Массовое процветание. Как низовые инновации стали источником рабочих мест, новых возможностей и изме

В этой главе мы попытаемся показать силу и последствия динамизма хорошо функционирующей современной экономики. Марсианин, высадившийся на Землю, не понял бы, что с чем связать. Однако едва ли не чудесное возникновение современной экономики, которая появилась тогда, когда других глобальных новшеств почти не было, позволяет с определенной уверенностью связать различия жизни в XIX веке и в XVIII с рождением современности. Изучение величины этих явлений, связываемых с возникновением современности, — самый близкий к лабораторному эксперименту метод из всех, что имеются у нас в распоряжении. Здесь нам надо будет вспомнить, что достижение высоких уровней само по себе не является достаточно хорошим результатом, если эти уровни не растут. (Как говорят в кинобизнесе, «все определяется вашим последним фильмом».) Но и рост не является компенсацией для чрезвычайно низкого уровня.

Нам же наиболее важно влияние современной экономики на человеческую жизнь или, точнее говоря, на ту жизнь, которой люди живут в обществе, то есть на социальную жизнь. Данные по производительности труда или средней заработной плате сами по себе нагоняют скуку: они не позволяют адекватно представить жизнь в современных экономиках, то есть показать, что стали покупать на доходы от производства или на реальную заработную плату по прошествии нескольких десятилетий и каковы были преимущества опыта, сопряженного с подобной производительностью или заработной платой. Нам нужно ощутить то, как современные экономики изменили труд и, следовательно, жизнь, то есть, в идеале, нам требуется красочный и в то же время общий обзор всего комплекса выгод и издержек для участников современных экономик.

В этой и следующей главах показывается, что современные экономики и современность, которая породила их, привели к множеству глубоких последствий, большинство из которых является благотворными. В данной главе рассматриваются некоторые из материальных последствий современных экономик — «земные радости». Следующая глава в основном посвящена множеству нематериальных последствий, ради которых и живут люди.

Изобилие материальных благ

Рост выработки на одного работника, то есть производительности труда или просто производительности, спровоцированный современными экономиками, был и остается устойчивым. Если рассуждать в качественных терминах, страны с современными экономиками (а также экономики стран, включившихся в глобальную экономику с тем или иным отставанием) перешли от стационарного состояния к взрывному безграничному росту. Если бы темп роста производительности составлял всего полпроцента в год или еще меньше, тогда рост, вероятно, вообще не был бы заметен. В этих условиях стране понадобилось бы 144 года, чтобы выработка на одного работника удвоилась. Современные экономики привели не только к безграничному, но и к быстрому росту.

Рост выработки на одного работника за «долгий XIX век» (закончившийся в 1913 году с началом Первой мировой войны) не может не поражать. К 1870 году совокупный объем производства на душу населения в Западной Европе в целом вырос на 63% по сравнению с уровнем 1820 года. К 1913 году рост составил 76% по сравнению с уровнем 1870 года. В Британии первая величина составила 67%, а вторая — 65%. В США та же первая величина равнялась 95%, а вторая — 117%. (Подобный рост сегодня, возможно, и не произведет впечатления на читателя, который знаком с поразительным развитием Китая в 19802010 годы. Однако у Китая была возможность приобретать за рубежом и внедрять многие производственные технологии и знания, тогда как Европе и Америке неоткуда было их взять.)

Совокупный рост с начала экономического «взлета» до 1913 года, почти утроивший производительность в Британии и почти учетверивший ее в Америке, создал такой уровень жизни для обычных людей, который в XVIII веке был просто немыслим. Изменение уровня жизни привело к преобразованиям, часть из которых будет описана ниже. Но было и косвенное последствие: поскольку совокупный выпуск и, следовательно, доходы в экономике растут безгранично, размер богатства домохозяйств уже не сможет оставаться прежним по отношению к доходу. Люди, которые мало сберегали при старом стационарном состоянии, начали откладывать больше и пытаться заработать больше (чтобы сберечь еще больше), чем в XVIII веке, чтобы уровень их богатства не отставал от темпа роста доходов. Поэтому можно было бы ожидать, что доля рабочей силы в общей численности населения в современных экономиках будет намного больше, чем в меркантилистской экономике. К сожалению, у нас нет данных, позволяющих проверить эту догадку.

Однако заработная плата, а не производительность,— вот единственный важный индикатор материальных благ, доступных людям, которые вступают в экономику без значительного унаследованного богатства и без перспектив его получения. Адекватная материальная зарплата была — и остается — условием получения важных благ. В XIX веке именно заработная плата, в противоположность сегодняшней ситуации, определяла, какие первичные блага могли позволить себе работники,—базовые материальные блага, такие как жилье и медицинское обслуживание, а также нематериальные блага, в которых нуждаются почти все, например наличие работы, которая не была бы опасной или чрезмерно тяжелой, наличие семьи и участие в жизни местного сообщества.

Рост производительности не является гарантией роста заработной платы — точно так же, как последняя может расти и без роста производительности. Как отмечалось во введении, Фернан Бродель, выдающийся французский историк послевоенного периода, показал, что, хотя великие путешественники и колонисты XVI века вернулись домой с грузом серебра для своих правителей, эти доходы не привели к подъему заработной платы ³². Хотя заработная плата работника и производительность связаны между собой (кто-то однажды сказал, что в экономике все зависит от всего по крайней мере двумя разными способами), отдельные факторы могут влиять на связь между производительностью и заработной платой. Но это неважно. Современные экономики привели к росту заработной платы трудящихся, чего не смогли сделать запасы серебра.

Как было показано во введении, формирование современных экономик позволило порвать с мрачной закономерностью, которую выявил Бродель. (В XVI и в XVIII веках — с 1750 по 1810 год, то есть не в современную эпоху или эпоху современных экономик,—заработная плата падала— по крайней мере в Британии, по которой у нас имеются данные.) В Британии дневная заработная плата рабочих, выраженная в реальных единицах или покупательной способности, в профессиях, по которым у нас имеются данные, начала устойчиво расти примерно в 1820 году — то есть в то же время, когда начала резко расти выработка на рабочего. (В Америке столь ранних данных почти нет.) В Бельгии схожий рост заработной платы начался около 1850 года. Во Франции заработная плата тоже вскоре начала расти — и вплоть до 1914 года она то догоняла британскую, то отставала от нее. В Германии заработная плата то резко поднималась, то опускалась, а в начале 1820-х годов пошла вниз и опускалась вплоть до 1840-х годов, что стало одной из причин революционных выступлений 1848 года; устойчивый рост начался в 1860 году или, согласно другим источникам, в 1870 году. Таким образом, реальная заработная плата строителей, промышленных и сельскохозяйственных рабочих в современных экономиках резко начала расти вместе с ростом производительности труда.

Здесь возникает один вопрос — действительно ли заработная плата росла столь же значительно, что и производительность труда? Возможно, заработная плата несколько отставала от производительности, поскольку доля труда в растущем продукте снижалась. В действительности же номинальная дневная плата «среднего городского неквалифицированного мужчины», выраженная в местной валюте, не просто держалась на уровне производства продукции на душу населения в стоимостном выражении, но и постепенно увеличивалась. После 1830 года в Британии отношение заработной платы к производительности труда, немного снизившись к 1848 году (снова этот неудачный год), к 1860-м годам смогло вернуться к прежнему уровню и даже превзойти его, потом снова упало в 1870-х годах, чтобы наконец резко вырасти в 1890-х годах и продолжить рост вплоть до 1913 года. Во Франции это отношение изменялось по похожей схеме. В Германии оно, сохраняясь на постоянном уровне в 1870-1885 годы, несколько снизилось в 1890-х годах, но потом снова достигло высокой отметки в 1910-х годах, на которой продержалось до начала войны. И в этих данных не учитывается, что рабочие покупали на свою зарплату не единицы внутреннего валового продукта; они все больше покупали импортные потребительские товары по ценам, которые снижались вместе с ростом поставок и сокращением транспортных издержек. В одном британском исследовании делается следующий вывод: «после продолжительной стагнации реальная заработная плата <...> почти удвоилась в 1820-1850-х годах» ³³. Тезис о том, что в современных экономиках заработная плата играет меньшую роль, чем незаработанный доход, доказать невозможно. Однако в случае с менее привилегированными и неимущими людьми заработная плата определенно имела большое значение.