Евангелие от Иуды

очнил Жерар, — раз у них патриарх, значит, они не католики?

— Весьма тонко подмечено! — снова заржал Генка. — Я же сказал: они копты. У них своя церковь, которая, кстати, ближе всего к Восточной, то есть к православной. Но реально никакая она не православная.

— Да ты бы газеты почитал, еще бы и не такое увидел, — хмыкнул я. — Прикинь, на прошлой неделе читаю: «В Египте найдены современные копты — последовали ранних христиан»! Типа их терял кто-то, а тут нашли вдруг!

— Ага, причем порядка восьми миллионов человек, если не больше, с монастырями, церквями, патриархом и прочей атрибутикой, — покачал головой Таманцев. — Чудно, ничего не скажешь.

— Да это в русле безудержной шумихи, поднятой вокруг Евангелия от Иуды.

— Ну, по поводу этой хворобы каждый вообще высказывается в меру своего понимания проблемы. А поскольку никто ни черта не понимает, все и норовят побыстрее тиснуть в своих изданиях да в Сети какую-нибудь благоглупость.

— А чего благоглупость-то? — прорезалась Софи, пришедшая с кухни с кофейником. — Кому чего плеснуть? Жерар, ты бренди будешь? — Нет, у этих двух точно намечались какие-то шашни. Да и пусть их, раз людей прет друг от друга, я, может, вообще уйду, не стану мешать их счастью, я такой, я гордый, я могу. — Этьен, давай сюда пепельницу, так и быть, свинтус, вынесу за тобой, но в последний раз! — Эх, ласковое слово и кошке приятно! Скажи еще что-нибудь такое же волшебное, сокровище мое: «Этьен, я постираю твой пуловер! Этьен, я почищу твои ботинки!! Этьен, мать твою, я тебе выжала апельсиновый сок, что же ты его не пьешь, тебе же так нужны витамины!!!».

— Да видишь ли, — Генка с удовольствием отхлебнул кофе из своей огромной чашки. Он терпеть не может мелких наперсточков, ему подавай всегда бадью, на меньшее он не согласен, — текст этого Евангелия явно гностический. А это значит, что… позд нераннехристианский.

— Какой? — Софи снова округлила хорошенькие подведенные зеленым карандашиком глазки.

— Считай, раннее христианство 1-И веков. Ну а позднее раннее христианство — это ближе ко второй половине II века. Это как раз время разгула гностицизма…

— Так ты нам, ученая голова, все еще не сказал, кто такие эти твои гностики, — уточнил Жерар.

— Докладываю: гностики — христиане, которые, во-первых, считают безоговорочно первичным и единственно правильным началом в Христе и в человеке, соответственно, тоже — духовное и с презрением относятся к миру материальному, например к телесной оболочке. Во-вторых, они действительно мистики: у них такая развернутая картина сотворения мира, целостное представление о том, какое количество добрых и не очень добрых сущностей участвовало в его запуске… Классические христиане их считали еретиками, чуть ли не анафеме предавали. А возник гностицизм тоже в Александрии, то есть в Египте.

— И что, выходит, копты — гностики? — уточнила Софи.

— Нет, копты придерживались и придерживаются преимущественно ортодоксальных воззрений на Христа и на вопросы веры. У них есть свои нюансы.