Вдохновенные искатели

Приезд ученого, вероятно, не остался незамеченным для микробиологов и медиков столицы. Многие пожелали его повидать, с некоторыми он и сам был рад повстречаться. Любопытно узнать, что нового здесь, какие интересные идеи возникли. Нет ли важных перемен, оригинальных работ по паразитологии? Круг его интересов беспределен, велик, как страна, животный мир которой он изучает. Возможно, здесь удастся завербовать себе помощника, дать ему тему, а затем из Ленинграда им руководить. У молодого исследователя может оказаться готовая работа. В таком случае ученый захватит ее и напечатает в Ленинграде. К следующей встрече сотрудника, возможно, придется вызвать к себе и дать ему в лаборатории место. Если тема будет нужной для медицины, он свяжет его с клиницистами. Так со временем окрепнет еще одна связь, упрочится новая ячейка. Сколько их у него: в Средней Азии, в Сибири, на Дальнем Востоке, на юге, на севере! Некоторые из этих помощников давно знают его, они были его слушателями в Военно-медицинской академии. Он тогда оценил их способности и роздал им темы перед отъездом к месту их будущей службы. Годы крепко связали его с ними, они выросли и возмужали в науке. Многие живут в Средней Азии, – как не проведать старых знакомых, как не побывать у них?

Петрищева не обманывала себя: где ему вырваться из этого круга, вряд ли он доберется сюда.

Успокоенная его письмами и пожеланием удачи, она после зрелого размышления приступила к выполнению своего плана. С шестидесяти гектаров была спущена вода, знойное солнце благодетельным потоком обрушилось на рисовые поля, опаляя и выжигая заразу. Там, где личинки могли сохраниться – в зелени ли водорослей, в складках ли почвы, в чуть заметных скоплениях воды, – Петрищева набирала пробы земли, наполняла ими сосуды и заливала их водой. Уцелевшие личинки всплывали на поверхность, и тем самым решалось, наступило ли время обводнять поле или надо еще выжидать. Вновь заливаемый участок продолжал еще долго оставаться источником ее опасений и забот. Достаточно ли высохла земля? Не всплывут ли где-нибудь живые личинки, не уцелели ли куколки, не слишком ли рано обводнили участок?

Она обещала уничтожить здесь малярию и не ограничиться одними лишь рисовыми полями. Переносчики болезни плодятся в пойме реки Пянджа, и в крепостном рву, и в дренажной канаве, с ними ей тоже надо покончить. Никаких лазеек комару! И она обрабатывает парижской зеленью пойму реки, крепостной ров, дренажную канаву – с корнем вырывает зло.

Совершенно неожиданно Павловский вызвал ее в Душанбе. Пришлось оставить работу и самолетом отправиться к нему. Мало ли что могло случиться. Ученый знает, что она не может оставить участки, и без крайней нужды не стал бы ее вызывать. Бывало, правда, иной раз и по-другому, и случалось это с ним не раз, но отказаться от поездки все равно невозможно: Павловский не терпит отговорок и проволочек; по-военному точный и аккуратный, он требователен к себе и другим.

Предчувствия ее не обманули. Ученый, верный себе, прочитал в Душанбе несколько лекций на различные темы и поставил на очереди ее доклад.

– Мы не должны дожидаться, – сказал он помощнице, – когда наши материалы появятся в печати и на колесах доползут сюда. Нет смысла откладывать полезное дело, труд наш должен сегодня же служить медицине…

Она возвращалась из Душанбе довольная поездкой, ничуть не досадуя, что ее оторвали от дела. Беседы с Павловским вновь показали, как ей близки его творческие идеи, любовь к познанию природы и неутомимость в труде.

Между тем борьба на рисовых полях подходила к концу. После перерывов в орошении посевов и гибели личинок комаров стало меньше; старые генерации умирали, не оставляя потомства после себя. Снижались заболевания, а с этим и невыходы на работу. Измученные люди с облегчением вздохнули. Прошло еще два-три месяца, и стало возможным спать уже без полога, не опасаясь быть жестоко искусанными. Что же касается урожая этого года, то он нисколько не отличался от урожая других лет.

Шесть лет спустя такая система орошения была повсюду введена.

Прежде чем оставить Таджикистан, Петрищева, верная традициям учителя, подготовила себе заместительницу. Районная лаборантка взялась продолжать начатое здесь дело.

История заблуждении и ошибок

В 1868 году, за восемь лет-до того, как Кох впервые увидел болезнетворного микроба под микроскопом, а Пастер, занятый исследованием уксусного брожения, не помышлял еще о бациллах – виновниках человеческих бед, практикующий врач Обермайер открыл впервые в науке заразное начало – спирохету возвратного тифа. Пять лет исследователь об этом молчал и лишь незадолго до смерти обнародовал свою работу. В Германии отказались признать спирохету возбудителем возвратного тифа. Тогда Минх – врач одесской больницы – решил проверить открытие Обермайера. Он ввел себе кровь больного возвратным тифом и тяжело заболел. Мир получил доказательство, силу которого нельзя опровергнуть. Четверть века спустя был открыт переносчик этой болезни – головная и платяная вошь.

В 1876 году Кох сделал свое первое открытие – он выделил бациллу, вызывающую сибирскую язву. Как выяснилось потом, крылатым переносчиком болезни оказался слепень. Почти одновременно врач Патрик Менсон установил, что глистная болезнь – филяриоз передается человеку комарами. Паразит вносится в организм насекомым. Это было открытие величайшего значения: впервые насекомое предстало в роли смертельного врага человека. С опозданием на пять с лишним веков наука установила, что в страшном несчастье, стоившем Европе в 1347 году четвертой части ее населения, повинна блоха – переносчица чумной заразы. Слишком поздно обнаружилось, что ужасающие вспышки сыпного тифа, опустошавшие мир, разносились головными и платяными вшами. За тридцать три года до того, как был выделен возбудитель этой болезни и обнаружен переносчик ее, друг Минха Мочутовский, тоже врач одесской больницы, полагая, что инфекция циркулирует в крови человека и, вероятно, вводится туда насекомым, решил это обстоятельство проверить. Он привил себе кровь сыпнотифозного больного и заболел… Мужество русского медика еще раз ускорило открытие возбудителя опасной болезни.

Страшными узами оказалась связана судьба членистоногих и человека. Муха цеце, носительница заразного начала – наганы и сонной болезни, опустошила поселения Южной Африки, сделала ее недоступной для земледелия, опасной для охоты и убийственной для путешествия. Комар aedes Aegypta сгубил желтой лихорадкой часть экспедиции Христофора Колумба, надолго задерживал прорытие Панамского канала, вызвал в Кубе эпидемию в войсках Соединенных Штатоз Америки и вывел из строя больше трети офицеров из штаба генерала Вуда. В 1928 году тот же aedes Aegypta поголовно заразил население Греции болезнью денге…

Это лишь то, что известно истории. Хоботки комаров, вшей и блох убили больше людей, чем их погибало в сражениях, имевших когда-либо место…

В конце минувшего века наука открыла новых врагов человека – клещей. Они в тропической Африке, в Индии, Иране, Мексике, Японии и Северной, Южной и Центральной Америке, в странах Средиземного моря – везде на свой лад поражали людей сыпным, пятнистым, речным, возвратным и другими тифами. Москиты оказались переносчиками калаазар – свирепой болезни Африки, Азии и Европы, кожного лейшманиоза и лихорадки папатачи. Двадцать три заболевания передаются укусами насекомых и клещей – этих врагов человека.

И как живуч этот враг!

Так в короткое время возникла наука о переносчиках болезней – паразитология. Рожденная в кругу медицинских идей, под опекой врачей и бактериологов, она обрела своеобразные черты, особенности, не свойственные зоологии. Точно не было еще создано учение о паразитах, систематика животных и опыт их изучения, – бактериологи эти источники обходили. Обширные области энтомологии и зоологии, все касающееся природы членистоногих, их среды обитания, способности хранить в себе заразное начало и передавать его оставалось без применения. Труд исследователя-бактериолога до крайности упрощался. Заподозрив, что инфекция гнездится в крылатом или бескрылом насекомом, бактериолог растирал из них первых попавшихся и впрыскивал эту кашицу морской свинке. Картина болезни зараженного животного решала в дальнейшем, обоснованы ли были подозрения ученого.