы то ни было. Лакан постоянно строил теорию не-всего, хотя его собственная жизнь сопровождалась фантазмом «шагреневой кожи»: он стремился овладеть временем, прочитать все книги, посетить все значительные культурные события, собрать все любимые произведения искусства, всех женщин… На семинарских занятиях начала 1970-х годов Лакан говорит о том, о чем сказать невозможно – о женщине, о любви. Как только начинаешь говорить о любви – указывает аналитик, – тотчас превращаешься в имбецила. И все же, как в психоанализе уйти от этих вопросов? Подобно Фрейду, ближе к концу своей творческой деятельности Лакан вплотную подходит к вопросам половых различий, женского, полоролевых стратегий. Хотя о роли матери, например, он писал еще в своей статье о семейных комплексах 1938 года.