«Между Индией и Гегелем»: Творчество Бориса Поплавского в компаративной перспективе

Вообще, романтика «таинственных южных морей» очевидным образом захватила Поплавского; об этом говорит и тот факт, что в стихотворении «Рукопись, найденная в бутылке» (1928) он обнаруживает прекрасное знание сюжета «Артура Гордона Пима», заимствуя у По такие поразившие его воображение обстоятельства морского путешествия, как невольное заключение Пима в трюме корабля, каннибализм озверевших от голода людей, попытки добыть еду, ныряя в затопленный трюм:

Но не только влияние По заметно в этом стихотворении, которое является своеобразной поэтической матрицей последних глав «Аполлона Безобразова». Если у американского новеллиста Поплавский берет сюжетную канву, то образность стихотворения, как и его структурные, ритмические и стилистические особенности свидетельствуют о внимательном чтении «Пьяного корабля». Во-первых, оба текста написаны строфами по четыре стиха в каждой с перекрестной рифмовкой; во-вторых, Поплавский, вслед за Рембо, прибегает к анафорическим повторам и синтаксическому параллелизму, что позволяет делать смысловой акцент на первом лице единственного числа (je descendais; j'étais insoucieux; je courus; j'ai vu и т. д.) и на первом лице множественного (мы погибали; мы целовались; мы погружались и т. п.); в-третьих, текст Поплавского развивает одну из ключевых тем «Пьяного корабля», а именно тему горячечной, лихорадочной любви, которая метафорически уподобляется штормовому морю:

Можно предположить, что этот пустой корабль из стихотворения Поплавского несется в том же направлении, что и корабль- призрак из рассказа По «Рукопись, найденная в бутылке», и «Джейн Гай», и «Инфлексибль», а именно в сторону Южного полюса. Все они попадают в «русло какого-то могущественного течения» [331]и становятся, как и Пьяный корабль, «усталым мучеником полюсов и зон». Комментаторы с уверенностью предполагают, что речь у По идет об отголосках теории о полой Земле, одним из наиболее ревностных сторонников которой был американец Джон Симмс. В 1818 году Симмс выдвинул идею, что Земля внутри пуста и что проникнуть внутрь нее можно через отверстия, расположенные на Северном и Южном полюсах. Его последователь Джеремия Рейнолдс активно пропагандировал идею снаряжения экспедиции в Антарктику; По почерпнул немало информации из его доклада Конгрессу США, сделанного в 1836 году [332]. О популярности теории, которая так и не получила практических подтверждений, свидетельствует хотя бы то, что ей отдали дань Жюль Берн в романе «Путешествие к центру Земли» [333], а также русский геолог Владимир Обручев, написавший в 1915 году роман «Плутония». Сторонники эзотерических доктрин, естественно, не могли пройти мимо нее и рассматривали мифологию полой Земли в контексте сакральной географии, постулирующей существование подземных вместилищ тайного знания [334](утверждают, что интерес к теории полой Земли проявлял и Гитлер [335]). Любопытно, что теория обсуждалась в кругу Даниила Хармса; в «Разговорах» (1933–1934) чина- рей зафиксирован следующий обмен репликами:

Почему же По, а вслед за ним и Поплавский, отправляют своих героев именно на Южный полюс, ведь в оккультных доктринах гораздо больше внимания уделялось полюсу Северному? Отметим прежде всего, что «полюс — это точка, вокруг которой все вращается, следовательно, это другой символ Самости» [337]. Как указывает Юнг, «древняя история дает нам весьма дифференцированную картину области севера: эта область служит местопребыванием и высших богов, и их противников; в ее сторону люди обращаются с молитвами, и из нее же веет пневма зла, Аквилон, „под именем коего надлежит разуметь злого духа“; наконец, она есть пуп земли и в то же время ад» [338]. Современный комментатор романа Майринка «Ангел Западного окна», главный герой которого — английский алхимик XVI века Джон Ди — ищет мифическую землю Туле на севере, идентифицируя ее как Гренландию, отмечает, что