Толковый тариф. Два письма Николаю II

8) что страны, подобные Северо-Американским Соединенным Штатам, гармонически развивающие свое земледелие и свою же промышленность — последнюю при помощи сильного обложения иностранных товаров покровительственной ввозной пошлиной, — усиливаются и богатеют исключительно быстро, тогда как страны, обладающие условиями не меньшего естественного богатства (например, Аргентинская республика и Бразилия) и жителями такого же характера переселенцев, но развивающие почти исключительно свое земледелие и сходные с ним промыслы добычи сырья, не только не представляют условий усиления, но полны безурядиц и скудости во многих отношениях, если не прилагают забот о развитии внутренней своей промышленной производительности.

Многое еще и другое выяснилось опытом последних пятидесяти лет, когда принцип невмешательства стал применяться. Опыт монаха в Болонье над падением шаров с падающей башни был поучителен, убедил сразу. Но он и длился всего несколько дней. И он описан добросовестно. И не было поводов и возможностей извращать его смысл, не было разочарований, его сопровождающих, ничьи живые жизненные интересы явно не страдали от утвердительного или отрицательного результата опыта. Здесь иное дело. Главное же — опыт длителен и очень сложен, а от ответа в ту или иную сторону многое может поколебаться в основании, пострадает много личных интересов. Не лучше ли тогда не задевать столь жгучих сторон, не лучше ли оставлять царствовать признанную ошибку? Но ведь дело здесь не в том одном, что от перемены взглядов в будущем кто-то может кое-что потерять, а дело в том, во-первых, что от господства существующих взглядов мы сами уже многое утратили, и если бы господство взглядов этих продолжалось бесконечно, то мы потеря[ли бы] чуть ли не все то, к чему исторически приготовились; во-вторых, в том, что надобно же извлечь если не самую истину, которая, увы, в конце концов закрыта недоступной завесой будущего, то, по крайней мере, надо постараться извлечь задатки истины, т. е. простую правду, касающуюся промышленно-торговых отношений народов. А когда дело касается русского таможенного тарифа, тогда естественно разобраться в пресловутом споре, сперва чисто английском, а затем и всенародном, так называемых протекционистов с так называемыми фритредерами (от английского названия free trade — свободная торговля). Партия людей, проповедовавших и проведших, ко благу Англии, начала «свободной торговли», в то же время во всех своих действиях и влияниях возвещала всем мир и блага, промышленностью приносимые, а против войны боролась с возможною настойчивостью. Слава Брайта не омрачена потворством стремлениям к военным приключениям и вмешательствам. Он, например, и с ним многие фритредеры не только до, но и во время и после Крымской войны открыто восставали против бессмысленной и бесцельной бойни народов. Много симпатического, цельного и действительно передового проводили фритредеры; процветание, богатство и сила Англии возросли с применением в ней их начал, а потому «свободная торговля», защищаемая ими, получила даже свое название от партии английских экономистов, положивших начало учению, с тех пор всюду распространившемуся.

И прежде чем касаться нового русского таможенного тарифа, необходимо, не страшась различных неудобств, от сего происходящих, разобрать с возможной систематичностью, простотою и краткостью, т. е. не вдаваясь в ненужные подробности, сущность разноречия фритредеров и протекционистов. Это и составляет содержание первой главы.

Во второй рассматриваются русские прошлые и современные отношения к вопросам таможенной политики. Современное нельзя уразуметь правильно, не познакомившись с исторической обстановкой дела. Но и здесь, как в первой главе, я не предполагаю писать историю предмета, а ограничиваюсь только такими его чертами, которые считаю необходимыми для понимания положения вопроса и того смысла, который, по крайнему моему разумению, вложен в новый русский таможенный тариф.

С третьей же главы мое изложение обращается от общих, хотя и реальных, предметов, касающихся тарифа, к конкретному его содержанию, т. е. к обсуждению частностей русской промышленности, насколько она связана с окладами русского таможенного тарифа. Ввоз иностранных товаров и вывоз русских, как и самый таможенный на них тариф, имеют значение только как производные от основного, хотя бы только внешнего, содержания русской жизни, от всего ее промышленного труда и потребления. Показать эту зависимость или формулировать эту функцию — при помощи или по поводу рассмотрения статей нового тарифа — составляет ту задачу, за которую я осмеливаюсь приняться, думая развить ее настолько, чтобы ясно выразить основные мысли, давно носимые мною по отношению к экономическому строю России. При этом главное внимание обращается на те отрасли промышленности, которые с своей стороны считаю не только существенными и важными по свойству производимых предметов, но и своевременными для России, возможными для быстрого развития, пример которому дает русская нефтяная промышленность; особенно же на такие виды производительности, развитие которых находится в очевидной связи с таможенным тарифом. Разъяснение этих сторон русских промышленных отношений составляет главную цель появления предлагаемого сочинения. Познакомившись со многими видами иностранной и русской промышленности в течение прошлой деятельности, всегда остававшейся в связи с наукою и промышленною деятельностью, узнавши массу материала, бывшего в распоряжении комиссии, занимавшейся пересмотром тарифа, присутствуя при его рассмотрении, происходившем при участии требований самых разнородных, и зная, что драгоценные материалы, скрытые в тарифном делопроизводстве, могут остаться еще долго под спудом, я решился изложить как свои экономические верования, так и свое понимание тех последствий, которые можно ожидать от применения нового русского таможенного тарифа. Не технические подробности отдельных производств, а экономические условия их развития в России и связь их с новым таможенным тарифом составляют главное содержание этой книги. На вид мертва формула закона, а в ней жизнь дышит со всеми ее проявлениями, в ней спрятаны дорогие интересы. Если мне удастся показать это хотя бы только отчасти и хотя бы не в абстракте рассмотрения отвлеченных разноречий, а только в применениях к частностям русской экономической жизни, то цель моя будет достигнута. Словом, мне желательно по мере сил истолковать, разъяснить новый русский тариф, а потому я назвал свою книгу «Толковым тарифом». Правильно ли понял я тот смысл, который заключается в новом нашем тарифе, те следствия, которые он должен иметь, и те меры, которые могут его значение усилить или ослабить или даже уничтожить, об этом судить бесстрастно будут только через десяток лет, т. е. уже в предстоящее столетие. Ныне еще свежо прошлое, во многом видны страстность и интересы минуты. Отвлечься от них было моей задачей, но сумел ли ее решить, не мне решать. Если же ошибаюсь, то не под влиянием минуты, а под впечатлением от всей суммы пережитого, узнанного и под влиянием двухлетнего внимательного разбора частностей нашего тарифа. Узнанное показало мне, между прочим и прежде всего, что об экономических вопросах, касающихся русской промышленности, во-первых, вообще распространено мало верных сведений, во-вторых, менее всего знают об этом многие из тех, кого эти сведения более всего касаются, и в-третьих, у молодежи, готовящейся вступить в русскую жизнь, нет возможности получить сколько-либо систематизированные сведения о состоянии русской промышленности, а ее укрепить может только выступающее поколение. Ему и хотелось разъяснить предстоящие задачи внутреннего быта России. Мне не по силам, да и не по средствам одного человека, труд, до крайности надобный теперь России, а именно описание состояния всех отраслей русской добывающей и перерабатывающей промышленности в связи с состоянием дела у других народов. Это дело настоятельно, важно, плодотворно, должно отразиться на всей русской деятельности и должно уравновесить груз классицизма и резонерства, им внушаемого, у нас еще господствующих от школы до литературы. Если предлагаемая книга выяснит потребность в указываемом большом труде, а особенно если она возбудит появление его, то я буду считать счастливым тот день, когда принялся за предлагаемое сочинение.