Способность любить

Вопреки всем этим соображениям многим трудно при­нять любовь просто как привязанность. Нам хочется думать о любви как о приятной и благополучной привязанности

[56]

или даже как об идеальной привязанности мужчины и жен­щины. Многие используют это слово исключительно в том идеальном значении, какое самая горячая смертная любовь способна пережить только как мгновение. Больше того, наше желание счастья, одобрения, принятия и теплых чувств по­буждает нас считать любовь ответом или удовлетворением всех этих потребностей.

В результате наш интерес сужается и обращается только к одному виду любви — прочной, приносящей глубокое удовлетворение от привязанности, которая иногда возни­кает между мужчиной и женщиной. Но это так же мило и нереалистично, как солнечные часы в саду, на которых на­писано: «Работают, только когда светит солнце». Более трез­вый взгляд должен напомнить нам, что мы ежедневно про­живаем 24 часа, а они могут быть не только солнечными, но и пасмурными, и что мы стареем даже во сне. Некото­рые отрезки нашей жизни напоминают яркие солнечные часы, но мы лучше поймем любовь, если будем учитывать все прожитые часы — от самых тусклых и болезненных при­вязанностей до самых богатых общих чувств.

Реалистическое мышление, таким образом, предполага­ет, что не бывает совершенных переживаний и опыта; ни один человек не вырастает без недостатков. Идеал — абсо­лютно адаптировавшийся человек — это вымысел, что-то такое, к чему мы стремимся, но чего никогда не достигнем. Во всех нас есть определенные младенческие привязаннос­ти, которые всегда остаются с нами, от которых мы не из­бавляемся, когда становимся взрослыми, — ни с возрастом, ни с жизненным опытом, ни даже с мудростью. И эти при­вязанности находят способ выразить себя в нашей взрослой любви.

К счастью, существуют силы, которые сводят нас вмес­те, вопреки нашему несовершенству. Мы не можем ждать, пока станем идеально подходить друг другу. И одно из наи­более мощных притяжений, которое побуждает развитие привязанностей, это сексуальное влечение.

[57]

4. СЕКС С ЛЮБОВЬЮ И БЕЗ НЕЕ

Первое, что мы отмечаем в любом человеке, — мужчина это или женщина. И никогда об этом не забываем! Имя, номер телефона, профессия, политические взгляды — все это может ускользнуть из памяти, но пол индивида — ни­когда. Это мы знаем, даже если буквально больше ничего о человеке не знаем. Когда ребенок рождается, первый воп­рос, который мы задаем: «Мальчик или девочка?»

Все, что так глубоко укореняется в нашем восприятии, привычках и памяти, должно быть важным. Однако еще несколько десятилетий назад пол публично не обсуждался. Даже сегодня, хотя наше отношение значительно либера­лизовалось, цензура по-прежнему контролирует основные средства масс-медиа в отношении секса.

Природа этой цензуры меняется от одного общества к другому. В Европе многие кинофильмы делаются в трех вер­сиях: стандартная европейская, несколько более вольная для Латинской Америки и очень строгая для Соединенных Шта­тов. Внутри этих различий существуют и другие. Например, в иностранных фильмах гораздо больше обнаженных тел, чем в американских, но гораздо меньше поцелуев.

[58]

Обычаи островов

Чем шире пропасть между культурами, тем заметней от­личия в отношении к сексу. Пока Вторая мировая война не превратила острова Тихого океана в поле сражений и тем самым пустила их по западной культурной орбите, острова эти были раем для антропологов. Наше общество относи­тельно мало влияло на них, и сексуальная практика на не­которых из этих островов поразительно отличалась от на­шей. Когда впервые была опубликована книга Маргарет Мид «Достижение совершеннолетия в Самоа»[3], читатели Соеди­ненных Штатов узнали, что подросткам, мальчикам и де­вочкам, не только не запрещают заниматься сексом, напро­тив, их побуждают это делать. Такое поведение одобряется. В то время в нашей стране родители седели не от возраста, а из-за тревоги по поводу сексуального поведения своих детей-подроетков.

В зависимости от предубеждений читателей в этой обла­сти самоанские откровения зачаровывали или отталкивали, но возникало и множество вопросов. Что происходит с не­законнорожденными детьми? Какой брак может возникнуть на основе такого общества? В какой степени распростра­нен промискуитет, насколько сексуально свободна женщи­на? Читателей поразило, что в результате ранних отноше­ний дети почти никогда не рождаются, а неверность в бра­ке на Самоа практически неизвестна. Многие примитив­ные племена находят добрачную сексуальную деятельность приемлемой как для девочек, так и для мальчиков, но не­верность в браке карают смертью, которой иногда предше­ствуют самые изощренные пытки. В древние времена нару­шителей супружеской верности забивали камнями насмерть.

[59]

Каждое общество пытается по-своему справиться с мощ­ными сексуальными порывами.

К незаконнорожденности проявляется особое табу, кото­рое не разделяется культурами, даже близкими к нашей. Са­мый большой позор на долю женщины выпадает в случае рож­дения внебрачного ребенка. Это считается настоящей ката­строфой. Однако в соседнем Пуэрто-Рико до последнего вре­мени, а в некоторых частях острова и сегодня дети очень ча­сто рождаются вне брака, и общество выработало разумный и человечный подход в отношении такого события.

Несколько лет назад в больнице святого Луки я осмат­ривал младенца, забота о котором требовала некоторых пе­ремен, и не мог понять, кто родители ребенка. Двое из при­сутствующих были очень молоды: мальчик и девочка в са­мом начале подросткового возраста, а третий — взрослый мужчина. Казалось, никто из них не может быть родителем младенца. Наконец, я спросил их, и мужчина ответил:

— Я дедушка. Вернее, не дедушка, а отец.

Это лишь усилило мое непонимание, и тогда он объяснил, что отцом ребенка является мальчик, его сын. Девочка — мать младенца, но не жена мальчика.

— Они слишком молоды, чтобы пожениться, — серьез­но говорил отец-дедушка. — Мы не позволили им поже­ниться, но они живут с нами, и мы заботимся о младенце.

В этом не было никакого стыда. Очевидно, мальчик и девочка были слишком молоды для брака, но биологически достаточно созрели, чтобы иметь ребенка. Глава семейства взял на себя ответственность за всех троих, и в результате всем участвующим это приносит пользу. Такова была рас­пространенная практика в Пуэрто-Рико, причем многие дети даже не знали, кто их биологические родители. Но роди­тельская забота и родительская любовь у них была. Их не преследовала печать позора, и никакого вреда не причиня­лось ни им, ни их слишком молодым родителям.

Такая организация возможна в больших семьях, пред­ставленных сразу несколькими поколениями. Подобные семьи распространены в Пуэрто-Рико и в других культурах. Да и в нашей культуре совсем недавно тоже существовали

[60]

такие семьи, однако мы вряд ли можем вспомнить время, когда незаконнорожденный ребенок не считался позором.

Что же это за могучая сила, с которой приходится счи­таться каждой культуре на протяжении всей истории? Что такое секс, ведущий к такому количеству и разнообразию методов подавления, цензуры и табу?

Конечно, мы понимаем, что нам нужно не просто зна­чение слова. Словарь в этом отношении поможет нам не больше, чем в таких словах, как красота, истина или лю­бовь. Все это не просто слова. В них, скорее, природа кон­цептов, поэтому их значение нужно устанавливать во всем теоретическом контексте их использования.

Что такое секс?

Зигмунд Фрейд определял секс как использование тела для получения удовольствия. Это определение включается в общую структуру учения Фрейда о важности ранней фи­зической жизни ребенка. Фрейд видел в младенческой ве­гетативной деятельности: еде, сне, выделениях — первое удовлетворение, получаемое ребенком.

Эти телесные радости, которые предшествуют более поздним генитальным сексуальным удовольствиям, тесно с ними связаны, и потому с практической точки зрения их можно рассматривать вместе. По существу, это означает, что все сенсорные удовольствия, которыми мы наслажда­емся, настолько сходны с сексуальными, что их можно на­зывать одним и тем же словом.