Протокол и этикет дипломатического и делового общения

Хотя дипломатия в индустриально развитых странах вынуждена была учитывать выход на международную арену стран с противоположным общественным строем и молодых независимых государств Азии и Африки, в целом, возрастание роли народных масс в политике, расширение международного сотрудничества и соответственно приспосабливаться к этим переменам, вряд ли можно утверждать, что изменилась ее коренная сущность, утратился характер закрытости, келейности. „Тайна“ дипломатических сношений, — не без оснований отмечал В.И.Ленин, — соблюдается свято в самых свободных капиталистических странах, в наиболее демократических республиках» (соч., т. 25, с. 67). Показательно, что именно в процессе перехода к постиндустриальным обществам все заметнее влияние на дипломатию ведущих монополистических объединений, группировок, крупнейших корпораций. В США, например, происходит подчас прямое сращивание представителей ведущих финансово-промышленных групп Рокфеллера, Моргана, Диллона и ряда других с дипслужбой страны.

Победа социалистической революции в России в октябре 1917 года и открытое провозглашение молодым Советским государством политики мира, мирного «сожительства» государств с различным общественно-политическим строем, принципов равенства и взаимовыгоды больших и малых стран, самоопределения народов существенно обогатили палитру норм международного права, внесли немало нового в теорию и практику дипломатии. Гораздо большее внимание стало уделяться совершенствованию переговорного процесса, занявшего ведущее место среди форм дипломатической деятельности, разработке итоговых документов, заметно возросли реализм и политическая действенность, конструктивный характер, объективная обусловленность и научная обоснованность вносимых предложений. И хотя летопись социалистической дипломатии серьезно омрачена, к примеру, такими позорными страницами, как секретный протокол к советско-германскому договору 1939 года, выдержанный в духе типичного для «традиционной» дипломатии стремления к переделу мира, созданию сфер влияния, думается, все же, что именно события 1917 года в нашей стране способствовали существенному видоизменению дипломатической деятельности, усилению в ней элементов открытости, гласности, верности обязательствам, принимаемым на себя государством в процессе двустороннего и многостороннего общения. Даже такой видный политический деятель Великобритании, как У.Черчилль, которого нельзя было заподозрить в искренних симпатиях к СССР, выступая в 1945 году впарламенте своей страны, отмечал: «Никакое правительство не выполняло точнее свои обязательства даже вущерб самому себе, нежели русское советское правительство».

Российская Федерация, ставшая государством-продолжателем Советского Союза после его распада, отторгнув ряд черт и моментовсоветской внешней политики, не вписывающихся в современные реалии, сохраняет преемственность в отношении многих складывавшихся десятилетиями позитивных элементов дипломатии и дипслужбы нашего государства.

§ 4. О «новой дипломатии»

Дипломатия наших дней, естественно, существенно отличается от дипломатии времен Талейрана и Бисмарка. Автор ряда фундаментальных трудов по дипломатии Г.Никольсон в своей наиболее популярной, отмеченной высоким профессионализмом и переведенной на ряд языков, работе «Дипломатическое искусство» (Никольсон Г. Дипломатическое искусство. М., 1962) объявляет отцом «новой дипломатии» президента США времен версальского мира Вудро Вильсона, а ее метод — «американским методом» в отличие от греческого, итальянского и французского методов «старой дипломатии». Вместе с тем Г.Никольсон критически оценивает один из ключевых постулатов концепции В.Вильсона, провозглашавшего, что «дипломатия будет действовать откровенно ина виду у всех». Что же касается деклараций Советской власти об «упразднении тайной дипломатии», и задач проводить «честную народную, действительно демократическую внешнюю политику» (увы, не всегда находивших подтверждение на практике), то Г.Никольсон в принципе отказывает ей в качествах, свойственных дипломатии как таковой («Я ни на минуту не преуменьшаю ни ее силу, ни се опасность, но это не дипломатия, а нечто другое»). Упоминавшийся выше американский профессор Г.Моргентау с позиций «политического реализма» утверждает об «обесценивании» современной дипломатии, ввиду того, что в ней не придается такого, как прежде значения секретности.

Несмотря на острую критику «дипломатии телевидения и громкоговорителей», раздающуюся из уст приверженцев «классической школы», практические чиновники внешнеполитических ведомств стран Запада стремятся в своей работе опираться на общественное мнение или по крайней мере учитывать его, особенно при работе над документами, рассчитанными на последующее опубликование. А видный государственный деятель Канады Лестер Б.Пирсон готов даже признать ныне за дипломатией определенную пропагандистскую функцию. Американский автор Джон Э.Харр приходит к выводу, что традиционные методы дипломатии потеряли эффективность в условиях новой международной обстановки и настоящей чертой дипломатии становится оказание своего влияния везде, где это ей представляется целесообразным. Другой видный политолог из США Джон Стоссинджер, разделяя в принципе сомнение относительно целесообразности ведения переговоров под «прожектором публичности», тем не менее утверждает, что «быстрое развитие науки и техники, а также средств связи радикально изменило характер дипломатии» и, что «было бы чрезвычайным упрощением возлагать вину за обесценение дипломатического общения исключительно, и тем более в первую очередь, на пороки открытой дипломатии» (цит. по: Ковалев Ан. Указ. соч., с. 15–20).

Было бы, однако, грубым упрощенчеством, отвергая «тайную дипломатию» как таковую со всеми ее недостатками и даже пороками, одновременно отказывать в праве на существование таким подчас просто необходимым условиям переговорного процесса, как доверительность и конфиденциальность. Огромное число встреч, бесед государственных деятелей и дипломатов по традиции ограничивается стереотипным упоминанием о вопросах, «представлявших взаимный интерес». Существуют закрытые каналы связи, ведется конфиденциальная переписка, средства массовой информации держатся на «голодном пайке» — и все это ради того, чтобы уберечь намечающееся соглашение от постороннего, нередко недоброжелательного или корыстного вмешательства, не ставить под угрозу срыва подчас многолетние титанические усилия дипломатов, шаг за шагом вынашивавших путь к взаимопониманию. Дипломатия как и политика — искусство возможного, искусство, основанное на уступках, компромиссах, сближении точек зрения и т. п. На практике «новая» дипломатия разумно предполагает последовательное сочетание закрытых переговоров с обнародованием их принципиальных промежуточных итогов и, само собой разумеется, конечного результата. Влюбом случае — при достижении соглашения и при провале усилий добиться его — у общественности соответствующих стран, у членов парламентов, которым нередко приходится ратифицировать те или иные международно-правовые документы есть возможность составить собственное мнение о ходе переговоров, о реальных позициях его участников, об их заинтересованности или, напротив, незаинтересованности в достижении положительных результатов.

Глобальные изменения в мире, происходящие в последние годы, развал мощного идеологического барьера, порождавшего во многом недоверие и враждебность, появление в то же время на месте прежней конфронтации новых угроз для стабильности международных отношений, экологический кризис вплотную подводят человечество к драматическому выбору между нахождением объединенными усилиями путей продолжения своего существования или самоуничтожением. Надо ли говорить, как резко возрастают роль и значение дипломатии в ядерно-космическую эру, призванной привести в действие все свои рычаги и возможности, накопленный веками опыт, чтобы найти единственно разумный выход из критической ситуации, решить насущнейшую задачу выживания.