Афоризмы. Война и мир

Безусловно, милосердие начинается дома. Если для проявления милосердия нужно куда-то ехать, — то, что ты хочешь проявить, едва ли есть милосердие.

Бог, оказавшийся настолько вероломным и коварным, чтобы создать первого человека и затем подвергнуть его искушению и греху, не может считаться существом совершенным и должен быть назван чудовищем безрассудства, несправедливости, коварства и жестокости.

Большое личное бедствие — плохой учитель милосердия. Оно притупляет чувствительность сердца, которое само тяжко страдает и полно ощущения собственных мучений.

Быть милосердным — значит делать все, что в наших силах.

В вопросах веры и надежды люди расходятся, но все человечество едино в милосердии.

Ведь подобно тому, как бывает иногда милосердие, которое наказывает, так бывает жестокость, которая щадит.

Великая цель требует великой энергии, великая энергия отсталого народа добывается только великой жестокостью. Все великие правители были жестоки.

Великие скорби безмолвствуют: они слезами не выражаются.

Величайшая твердость и есть величайшее милосердие.

В нескольких собравшихся вместе людях накапливается жестокость, которой нет и быть не может у каждого в отдельности.

Все мы слеплены из одной и той же глины, поэтому надо быть столь же милосердными, сколь справедливыми.

Гнев — источник жестокости.

Гуманность в человеке есть результат воспоминания о страданиях, которые ему знакомы либо по собственному опыту, либо по опыту других людей.

Гуманность есть только привычка, плод цивилизации. Она может совершенно исчезнуть.

Гуманизм должен внушать не пассивное чувство сострадания, а воспитывать активное отвращение ко всякому страданию.

Делай то, чего хочет от тебя твое тело: добивайся славы, почестей, богатства, — и жизнь твоя будет адом. Делай то, чего хочет от тебя твой дух, живущий в тебе: добивайся смирения, милосердия, любви, — и тебе не нужно будет никакого рая.

Добрыми делами можно навлечь на себя ненависть точно так же, как и дурными.

Если принимать все чужое так к сердцу и если так сильно всему сочувствовать, то, право, есть от чего быть несчастнейшим человеком.

Если приходится выбирать между неправдой и грубостью, выбери грубость; но если приходится выбирать между неправдой и жестокостью, выбери неправду.

Если у вас есть возможность явить милосердие, не пропускайте вперед даже учителя.

Есть два рода сострадания. Одно — малодушное и сентиментальное, оно, в сущности, не что иное, как нетерпение сердца, спешащего поскорее избавиться от тягостного ощущения при виде чужого несчастья; это не сострадание, а лишь инстинктивное желание оградить свой покой от страданий ближнего. Но есть и другое сострадание — истинное, которое требует действий, а не сантиментов, оно знает, чего хочет, и полно решимости, страдая и сострадая, сделать все, что в человеческих силах и даже свыше их.

Есть природная жестокость, обусловленная состоянием и общественным положением. То и другое может сделать человека нечувствительным к нищете других, более того: то и другое может сделать его неспособным горевать по поводу несчастий в своей собственной семье.

Жажда наслаждений делает жестоким.

Жалость есть сочувствие к несчастью других, а злорадство — радость по поводу такового, причем это сочувствие и эта радость не вызываются ни дружбой, ни враждой. Мы жалеем даже незнакомых и совершенно безразличных нам людей; если же наше злорадство по отношению к другому человеку вызывается вредом и обидой, то оно является… мстительностью.

Жалость к палачам становится жестокостью по отношению к жертвам.

Жалость — это чувство, которое сковывает ум в присутствии всего, что серьезно и постоянно в людских страданиях, и объединяет этим со страдающим человеком.