По следам снежного человека

Наружная поверхность теперь почти голая, и кожа очень гладкая; однако совершенно очевидно, что первоначально она была покрыта шерстью и все еще повсюду густо испещрена остатками волос. Некоторая часть шерсти сохранилась. По общему тону она рыжеватая, местами черновато-бурая. Отдельные волоски, длиной всего в несколько сантиметров, очень жесткие и напоминают щетину. Имелись ли раньше более длинные волоски, определить невозможно. На той части скальпа, которая, по-видимому, соответствует лбу, волосы отклонены назад и по бокам слегка свисают, совсем как у человека, между тем как на затылке они падают назад почти отвесно. Этот признак выражен довольно резко и является, как мне думается, естественным.

Имеется одна замечательная особенность — гребень, или „киль“, идущий от основания лба прямо вверх через макушку и вниз по затылку. Гребень одинаковой ширины — почти 2,5 сантиметра. Он покрыт щетинообразными волосами того же цвета, что и остальная часть скальпа; их длина не превышает 3 сантиметров, и с каждой стороны они наклонены внутрь, встречаясь посередине и образуя гребень, в поперечном сечении представляющий собой, таким образом, треугольник. Подобно остальным волосам, значительная часть гребня исчезла, но он отчетливо выделяется в виде слегка выступающего валика на коже.

Волосы очень прочно сидят в коже, и даже теперь требуется некоторое усилие, чтобы их вырвать.

История

Храм, или гомпа, в Пангбоче построен в глубокой древности. Его история хорошо известна монахам соседнего монастыря Тхьянгбоче и подробно описана в книгах старинного тибетского монастыря в Ронгбуке. Храм был основан либо в честь одного местного ламы, либо им самим. Этот лама по имени Сан-Дордже отличался, по преданию, большой святостью; наследственный лама монастыря является его перевоплощением. Теперешнее перевоплощение — двенадцатое по счету после Сан-Дордже; все подробности о каждом ламе записаны и хорошо известны. По имеющимся записям, голова Йе-Те была впервые получена во времена пятого перевоплощения. Как и повсюду в здешних местах, ламу выбирают в детском возрасте, и он остается в своей должности до конца жизни. Период пребывания ламы в своей должности можно принять равным пятидесяти годам; таким образом, возраст скальпа равняется примерно тремстам пятидесяти годам. Подтверждением этому служит тот общеизвестный факт, что правление первых семи далай-лам в Лхасе охватывало период в триста восемьдесят два года.

Скальп хорошо сохранился, если не считать отсутствия волос. Это вполне естественно даже по истечении столь большого промежутка времени. На такой высоте и в здешнем климате вредных насекомых очень мало. Кроме того, скальп тщательно хранится в шкафу внутри прочно построенного и сухого храма.

Я расспрашивал шерпов относительно того, какую роль играет этот скальп, и пришел к выводу, что сам по себе (т. е. как скальп Йе-Те) он вовсе не является чем-то священным; однако, поскольку он хранится в храме среди священных предметов, то косвенно приобрел некоторую святость — подобно тому, как это происходит с алтарной утварью в христианской церкви. Во время некоторых празднеств, когда разодетые танцоры в масках исполняют полурелигиозные пляски, тот или иной участник надевает скальп. Весьма вероятно, он хранится попросту для этого. Нет никаких оснований предполагать, что он является предметом поклонения окрестных жителей, и многие шерпы, возможно даже большинство из них, вряд ли знают о его существовании.

Скальп очень охотно показывают и разрешают брать в руки; но расстаться с ним из-за его косвенной связи с культом не хотят.

В заключение скажу следующее: я совершенно убежден, что это скальп какого-то неизвестного животного; по его остроконечной шлемоподобной форме следует считать по меньшей мере вероятным, что он принадлежит животному, которое обычно ходит на двух ногах».

Меня особенно заинтересовало третье сообщение, так как я только что получил открытку от сэра Джона Ханта, гласившую:

«Дорогой Ралф,

боюсь, что моя открытка уже не застанет Вас, но если застанет, я очень советую заполучить скальп йети, который показывали в Пангбоче Чарлзу Эвансу. Он несомненно является очень важным ключом. Впрочем, Вы, конечно, подумали об этом сами! Шлю Вам наилучшие пожелания. Да сопутствует Вам удача.

Джон Хант».

Часть вторая

Преследование

Глава 8

Мы двигаемся вперед и совершаем первую вылазку

Я остановлюсь лишь на основных этапах нашего путешествия с тремя сотнями носильщиков до Намче-Базара. К величайшему удовольствию, оно не ознаменовалось почти никакими событиями. Зимние условия, которых мы опасались, оказались на удивление нетрудными: даже на самых высоких перевалах снега было мало, и, хотя большая часть кули шла босиком, с голыми до колен ногами и для защиты от холода имела только одеяло, никто не обморозился. Выйдя на пять дней позже, Неми шел по нашим следам во главе семидесяти носильщиков, тащивших радиооборудование.

Том, Саксена и я прибыли в Банепу в ночь на 25 января. В лагере на поросшем дерном плато над самым городом мы застали хаос, в котором никого нельзя было винить. Джон Джексон сообщил, что радиаторы четырех сильно изношенных машин, которые везли наши грузы, закипали на каждом повороте дороги, и так как пришлось переправляться по четырем или пяти поистине опасным мостам, то караван добрался лишь затемно. При разгрузке машин пришлось очень спешить, и все снаряжение свалили в огромную кучу. Прежде чем приступить к сортировке, надо было разыскать ящик с электрическими фонарями. Таких ящиков, на вид совершенно одинаковых, имелось двести шестьдесят, и нужный мог оказаться в самом низу или на самом верху кучи. После этого возникла проблема отыскать что-нибудь из еды, что-нибудь, в чем можно спать, и что-нибудь, чем можно покрыться. В конце концов мы удовлетворились одной из больших палаток, предназначенных для шерпов, и все девятеро кое-как устроились в ней.

На ужин было жареное мясо, пудинг из почек и спагетти — довольно тяжелая еда при всех обстоятельствах, но наиболее съедобная комбинация, оказавшаяся под рукой. Нельзя сказать, что наша экспедиция отличалась особенно плохой организацией; подобные неполадки при первой ночевке дело обычное. Неизменно требуется два-три дня, чтобы все утряслось, для всего нашлось место и все распределилось по местам.

Ночь была очень холодная с сильным утренним заморозком на почве, но это нас не тревожило, так как мы имели достаточно запасной одежды и постельных принадлежностей и могли обеспечить себе в будущем полный комфорт для ночевок. Наша армия кули прибыла перед рассветом, но возня с составлением реестра размещения грузов и с неизбежными для первого дня мелочами привела к тому, что мы смогли двинуться в путь лишь незадолго до полудня.

Порекомендовать Банепу в качестве хорошей лагерной стоянки я не могу. Жители деревни более чем назойливы, и хотя у нас имелось достаточно шерпов, которым можно было доверить охрану грузов, соблазнительные предметы снаряжения исчезали, как только какое-нибудь неожиданное событие отвлекало общее внимание.

Для описания остальной части путешествия до Намче-Базара я приведу выдержки из корреспонденций с дороги, написанных мной во время остановок.

«Чьябус, 28 января.

На третий день мы достигли этой горной деревушки, расположенной на высоте 2250 метров над уровнем моря. До „страны снежного человека“ остается еще по крайней мере две недели пути, но мы намеренно двигаемся медленно в надежде, что шерп Неми, зять Тенсинга, догонит нас. Ему поручена доставка грузов и снаряжения, не прибывших в Катманду до нашего отъезда. Пока что условия передвижения совершенно не соответствовали нашим ожиданиям. Конечно, ночи очень холодные, но днем тепло и солнечно. Прекрасно возделанная страна, по, которой мы проходили, даже в это время года изобиловала апельсинами, лимонами, ананасами (по 4 пенса за штуку) и свежими овощами. Трудно себе представить, что впереди нас скоро, быть может, ожидают долгие недели суровой зимы.