Том 10. Транзитология, часть I. Теория. Транзиты Солнца и Луны

В работах Вронского также есть неточности и даже явные ошибки, которые часто вызывают раздражение у некоторых его читателей. Но в целом, то многое, предложенное Вронским, имеет право на жизнь. Его идеи ждут своих исследователей и продолжателей.

Морин был убеждённым приверженцем системы домов Региомонтана, но его беспокоил тот факт, что большинство существующих систем домов, в том числе и используемая им система Региомонтана, не работают в полярных областях. Поэтому он создал свою систему домов, представляющую собой усовершенствованную систему Региомонтана.

В системе домов Морина географическая широта не влияет на куспиды домов, поэтому она «работает» на любых широтах. Он назвал свою систему домов «универсальной рациональной» и считал её превосходящей все другие системы, но при этом сам практически не использовал её. Особенностью его системы домов можно считать и то, что исходной точкой гороскопа является не Асцендент, а МС, который не совпадает с куспидом X поля.

Вронский пропагандировал и сам использовал, в отличие от Морина, таблицы домов Коха. Здесь также следует отметить одну деталь. Морин в «Astrologia Gallica», приводя и интерпретируя свой гороскоп, использует дома Региомонтана, а не свои и не систему Плацида, которую часто использовал в своей практике. Мало того, он параллельно приводит свой гороскоп, применяя к нему равнодомную систему, но лишь для того, чтобы показать её несостоятельность в данном случае. Дело в том, что в системе Региомонтана стеллиум в гороскопе Морина попадает в XII дом, а в равнодомной системе и системе Плацида он оказывается в XI доме, что не согласуется с фактами жизни Морина. Мало того, даже в системе Региомонтана Меркурий остаётся в XI доме, а не находится в ХII-м, как пишет Морин, если исходить из Асцендента в 28-м градусе Овна. Хотя, возможно, он считал, что Меркурий относится к XII дому, поскольку тот расположен в 5 градусах от куспида XII дома. Эта игра с системами домов очень напоминает игру Вронского со своим временем рождения.

Морен де Вильфранш – автор множества работ по астрологии, не утративших своего значения и по сей день, таких как «Astrologуorum domorum cabala detecta» (Париж, 1623), «Remarques Astrologiques sur le Commentaire du Centiloque de Ptolomee» (Париж, 1657), «Astrologia Gallica», опубликованная посмертно в Гааге в 1661 году.

Последняя из этих работ, монументальное 26-томное обобщение астрологических наблюдений и разработок Морина, является главным трудом его жизни, над которым он работал 30 лет. Этот труд был посвящён польской королеве Марии Луизе Гонзага, которая ссудила 2000 талеров на его издание (лейб-медиком королевы был учитель Морина по астрологии Дэвисон).

«Astrologia Gallica» изначально виделась Морину как энциклопедия для учёных астрологов. Эта книга имела неслыханный для тех времён объём – 784 страницы, 39 таблиц, 80 примеров гороскопов. Чтобы застраховать астрологов от нападок теологов и философов, Морин в первых восьми книгах приводил доказательство существования Бога, высказывал своё мнение относительно Отцов Церкви, рассуждал о метафизике Вселенной, материи, времени и движении, проблемах судьбы и свободы воли, делал ставку естественную философию. Наряду с Аристотелем он был приверженцем теории Primum Mobile (главного мирового движителя). Согласно этой теории, первичный физический источник всех событий представляет собой беззвёздную прозрачную сферу, находящуюся вне сфер планет. Но всё это не спасло Морина от осуждения, и большинство его трудов были изъяты из обращения – в частности, «Astrologia Gallica» не имел значимого влияния и был почти забыт. Лишь после 1897 года, когда Анри Сельва опубликовал перевод 21-й книги «Галльской астрологии» на французский язык под заголовком «La theorie des determinations astrologiques de Morin de Villifranche, Editions traditionelles» (Paris, 1986), она привлекла внимание астрологов Франции, а позднее и других стран. Но хотя книги Морина были незаслуженно забыты на несколько веков, его заслуги как учёного были оценены высоко. Его имя можно найти среди семидесяти двух имён великих учёных Франции, увековеченных на Эйфелевой башне.

Вронский – также плодовитый автор. «Классическая астрология» – главный труд его жизни –так же, как и у Морина, увидел свет через пять лет после смерти автора (1656 – 1661 и 1998 – 2003). Первая изданная книга Вронского, «Астрология – наука или суеверие», была спонсирована влиятельными людьми. Да и впоследствии ни в одну книгу он не вкладывал своих средств, у него их и не было в объёме, позволяющем издать книгу. В предисловии к изданию «Классической астрологии» Вронский пишет, что видит этот труд ка к энциклопедию астрологических знаний. Так что и в этом он следует за Морином. Остаётся надеяться, что труд Вронского не постигнет столь же долгое забвенье.

Заслуга Морина в том, что он первым собрал воедино астрологические знания своего времени. До него труды по астрологии обычно состояли из коротких записей, не всегда систематизированных и последовательных. Его вряд ли можно назвать новатором, так как то, что он делал, было лишь улучшением системы Птолемея. Несмотря на критику некоторых Птолемеевых положений, Морин всё же придерживался именно его системы. Астрология времён Птолемея учитывала силу и слабость планет, но ограничивалась лишь тем, что указывала знаки Зодиака, в которых планета сильна или слаба. Морин первым попытался установить численный эквивалент тем или иным достоинствам планеты и создал методики определения статуса планет. Его система была несколько сложна и громоздка, поэтому использовалась мало, но именно от неё идут все современные способы подсчёта статусов.

Нельзя отрицать тот факт, что далеко не всё в «Классической астрологии» можно считать авторскими находками Вронского. В основе его книг лежит наследие Морина и более поздних авторов. Он, как и Морин, в своём главном труде собрал воедино современные знания по астрологии.

Думаю, вышеприведённых фактов вполне достаточно для утверждения, что Вронский недаром чувствовал свою связь с Морином. Наверно, он слегка лукавил, когда говорил, что «это не для его ума». Вронский не был бы Вронским, если бы всё договаривал до конца и не давал пищу домыслам. Был ли Вронский воплощением Морина или не был – решать вам, но налицо факт так называемых астрологических близнецов, у которых, естественно, схожи не только астрологические карты, но и многие факты жизни.