Геологи шутят... И не шутят

Свобода творчества есть право на ошибку.

В мире организмов в биосфере идет жесточайшая борьба за существование — не только за пищу, но и за нужный газ, и эта последняя борьба — более основная, так как она нормирует размножение.

Темпы размножения находятся в тесной зависимости от размера организма. Мелкие организмы размножаются гораздо быстрее, чем большие организмы.

(Цит. по кн.: [Саенко, 2000. С. 35])

АП посмотрел результаты анализов на уран и торий и сказал, что уран определен верно, а торий нет. Аналитик проверил, оказалось, что содержание тория в два раза ниже, ошибка — пипетка, которой отбирался раствор, она была на 2 мл, а не на 1 мл. АП очень веселился. «Я так и знал. Химики всегда ошибаются в разы, а физики на порядок».

Если Ваша цифра вошла в справочники — Вы достигли результата. Это значительно лучше, чем многостраничные повествовательные отчеты.

Если Вы хотите, чтобы ваша жизнь в науке была интересной, — меняйте каждые десять лет основное направление ваших исследований.

— Ну, какие у Вас открытия?… А если открытий нет, то будем смотреть выполнение плана.

По воспоминаниям д. г-м. н. Г. Б. Наумова (ГЕОХИ), такими словами АП обычно начинал заслушивание годовых отчетов лабораторий [Александр… 2005. С. 326].

Высшей формой признания является то, когда на тебя уже перестают ссылаться.

(Цит. по книге [Летников, 2008. С. 31]. Следует комментарий академика Ф. А. Летникова: «Это так, потому что сделанное уже входит в сознание людей, это уже известно так же, как восход солнца».)

В нем было великое чувство, которое является признаком ума — чувство иронии к себе (С. 66).

Проблема врага, проблема оппонента — одна из главных в науке, потому что, если у тебя по-настоящему профессионально сильные оппоненты, не интриганы какие-то, не склочники, то они будут держать тебя всегда в хорошей спортивной форме. Ты, мысленно дискутируя с ними, все время будешь совершенствоваться, отстаивая свою точку зрения. А когда у тебя нет таких сильных оппонентов, то это расслабляет, ты теряешь бойцовскую форму (С. 30).

Человек — развлекающееся животное. «Хлеба и зрелищ!» — старый лозунг <…> Удивительная психология человека — оценивать людей не по результатам их труда, о по тому, как они их развлекают, как делают их времяпрепровождение приятным. Кто знает промышленника Нечаева-Мальцева, на деньги которого построен художественный музей имени Пушкина? Никто не знает и никогда не вспомнит. А вот тех певцов, которые пели в то время на сцене, или артистов помнят и знают (С. 172).

Еще Генрих Гейне говорил: «Есть два типа ученых. Для одних (их немного) наука — любимая женщина, для других — дойная корова». В науке и в Академии этих доильщиков полным-полно. Эта дойная корова продолжает питать этих дураков и бездельников, остепененных в свое время нами же.

И, как сказал о таких один умный человек: «Это люди, для которых главное занятие — непрерывная кража казенного времени» (С. 175).

Наш народ будет жить плохо, но недолго.

Хотели, как лучше, а получилось, как всегда.

Если чешется, чешите в другом месте!

Испугал бабу высоким каблуком <это — дипломатический вариант, народный вариант — непечатный>.

Не надо умалять свою роль и свою значимость. Это не значит, что нужно раздуваться здесь и, как говорят, тут махать, размахивать кое-чем.

Кто мне чего подскажет, тому и сделаю. Были, есть и будем. Только этим и занимаемся сейчас. (В ответ на вопрос корреспондента ОРТ, не собирается ли черномырдинское движение «Наш дом Россия» самораспуститься в связи с неутешительными прогнозами на выборах в Госдуму.)

Мы об этих мерах скажем… Я об них и озвучу и предложу. Ещё раз вам говорю: это комплексные меры, которые позволят вытащить, и решить, и остановить эти процессы.

И кто бы сегодня нас ни провоцировал, кто бы нам ни подкидывал какие-то там Ираны, Ираки и еще многое что — не будет никаких! Никаких не будет даже поползновений. Наоборот, вся работа будет строиться для того, чтобы уничтожить то, что накопили за многие годы.

Сейчас там что-то много стало таких желающих все что-то возбуждать. Все у них возбуждается там. Вдруг тоже проснулись. Возбудились. Пусть возбуждаются. Что касается кредитов, то, понимаете, что касается кредитов и механизмов распределения — о чем они здесь? Где? Почему? Что и как они могут знать?

Принципы, которые были принципиальны, были непринципиальны. (Журнал «Итоги» № 43. 1999.)

Когда замминистра вдруг ни с того ни с сего делает заявление, что вот должны 200 тысяч учителей, врачей сократить. Или у него с головой что-то случилось? Вот что может произойти, если кто-то начнет размышлять. Другого слова не хочу произносить. (Журнал «Профиль» № 14. 1998.)

На любом языке я умею говорить со всеми, но этим инструментом я стараюсь не пользоваться. («Итоги» № 26, 1999.)

Локомотив экономического роста — это, как слон в известном месте…

Ну, скажите, у вас, ну, когда Черномырдин работал, что, была боязнь, что кого-то расчленят из естественных монополий? Эх, вы! Меня можно расчленить, меня можно убрать! А вот естественные монополии чтобы растащили — у вас даже и вопрос такой никогда не стоял перед вами, ибо это даже мысли такой никто не мог допустить, чтобы я, своими руками создавший эти отдельные монополии, и чтобы я был сторонником их уничтожить. Ну, зачем же вы так? Обижаете.

Помогать правительству надо. А мы ему по рукам, все по рукам! Еще норовим не только по рукам, но еще куда-то. Как говорил Чехов.

Черномырдину пришить ничего невозможно.

Я не из тех людей, чтобы доводить до мордобоя, я извиняюсь за это слово. И мордобой-то опять не они же бы, не их же! Если бы им бы там навесить — это бы с удовольствием! А мордобой-то, в мордобое люди же бы участвовали: народ как всегда.

О мэре Москвы Лужкове: «Ну что нам с ним объединять? У него кепка, а я вообще ничего не ношу пока».

(Цит. по подборке «Перлы Черномырдина»: http://www.politnauka. org/humour/cherno.php)

В самые трудные минуты выручает юмор, и, как утверждал Юлиан Тувим, если у тебя нет чувства юмора, то должно быть хотя бы чувство, что у тебя нет чувства юмора.

Хочешь дольше жить, чаще умирай от смеха.