Россия и Запад

Эвфемизмы требовались и продолжают требоваться власти (государственным структурам) для манипулирования взглядами и настроениями населения, для сокрытия агрессии, камуфлирования социальных проблем. Эвфемизация политической лексики происходит во всех государствах, но особенно яркое ее проявление наблюдается в языках тоталитарных режимов: при нацизме в Германии, при советской власти в СССР, при режимах народной демократии в странах социалистического лагеря. Здесь механизмы оруэлловского новояза работали на полную мощность. Поскольку политические режимы целиком строились на идеологиях, им требовался специальный язык, который эти идеологии отражал и фиксировал. Кроме того, нужно было выдавать желаемое за действительное, называть белое черным и наоборот. На языке лежала особая нагрузка: он должен был исподволь внушать гражданам, чтобы они доверяли не своему здравому смыслу и органам чувств, а словам партийного руководства, смысл которых с данными органов чувств и собственными убеждениями часто расходился. Любое свободное слово могло означать угрозу режиму. Поэтому языки тоталитарных систем, построенные главным образом на лозунгах, военной лексике и эвфемизмах, были обязательны и внедрялись во все сферы жизни и во все официальные тексты, устные и письменные.

Вот только некоторые примеры эвфемизмов советской эпохи. Отрицательные явления социальной жизни именовались отдельными недостатками, пережитками капитализма, родимыми пятнами капитализма. Перебои с продуктами и товарами первой необходимости носили название временные трудности. Хрестоматийными стали эвфемизмы из сферы карательных операций, подавления инакомыслия: десять лет без права переписки (вместо расстрел), особый порядок осуждения (вместо расстрел без применения судебной процедуры). Органы госбезопасности получили краткое эвфемистическое наименование органы. Государственный антисемитизм обогатил русский язык эвфемизмами безродный космополит и сионист (вместо еврей). Карательные действия администрации, насильственная коллективизация, уничтожение зажиточного крестьянства, организация массового голода квалифицировались позднее партийной верхушкой как перегибы на местах. Эвфемизмы производились не только властью и распространялись не только через печатные органы, радио и телевидение; они появлялись и «в народе» — как ответ на примитивный, лживый и надоевший новояз властей. В среде интеллигенции в ходу были ироничные или презрительные эвфемизмы: без купюр, гегемон, пятый пункт, положить на полку, совдепия, Софья Власьевна. В разговорной речи превращались в шутливые или презрительные эвфемизмы и некоторые цитаты из программных документов КПСС и советской литературы: серпастый и молоткастый (вместо паспорт); ум, честь и совесть (вместо партия). Еще одно явление народной разговорной речи в сфере эвфемизмов состояло в превращении изобретаемых властью эвфемизмов в лексику презрительную или бранную: так, выражением крайней степени презрения стало слово сексот (сокращение от секретный сотрудник), которое изначально было эвфемизмом для обозначения негласного сотрудника органов госбезопасности. Презрительный оттенок приобрело слово нацмен (представитель национальных меньшинств). Существуют мемуары, лингвистические исследования и словари, дающие представление о лексике советского новояза как продукте неустанного творчества тоталитарной пропаганды и ответного сочинительства не жалующих эту пропаганду остроумцев [876].

Особый язык выработала гитлеровская пропаганда в Германии [877]. Существовал обширный слой новояза и в языке ГДР [878].

В эпоху смены исторических формаций наблюдается эвфемизация по способу вытеснения из языка лексем, ассоциирующихся с неприятной для общественного сознания исторической эпохой. Так, при советской власти из языка ушли обращения господин, госпожа, сударь, сударыня, Ваша милость, милостивый государь. В постсоветский период лексемы господин и госпожа пытаются реанимировать, но пока они находят место только в языке СМИ и в сфере делового общения, а в быту не прижились. В постсоветскую эпоху средства массовой информации и ораторы старательно избегают лексем активист, девчата, заводила, инициативный, кадры, коллектив, мелкобуржуазный, мещанский, общественник, с огоньком, с задором, товарищ, трудящиеся, чувство локтя как отягощенных памятью недавнего социалистического прошлого. Некоторые из этих слов обрели замены: ангажированный (= инициативный), команда (= коллектив), персонал (= кадры).

Наблюдается некоторое противоречие между обретением языком современных СМИ разговорных, приближенных к бытовому языку широкого круга читателей черт — и сохранением штампов советской эпохи, что проистекает из неспособности или нежелания журналистов и политологов освободиться от манеры использовать бессодержательные, но звучные словосочетания. Вот противоречащие друг другу по стилю примеры из статьи, опубликованной в демократическом издании: с одной стороны: рядышком с…; Медведев не видит большой беды в…; покопаться в истории; по недомыслию; с другой: кто упорно не желает покончить с…; трудно молчать, когда сталкиваешься с общественным мнением, пошедшим на поводу у…; …горячо одобряет; общественность делает упор на…

Пестование прежней выспренней и лишенной содержания риторики на фоне широко употребляемой разговорно-сниженной лексики точно отражает современные общественные процессы: сочетание немногих демократических свобод, хотя и в сильно урезанном по сравнению с их конституционным вариантом виде, с недемократическим правлением и неспособностью государства выполнять свои обязанности. Это соединение несоединимого нашло языковое выражение в таких требующих пояснения словосочетаниях, как вертикаль власти или суверенная демократия, — эвфемистических изобретениях последнего десятилетия.

Отторжение советского прошлого на языковом уровне сопровождается активным использованием его же риторических фигур — эвфемизмов, граничащих с ложью или являющихся ложью. Например, вместо воровство в государственном масштабе сегодня употребляется словосочетание неэффективное (или нецелевое) использование бюджетных средств. Вместо злоупотребление служебным положением — административный ресурс. Вместо прилагательного или наречия жестокий /жестоко (жестоко разогнать, жестоко подавить) в СМИ часто используется его смягченный вариант жесткий / жестко. Эвфемизации в официальных текстах подвержены выражения, связанные с убийством, уничтожением, избиением, насилием, нанесением ран, агрессией, например киллер, зачистки, ликвидировать, нейтрализовать, обезвредить, подвергнуть физическому воздействию («Четыре из задержанных женщин — вдовы нейтрализованных ранее главарей бандитского подполья» — Gazeta.ru). Пожары во время летней засухи 2010 года послужили косвенной причиной появления нового эвфемизма — медицинского диагноза нарушение терморегуляции [879]. Некоторые эвфемизмы советской эпохи сохраняются без изменений: например, неуставные отношения вместо дедовщина [880].

Политические эвфемизмы используются широко, на всех уровнях «вертикали власти». Нынешний президент также не гнушается этого риторического приема; ему, например, принадлежит неологизм «выборы прошли нестерильно» (вместо «на выборах имел место подлог»).

Все перечисленные примеры политических эвфемизмов служат целям манипуляции общественным мнением, но не входят в сферу политкорректности, так как не затрагивают непосредственно тем дискриминации социальных меньшинств.