Тайны почерка, или Что на роду написано

Эдисону с его упертостью и дотошностью в поисках перфект-результата повезло: несмотря на то, что обычно совершенство – это утопия, в своих научных опытах ему, по сути, удалось доказать обратное!

Владимир Высоцкий

Почерк обнаруживает чувствительность к мнению окружающих, критике, обидчивость, очень ревностное отношение к своему имиджу, острую потребность держать марку. Ни капли грубоватости или простоты – очень внимательное, критическое, взвешенное, даже осторожное отношение к каждому своему слову, каждому действию.

Становится ясно, он не писал песни для себя – он страстно хотел признания, понимания и одобрения. Его индивидуализм и протест были частью социальной маски, необходимости произвести впечатление (и это типично для артиста).

Почерк говорит о том, что эффект «настоящести» этого артиста обязан именно его умению притворяться, искусственно маскировать свое сокровенное Я, надевать желаемый облик. Свое настоящее скрыто под толщей этих «масок», под настоящей «броней». Это ни в коем случае не лживость, это естественный защитный механизм, когда человек не может по-другому, когда, опасаясь или испытывая затруднения с проявлением полной откровенности, он играет нарочитую роль, сам до конца не отдавая себе в этом отчет.

Пожалуй, видя такой «осознанный» процесс письма, свидетельствующий о постоянном самоконтроле и оценке себя, каждого своего жеста со стороны, можно прийти к выводу, что, какими бы ни казались на первый взгляд песни Высоцкого настоящими, – для самого автора это были прежде всего акты лицедейства, это не был он настоящий.

Ключевое слово, таким образом, в его творчестве и, прежде всего, судьбе – игра. В ней, в перевоплощении был главный смысл и, конечно же, главный психологический механизм этой личности. Внутренне Высоцкий был несвободным человеком, скованным, закрытым, обособленным и сентиментальным.

Мы можем теперь лишь предполагать, что происходило в его жизни, но именно его эмоциональная уязвимость, восприятие жизни не логикой, а чувствами, могло усложнить ему жизнь, дав склонность к драматизации и депрессии.

Федор Достоевский

Размеры этого почерка удивляют, он настолько мелкий, что его можно было бы назвать почти микроскопическим. В целом такой признак склоняет к аутистичному компоненту в личности. Однако вместе с этим в почерке, безусловно, есть округлость, украшенность и нормативность форм – нарциссические нотки и внимание к своему Я. Присущие же почерку контроль, ровность, умеренная скорость и сдержанность в движении добавляют личности оттенки рациональной рассудочности.

Для почерка Достоевского также характерны следующие признаки: небольшие расстояния между строками, прямое штрихообразование, а также нажим, который колеблется между энергично-естественным, неестественным-однотонным и некоторыми моментами полного расслабления.

Такая разница в видах нажима свидетельствует, похоже, не только о душевной напряженности, которая овладевала Достоевским, но отчасти и о его неврологическом состоянии (склонности к эпилепсии).

Его личность находится в настолько зажатом, направленном внутрь себя состоянии, что приходится говорить о настоящих запретах и табу, а также о самокопании, вплоть до склонности бередить свои душевные раны. Спасают разве что присущие Достоевскому внутренняя рассудочность и критичность, которые-то и позволяют осознание и объективное созерцание происходящего на фоне тихой самовлюбленности, лелея свой идейно-иллюзорный мир (который графологически проявляется посредством украшенных аркад в верхней зоне почерка).

Такие признаки, как уменьшенная нижняя зона, а также временами подмена аркадами, гирляндические элементы свидетельствуют о монашеской сдержанности, а также о направлении своей деятельности в социальную область, чтобы там реализовать лучшим образом свои качества.

Эти вещи очень закономерно сочетаются с признаками некой подавленности, ущербности, хронического чувства вины, будто человек ощущает себя плохим, недостойным, преступником или грешником.

В почерке нет и доли ощущения своего величия, наоборот, присутствует острый дефицит любви и приятия, которых, по-видимому, ему не хватало с детства. Это, а также, возможно, приступы болезни, могло повлиять на то, что мы наблюдаем: уход от людей, уход в себя, желание стать всего лишь незаметным человеком, наблюдателем, находящимся в тени, на заднем плане.

Мэрилин Монро

Говоря в этой книге о судьбе человеческой и о том, что написано на роду, я сочла нужным привести пару примеров и почерков личностей с суицидальными наклонностями.

Можно ли обнаружить в почерке Мэрилин Монро причины суицида?

Почерк характеризуется сильным и естественным нажимом, относительным постоянством правого наклона, – все эти признаки свидетельствуют об интегративной, адаптирующейся натуре.

Вместе с этим преувеличенный вертикальный разброс между отростками верхней и нижней зоны характерен для импульсивного состояния, но также и для «аутистичного»; в почерке много закручиваний.

Перед нами в целом человек интегративный, удобный для окружающего мира, считающийся с другими и приспосабливающийся к обстоятельствам.

Ее проблема в том, что ей пришлось переживать слишком высокое напряжение и стресс при столкновении ее слишком высоких идеалистических чаяний (в частности, это видно из преувеличенного стремления в почерке к верхнему регистру) с погружением и зависимостью от мира инстинктов (акцентирование нижнего регистра).

Внутренний контроль, выражающийся очень скованными, сосредоточенными на своем центре, эллиптическими буквами, не оставляет просто никакой возможности хотя бы немного высвободиться зажатой и скрытой внутри личности импульсивности.

Итак, автор почерка – женщина, пытающаяся производить впечатление легкости, эмоциональности и капризной женственности, при этом на самом деле очень страдающая и неуравновешенная личность, надломленная и неуверенная в себе. Очевидна тщательно скрываемая низкая самооценка. Для Монро характерны перепады настроения и тонуса и, конечно же, огромное нервное напряжение и овладевающие ею страхи.

Чувствуется особая потребность в близких, взаимных отношениях, склонность к болезненной зависимости от какого-либо близкого ей человека.

Она неимоверно жертвенна, готова почти на все, даже на какое-то унижение своего Я ради приятия себя другими. Душевное равновесие Мэрилин давно нарушено, и она с трудом сдерживает себя, живет с постоянной оглядкой на свое прошлое, свои корни, дом, детство – сильно выражена рефлексивность.

Что-то заставляет ее быть очень скрытной, она хранит в себе какую-то большую, по ее восприятию, тайну и боится, слишком боится будущего.

На первый взгляд, звучит немного парадоксально, но именно интегративное ядро личности Монро усиливает тяжелое истерическое и невротическое напряжение. До такой степени, что она просто падает жертвой депрессий, отчаянно ища импульсивного избавления, которого не может найти в своей жизни.

Монро, вне сомнений, пребывает в состоянии эмоциональной бури, которая не получает направленного, продуктивного высвобождения и задавлена глубоко в ее душе. Это приводит к тому, что вся деструктивная мощь этой бури чувств вновь и вновь непредсказуемо атакует личность, и в конце концов появляется импульсивное, одновременно демонстративное решение покончить с собой.

Владимир Маяковский

В разных вариантах его почерка прослеживается заметная тенденция к резким переходам от состояния истерической и импульсивной мании до состояния депрессии, сопровождающегося резкой подавленностью и снижением самооценки.