Великие пророки от Нострадамуса до Ванги

Нострадамус направился в Тулузу. В любом городе, попадавшемся ему на пути, Мишель с горечью наблюдал, как торжествует эта ужасная болезнь, как страдают ее несчастные жертвы. Никто из них уже не надеялся встать с кровати.

Эпидемия превращала людей в дикарей. В надежде избежать заразной болезни все отворачивались от больного, избегали с ним любых контактов, старались переждать несчастье в полном одиночестве. Многие уходили из семей, бросали на произвол судьбы родных и близких, даже детей. Нечего было надеяться, что кто-то окажет помощь несчастному. Нострадамусу приходилось все делать одному, не рассчитывая на поддержку добровольцев. Повсюду царил гнетущий, вязкий страх перед «черной смертью». Однажды он увидел, как женщина сама себя зашила в саван. Она понимала, что после смерти никто этого за нее не сделает.

В Авиньоне можно было наблюдать ужасные сцены. Неизлечимые больные захватывали дома горожан и, пользуясь полной безнаказанностью, грабили винные погреба, напивались до бесчувствия, разбивали ценные вещи, насиловали женщин. Это была оргия безумия, отчаяния, торжествующей смерти. Это был пир во время чумы. Зараженные чумой бедняки обирали богатых и бросали золотые экю в воды Роны!

Дома, в которые проникла чума, обычно поливались перебродившим кислым вином или уксусом. Считалось, что это локализует заразу. Для ускорения вызревания бубонов на них накладывали лепешки из кислого теста, смешанного со зрелой мякотью фиговых плодов и печеного лука.

Чтобы свести до минимума заражение, тела умерших сбрасывали в общие могилы и поджигали. К тому времени, слава Богу, отказались от способа избавления от умерших, который применяли лет сто с небольшим назад. Так, в 1351 году во время чумы в Авиньоне папа Клемент VI освятил реку Рону и разрешил сбрасывать туда умерших от чумы.

Но вот настал момент, и Мишель принял решение возвратиться на факультет в Монпелье, чтобы усовершенствовать свои знания, тем более после такой богатой практики, которую ему пришлось пройти на юге страны.

Нострадамус снова занялся медициной и стал добиваться высшей ученой степени — доктора медицины. Такая задача не представляла для него особого труда. Успехи врача, спасшего многих людей от смерти, говорили сами за себя. На коллег произвела сильное впечатление его борьба с чумой. Президент университета после небольшого собеседования без колебаний вручил Нострадамусу черную квадратную шапочку с кисточкой и массивное золотое кольцо — атрибуты профессора.

…По традиции выпускник университета, блестяще закончивший курс, имел право на преподавание в родной альма-матер. Может, другой человек и стал бы гордиться такой привилегией, но только не Мишель Нострадамус. Он отлично понимал, что утвердить новый взгляд, новый подход к науке невозможно, так как университетский устав строго-настрого запрещал любые новации, а пережевывать и мусолить труды Гиппократа, Галена и Авиценны ему уже не хотелось.

Мишель без всякого сожаления оставил друзей-студентов, коллег-преподавателей, толстые тома книг в библиотеке и, вооружившись всеми своими дипломами, вновь отправился в странствия по любимому югу Франции: лечил больных, торговал на рыночных площадях притираниями собственного производства, мазями, мылом, благовониями, а также «фильтром любви» — так называлось привораживающее зелье, «любовный напиток». Он зарабатывал себе на жизнь, как и другие бродячие торговцы, но, в отличие от многих из них, никого не обманывал.

Добравшись до Тулузы, Мишель решил временно остаться в этом городе, раскинувшемся на берегах Гароны, чтобы посетить подпольные курсы знаменитых евреев-алхимиков.

Сдав на хранение свой ходкий товар, а мула передав заботам кузнеца, державшего конюшню, Мишель Нострадамус отправился на постоялый двор «Геральдика», расположенный рядом с собором Святого Сернена. Ему показалось, что близость святого места вызывает духовную энергию и лучшего места ему не найти. Он выхлопотал у Марсилио, хозяина «Геральдики», разрешение использовать для собственных нужд часть его погреба. Там установил алхимическое оборудование для проведения замысловатых опытов.

Первым делом Мишель, будучи изощренным гурманом, приступил к совершенствованию своего, изобретенного еще в Монпелье, восхитительного варенья из айвы. Оно пользовалось повсюду такой популярностью, что его заказывали знатные вельможи и даже высокие святейшие папские прелаты. Говорят, даже сам король Франциск I изволил его откушать и нашел угощение бесподобным.

Ради такого варенья наместник папы в Тулузе не поленился лично нанести визит Нострадамусу на его постоялом дворе.

Слава о Нострадамусе как о чудо-медике росла, но вместе с тем никто не забывал, что он великий астролог, провозвестник будущего. Богачи, люди, занимавшие высокое положение в обществе, приезжали со всей страны в Тулузу и обращались к Мишелю с просьбой предсказать судьбу. Красивые знатные дамы с берегов Гароны, преодолев щепетильность, посещали постоялый двор, не смущаясь его отнюдь не изысканными запахами. Ради того чтобы получить консультацию у известного косметолога и заполучить таинственный рецепт сохранения молодости и красоты, они не скупились на золотые монеты.

Слава к Нострадамусу пришла в Тулузе после опубликования им трех небольших книжечек, впоследствии выдержавших не одно издание во Франции и переведенных на немецкий. Это «Трактат о красоте лица», «Об истинном и совершенном уходе за лицом» и «Превосходная маленькая книжка».

Первое издание «Трактата…» вышло под довольно длинным названием: «Трактат о красоте лица (прикрасах) и вареньях, заново приготовленных по рецептам мэтра Мишеля де Нострадамуса, доктора медицины». Книга состояла из двух частей. В первой давались рецепты румян, притирок, благовоний, мазей для кожи лица, красителей для волос и прочих косметических средств плюс нескольких «любовных напитков». Приводились различные рекомендации по личной гигиене: как приготовить порошок, вычистить и обелить зубы, какие бы желтые или черные они ни были… Способ придать дыханию приятный запах… Другой способ, еще более совершенный, для очищения зубов, даже тех, которые уже тронуты гниением… Способ приготовления дистиллированной воды, чтобы наилучшим образом обмыть лицо…

Для того чтобы правильно оценить гигиенические рекомендации Нострадамуса, нужно вспомнить, что в руководстве по учтивости, изданном двести лет спустя — в 1782 году, формально запрещалось пользоваться водой для умывания, ибо «это делает лицо зимой еще более чувствительным к холоду, а летом к жаре».

О гигиене в XVI веке не думали. Даже король Людовик XIV страдал бессонницей из-за клопов. Лувр представлял собой, по отзывам современников, отвратительное зрелище. Посетители отправляли свои естественные надобности повсюду, где считали для себя удобным: на дворе, лестнице, балконах, за дверью. Все проделывалось на виду у всех, и никто не обнаруживал ни тени смущения…

Во второй части «Трактата…» (ей предшествовало предисловие, посвященное брату Жану) Нострадамус предлагал многочисленные рецепты варений, конфитюров, джемов, желе, консервов и конфет. До сих пор эта книга сохраняет за Нострадамусом одно из ведущих мест среди выдающихся составителей кулинарных книг.

В один прекрасный день Мишель получил письмо от известного ученого и философа Жюля Сезара Скалигера с приглашением посетить его в поместье неподалеку от Ажена. В то время Скалигер был личным врачом епископа города Ажена и считался превосходным математиком и астрологом. По своему авторитету в Европе он уступал разве что Эразму Роттердамскому, великому гуманисту.

Нострадамус с радостью принял приглашение мэтра и вскоре приехал в Лескаль — поместье Ска-лигера. Встретили его как равного и знаменитого. Мишель воспринял это как должное. Разве он не победитель чумы!

С этого момента Нострадамус зачастил к мэтру, благо тот жил неподалеку от города. Чуть ли не ежедневно бывал у него, иногда даже оставался ночевать. Между ними установились дружеские отношения, хотя Скалигер и был намного старше — ему уже исполнилось пятьдесят. Это не помешало мэтру жениться на шестнадцатилетней девушке. Он и Мишелю советовал последовать его примеру, считая, что в любом возрасте в браке есть свои положительные стороны. Но знаменитого доктора Нострадамуса интересовала только наука.