Пути в незнаемое. Сборник двадцатый

Эти последние дни говорил несколько раз с Резерфордом. Раз поругались. Сегодня опять помирились. […]

Кембридж, 16 марта 1927

[…] Я очень много работаю и устаю. Но дела идут удовлетворительно, и скоро думаю напечатать две работы. Пришлось несколько отвлечься в сторону. Недавно приехала сюда, в Англию, дочь Алексея Николаевича, приятельница жены Кольки. Я ей устроил визу. Она археолог и работает в Британском музее. Кроме того, она любит искусство и хорошо понимает картины. Тебе, наверное, интересно было бы встретиться с Анной Алексеевной.

Погода стала холодной, хотя зима вообще была хорошая. В саду распустились тюльпаны. Кембридж опустел, и студенты разъехались. Каникулы в этом году раньше пасхи, так как пасха поздняя.

Сейчас поздняя ночь, и пора спать. Я уже два месяца как ложусь в 12—1, встаю в 7—7.30, работаю до 13 часов в день. Ну, моя родная, прости за короткое письмо. […]

Кембридж, 7 апреля 1927

Сегодня последний день работы, и завтра утром отправляюсь отдыхать. Сперва думаю поехать покататься на машине, потом на недельку в Париж. […]

Сегодня разругался с Крокодилом. Здорово. Но он был злой, и я усталый. По существу, дело плевое. Ну что поделаешь, после каникул помиримся. […]

Я решил поездить по Англии, так как я ее меньше всего знаю. Никогда не оставался на каникулы здесь.

Я доволен результатами своей работы. Нашел кое-что новое, хотя мне не ясно, насколько это важно. Ну, во всяком случае, этого нельзя было найти с обычной методикой, поэтому это будет служить оправданием моей работы. […]

Тут я несколько раз виделся с Анной Алексеевной Крыловой. Она приезжала смотреть Кембридж. Очень умненькая и славная девочка. Много интересуется искусством и хорошо разбирается. Тебе, наверное, она понравилась бы. Твой вкус я хорошо знаю. […]

Я за это время запустил свою корреспонденцию, писал только тебе. Теперь за каникулы отвечу всем. Ты знаешь, я ведь довольно аккуратный корреспондент, потому ты можешь судить, как я был занят все это время.

Париж, 23 апреля 1927

Дорогая Мама!

Я, кажется, на будущей неделе женюсь на Крысе [64] Крыловой. Ты ее полюбишь. Целую всех, всех.

П е т я.

Довилль [65], май 1927

Мы сейчас в Довилле, на берегу моря, и отдыхаем от всех передряг. Через недельку будем в Кембридже, и тогда за работу. Передряг было немало. Главное, трудно было оформить брак юридически. Моя жена эмигрантка [66] и считается советским правительством без национальности [67]. Сперва хотели, чтобы она выхлопотала себе советский паспорт, и потом можно было [бы] оформить брак юридически. Но это взяло бы по крайней мере месяцев шесть. Но Раковский [68] отнесся очень мило, и удалось обойти все необходимые формальности. Так что с 28 апреля сего года я женат.

Я написал уже Крокодилу, и он поздравил меня телеграммой. Теперь через неделю едем в Кембридж, и придется оборудоваться на новый лад.

Тебе жена написала. Я не знаю точно что, но ты о ней, самое лучшее, если будешь судить интуитивно. Мне трудно говорить о ней. Самое главное то, что она не носит высоких каблуков и не пудрится. Говорит по-русски, французски и английски. Стрижена, и хорошо ходит. Посылаю тебе ее карточку. Если все устроится, привезу тебе ее в Питер, тогда ты ее посмотришь в натуре.

Вот видишь, моя родная, я опять, после 7 лет, женат. И я уверен, что ты полюбишь мою жену. […]

Ну вот, моя родная, крепко-прекрепко тебя целую. Поцелуй всех.

Всегда твой сын

П е т я.