История шифровального дела в России

Кроме того, работа над иностранными шифрами в предвоенный период требовала большого количества квалифицированных работников, которыми советская криптографическая служба в то время еще не располагала ни в центре, ни на местах.

В силу этих, а также некоторых других причин, о которых мы скажем ниже, отечественная криптографическая служба в тот период была не в состоянии обеспечить в больших масштабах раскрытие иностранных шифрсистем. Главным образом это относилось к военным шифрам, в то время как, исходя из складывавшейся в конце 30–х годов международной обстановки, Советские Вооруженные Силы должны были получать точную и подробную информацию об иностранных армиях.

Уже начиная с середины 30–х годов стало резко увеличиваться количество передач шифрованных материалов по каналам радиосвязи. Специальная служба требовала организации перехвата максимально большого количества шифртелеграмм вероятного противника. Однако служба радиоразведки в то время была и малочисленной, и плохо вооруженной технически. Материал перехватывался с большими пропусками и с множеством искажений, что затрудняло его дешифрование.

В феврале 1939 г. начальник 4–го управления доложил начальнику Генерального штаба командарму I ранга Б. М. Шапошникову о том, что «радиостанции ОСНАЗ стали не в состоянии обеспечивать перехват всей шифрованной военно–стратегической и правительственной радиокорреспонденции капиталистических стран. С бурным ростом средств мировой правительственной радиосвязи и колоссальным ростом количества действующих радиостанций к стратегической радиоразведке СССР предъявляются чрезвычайно возросшие требования как в количественном, так и в качественном отношениях». Был проведен учет роста перехваченных телеграмм по годам и изложена просьба об увеличении штатов отдельных радиостанций.

Таким образом, к концу 30–х годов перед военной шифровально–разведывательной службой возникла еще одна непреодолимая в то время проблема — обеспечение достаточно полного и качественного шифрперехвата.

Эти и другие причины выявили необходимость немедленного создания самостоятельной военной дешифровальной службы, находящейся в полном ведении Наркомата обороны. В июле 1939 г. по этому вопросу было принято постановление Комитета обороны при Совнаркоме СССР. В соответствии с приказом наркома обороны от 16 июля того же года при 5–м управлении РККА был организован 11–й отдел — военно–дешифровальная служба. А через год, в августе 1940 г., этот отдел был преобразован в 10–й отдел разведывательного управления Генштаба Красной Армии. На этот отдел и его органы в военных округах было возложено дешифрование военной и разведывательной переписки иностранных государств. Дешифровальной службе были «переданы из НКВД все действовавшие в войсковой переписке шифры, другие шифрдокументы, включая перехваченную шифрпереписку.

После выделения военной криптографической службы Спецотдел (в 1939 г. он был преобразован в 7–й отдел Главного управления государственной безопасности НКВД) в области дешифрования сосредоточил свое внимание на раскрытии шифров и чтении переписки дипломатических органов, атташатов, разведывательных органов (кроме войсковой разведки) и полиции капиталистических государств. Уже опыт работы советской криптографической службы в период 30–х годов показал, что именно дешифрование переписки позволяет добывать сведения о противнике, которые зачастую невозможно получить другими средствами разведки. Поэтому перед войной особое внимание было обращено на подготовку специалистов–криптографов и на привлечение на службу специалистов высокой квалификации. Но спохватились слишком поздно. Время было упущено. Лишь в мае 1941 г. из Московского университета и других учебных заведений на работу в криптографическую службу НКВД и НКО пришла значительная группа кандидатов физико–математических и технических наук и работников с высшим математическим и техническим образованием. Пополнение службы этими кадрами со временем позволило значительно расширить фронт проводимых работ и поднять уровень криптографических исследований.

Что же касается 30–х годов, то следует признать, что в этот период в советской криптографической службе наблюдалось постепенное отставание уровня научных исследований в теории криптографии, замерли поиски и разработка принципиально новых идей и методов дешифрования новых шифр–систем. Если указанное обстоятельство отрицательно повлияло на методы дешифрования применявшихся в то время ручных шифров и кодов с различными усложнениями, то оно сказалось просто катастрофически на разработке теории и практики дешифрования уже появляющихся в это время электромеханических шифраторов, и в первую очередь «Энигмы». Трудно сейчас сказать, как бы сложились первые годы Великой Отечественной войны, если бы советские криптографы обладали в то время методами дешифрования этой машины, как в состоянии были это делать англичане, а ранее — французы и поляки.

Уместно напомнить здесь, что «Энигма» — это название электрической дисковой шифровальной машины со счетчиковым движением дисков, которая использовалась верховным главнокомандованием вермахта, центральным аппаратом полиции, СД и СС Германии для шифрования секретных приказов, докладов и другой корреспонденции, передававшейся по радио и, следовательно, доступной для радиоперехвата. Гитлеровское командование было уверено, что передаваемые ими сообщения не поддаются дешифровке, но эти надежды оказались необоснованными.

Уже Первая мировая война дала сильный импульс развитию криптографии почти во всех передовых капиталистических странах и, в первую очередь, развитию методов криптоанализа, методов машинного синтеза.

Япония, например, приглашала к себе читать лекции по криптографии крупных специалистов из других стран, посылала на учебу в криптошколы своих студентов. В этом плане она «не брезговала» связями даже с такими, казалось бы, не очень развитыми странами, как Польша. Известно, что японцами приглашался читать лекции по криптографии капитан польской армии Ян Ковалевский — малоизвестный в то время специалист по кодам. В будущем Я. Ковалевский стал крупнейшим специалистом–криптографом, сыгравшим огромную роль в дешифровании немецкой шифровальной машины «Энигма». Накануне Второй мировой войны он был приглашен к себе британской разведкой. Кстати, в Польше у него была небольшая группа студентов, состоявшая из шести армейских и трех морских офицеров. Студентами Ковалевского были Ризабар Ито и Квишио Накасуки. Ито впоследствии стал блестящим дешифровальщиком иностранных кодов. В частности, он собственноручно раскрыл кодовую систему Плейфера (Playfair), применявшуюся на британских линиях связи, а также армейский полевой шифр. Ито был также переводчиком книги Ярдли «Американский черный кабинет», ставшей в Японии бестселлером. Позднее он возглавлял отделение связи в военно–морском генеральном штабе и сыграл важнейшую роль в создании «Красного кода» и особенно шифратора «Purple» [263], которые использовались при шифровании наиболее секретной дипломатической переписки. Напомним, что служба радиоперехвата Японии была организована в 1929 г. в военно–морском флоте. В ее специальное отделение входили четыре офицера и три оператоpa. Одним из офицеров был Накасуки — также ученик Ковалевского.

Польские специалисты писали, что «Энигма» была раскрыта в Польше в январе 1933 г., а работа над шифром продолжалась до сентября 1939 г. За несколько недель до начала войны Польша поделилась своими достижениями с союзниками — Англией и Францией. 22—25 июля 1939 г. польский генеральный штаб передал французам и англичанам по одному экземпляру машины «Энигма», описание методов дешифрования и средства автоматизации процесса дешифрования — так называемые «криптографические бомбы», являвшиеся по сути дела ранними вариантами компьютеров. Осенью 1939 г. в Гре–Арменвийе под Парижем был создан польско–французский центр под названием «Бруно» по раскрытию шифров «Энигмы». К центру был прикомандирован представитель британской службы шифров майор Макмиллан, который поддерживал постоянную связь с английским дешифровальным центром в Блечли (под Лондоном). Только за период с октября 1939 г. до поражения Франции в апреле 1940 г. в центре было дешифровано около 15 тысяч немецких оперативных приказов, секретных донесений, директив. Французское руководство заранее было предупреждено о многих намерениях противника, о группировке его войск, их дислокации и передвижении.