Диалоги (июнь 2003 г.)

В.П. У него устраняется страх перед математикой, он воспроизводит тексты из учебника, но конечно математически не мыслит.

А.Г. Но тут опять у меня возникает вопрос. Если можно внушить любому человеку всё что угодно…

В.К. Но что значит внушить? Это вот не то, что вот мы – раз и внушили. Это определённая работа, использование специальных техник, это технология, включающая три блока приёмов. Во-первых, приёмы формирования мотивации, разрушения негативных эмоций, дидактогений. Во-вторых, приёмы извлечения информации из пассивного запаса памяти – техника экспликации знаний, не осознаваемых субъектом. И в-третьих, блок приёмов, направленных на то, чтобы привести знания в такой вид, в котором они могут осознано использоваться, – техника переструктурирования, переработки информации.

А.Г. Да, определённая техника и технология. Я уже приводил пример. Если можно любого человека по этой технологии заставить не видеть телевизор… Не видеть: представьте себе, человек не видит деньги – ну вот он не видит деньги, и всё. Ну, любая фантазия на эту тему. Я почему начинаю задавать этот вопрос. Я чувствую затылком, как телезрители говорят: да как же можно любого заставить делать всё что угодно?

В.К. Тут какая вещь. То, что происходит во время сеанса, это наше совместное с человеком творчество. Тот, кто проводит сеанс, выступает в роли гида. Вот если посмотрите направо, вы увидите Эйфелеву башню. Посмотрите налево… А если человек не делает то, что мы его просим, не будет результата в плане раскрытия тех или иных способностей. Человек делает то, что он хочет делать. И личность человека не пропадает ни в каком трансе, ни в каких состояниях.

А.Г. То есть, те внутренние моральные принципы, которые у него есть, моральный закон, на котором он стоит, нарушить нельзя?

В.К. Очень интересен эксперимент, когда мы одному художнику-любителю (он вообще-то работал инженером) внушили, что он изменил свою профессию, ушёл в профессиональные художники, и вот прошло 15 лет. Он нам показывает свои картины. Причём, у него персональная выставка, и он стал одним из самых известных, самых любимых художников в мире. Вот он водит нас, показывает картины.

В.П. Кстати, извини. Очень интересны исследования вот по актуализации творчества в живописи, это работы Райкова. Это классика.

В.К. Причём, эти картины он тогда видел уже как готовые продукты, во всех деталях. А после гипноза он их не помнил, абсолютно.

В.П. И он комментировал, помнишь, там…

В.К. А во время сеанса мы задавали ему вопросы, чтобы выяснить, что изображено на его картинах. Вопросы формулировались так, словно мы, так же как и он, видим эти картины. Мы спрашивали: а почему вот такая цветовая гамма? Он говорил: ну, понимаете, вот эти краски… И так мы узнавали, что там на переднем плане, какая композиция, какой замысел, какая идея, цветовое решение.

После сеанса наш испытуемый ничего не помнил. Мы ему рассказывали о картинах, которые он нам недавно описывал, а он с негодованием, с возмущением всё это отвергал, говорил, что ничего этого не было и не было даже самого сеанса. И такие картины он не будет писать ни за что и никогда. То есть, выяснилась такая удивившая нас вещь. Вот говорят, что человек хочет быть счастливым, или здоровым, или знаменитым. Ничего подобного. У каждого свои интересы, и каждый человек по-своему находит своё счастье. Кто-то вот мог бы стать гениальным художником, кто-то мог бы стать писателем, да. Но, и есть какие-то установки личности, привычки, есть определённая сформировавшаяся самооценка и внутренние запреты, не дающие нам возможности в полной мере раскрыть свои способности, свой талант.

В.П. Игры, в которые играют взрослые. То есть выигрыш не обязательно психологический выигрыш, не обязательно связан с удачей и…

В.К. С реальными эффектами и с реальными достижениями, да. Главное – удовольствие.

В.П. То есть своеобразным выигрышем может быть и бегство в болезнь, и попадание всё время в одну и ту же ловушку, так сказать, негодный сценарий. И даже более того, человек, привыкший к неудачам, сам провоцирует их. Вот, например, в экспериментах Курта Левина невротик выигрывает несколько раз подряд, но вместо того чтобы повышать уровень притязания, у него этот уровень притязания резко падает. Потому что он уже, зная, что обычно ему не везёт, начинает прогнозировать срыв, и вместо радости победы срывается в невроз…

В.К. Жизненный сценарий, по Берну, складывается к пяти годам, его потом уже не изменишь, если не использовать трансовые состояния, когда действительно мы можем вскрыть в человеке его способности, талант, который он не использует по жизни просто потому, что он не привык этого делать.

А.Г. Но каковы тут следствия? Если заставить человека пойти чуть-чуть по-другому пути, где гарантия, что он придёт домой, посмотрит на то, что его окружает, на людей, с которыми он до этого знался, и скажет: нет, это не моя жизнь, я хочу жить по-другому.

В.К. Часто, да, может поменять. Человек имеет право выбора. Но обычно просто взаимоотношения становятся более эффективными. И человек становится менее несчастным.

В.П. То есть в этих трансовых состояниях человеку даётся возможность пережить новый опыт, а выберет он его или нет…

А.Г. Присвоит или не присвоит.

В.П. …внутренняя его свобода.

В.К. Но обычно человек выбирает то, что лучше.

В.П. И такие трансовые состояния создаются и в жизни тоже, не обязательно гипнотизёром. То есть жизнь всё время перед нами ставит новые задачки, а уже выбирать…

В.К. Просто в трансе легче меняются стереотипы.

А.Г. Легче отказываться от чего-то.

В.К. Лучше формируются какие-то новые воззрения. Могут меняться динамические стереотипы: почерк, походка, мимика, жестикуляция. Изменить почерк в обычном состоянии невозможно. Графологическая экспертиза различит почерк мужчины и женщины, определит возраст. Но, пожалуйста, в гипнозе внушили, что человеку 8 лет и почерк стал таким, что ни одна экспертиза не отличит от восьмилетнего.

А.Г. Всё, вы меня уговорили, я прихожу к вам на гипноз. Может, из меня какой-нибудь толк и выйдет после этого…