Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 1. 1867-1917

Противогазовому Отделу предстояло разрешить три большие задачи: выработать хороший мокрый противогаз, который должен был заменить изготовленный в количестве нескольких миллионов, мало пригодный и не быстро надеваемый противогаз Верховного Начальника Санитарной части, выработать удобный конский противогаз и, наконец, усовершенствовать противогаз Куманта и Зелинского, сделав его хорошо продыхаемым. Все эти задачи были выполнены с большим успехом, и к концу 1916 года Химический Комитет мог дать очень хороший мокрый противогаз, который изготовлялся организацией Красного Креста, перешедшей в Химический Комитет от принца Ольденбургского; во главе этой организации стояли княжна Вяземская и графиня Мусин-Пушкина. Конский противогаз был выработан ветеринарным врачом Мих. Арт. Училища Гондаревым, который был приглашен на службу в IV отдел Химического Комитета. Наконец, благодаря неутомимой работе князя Авалова, удалось построить клапанный, сухой противогаз, состоящий из двух отделений, который представляет громадные выгоды в смысле легкости дыхания сравнительно с респиратором Куманта и Зелинского.

Все образцы были испытаны не только лабораторным путем, но и при помощи войск, для чего в запасных гвардейских полках Петрограда были назначены особые испытания различных противогазов; в продолжение целого часа люди должны были оставаться в противогазах и проделывать различные упражнения до бега включительно. По числу выбывших из строя людей можно было судить о достоинстве того или другого респиратора. Наилучшим оказался респиратор князя Авалова, при пользовании которым в течение целого часа выбыло только пять или шесть процентов. Респиратор князя Авалова был заказан в количестве одного миллиона; он предназначался в первую голову для артиллерии.

Научному Совещанию при Химическом Комитете и Противогазовому Отделу пришлось с самого начала разрешить серьезный вопрос о пригодности для армии выработанного в Управлении Верховного Начальника по Санитарной части противогаза типа Горного Института, заказанного в количестве 2.500.000 штук заводу «Респиратор». Этот противогаз имел клапан и состоял из двух половин, из которых одна была наполнена углем, а другая — углем с натронной известью для поглощения таких газов, которые углем поглощаются в малой степени. Испытания, сделанные с этим противогазом, указали на многие существенные недостатки, и его фабрикация должна была быть немедленно приостановлена, а противогазы из’яты с фронта и заменены более удобными. Но, к сожалению, в мае и июне поступало на фронт сравнительно еще небольшое количество противогазов, около 10.000 штук в день, и потому оставить войска совсем без противогазов оказалось совершенно невозможным, вследствие чего некоторое время продолжали изготовляться и поступать на фронт и противогазы типа Горного Института. Но как только на всех важнейших местах фронта, где немцы могли выпускать газы, были получены респираторы Куманта и Зелинского, мною была послана телеграмма о сдаче респираторов Горного Института и о приостановке их производства.

Заслуги проф. Н. Д. Зелинского, Куманта, князя Авалова и Прокофьева в деле разработки противогаза для нашей армии были оценены Химическим Комитетом, который возбудил ходатайство перед Особым Совещанием по Обороне о вознаграждении этих лиц за их изобретение. К сожалению, это дело не было доведено до конца, и только небольшое вознаграждение удалось выхлопотать Н. Т. Прокофьеву за его работы по мокрому противогазу. Что касается Н. Д. Зелинского и князя Авалова, то они не получили ни одной копейки. Что касается Куманта, то он взял патент за изобретенную им резиновую маску-шлем, вошел в соглашение с фирмой Треугольник и получал с каждой резиновой маски, поставленной Воен.-Пром. Комитету, известную сумму, что при миллионных заказах респираторов дало ему возможность получить громадный гонорар.

От IV отдела приходилось также посылать своих представителей на фронт для обследования газовых атак, которых было около десяти. Немцы выпускали газы, главным образом, на Западном и Северном фронтах, — там, где окопы наши и их находились на очень близких расстояниях. Всякий раз, когда из Ставки Верховного Главнокомандующего получалось донесение о произведенной немцами сильной газовой атаке, Особое Совещание по Обороне приказывало мне немедленно отправиться на фронт и выяснить все обстоятельства, при которых произошла атака. Я ездил несколько раз на фронт и побывал в окопах (очень близко от немецких), на которые были выпущены газы хлора и фосгена. Наиболее сильные атаки, которые я обследовал, были около Сморгони, в районе 10 армии, которой командовал ген. Раткевич, и на реке Шоре, в районе 2-й армии, которой командовал ген. Смирнов. Начальником артиллерии в последней армии был мой товарищ по училищу ген. С. Т. Беляев, который мне очень помог обследовать условия и результаты газовой атаки. Во многих случаях в потерях от газовых волн противника, продолжавшихся иногда с промежутком до 4-5 часов, были виноваты не противогазы, а, главным образом, недостаточное знание войсками, как обращаться с респираторами, или же халатность командного состава. К концу войны, после строгого приказа Начальника Штаба Верховного Главнокомандующего относительно обязательного обучения с противогазами не только войск, стоящих на позиции, но и запасных батальонов, потери, причиняемые от ядовитых газов, выпущенных противником, были ничтожны. Последний период войны немцы очень часто стреляли удушливыми снарядами, покрывая данную площадь продолжительное время громадным количеством снарядов: и в данном случае противогазы представляли надежную защиту. За все время деятельности Химического Комитета было выпущено на фронт респираторов Куманта-Зелинского, князя Авалова и мокрых типа Химического Комитета более 15 миллионов штук.

Описанная здесь в самых кратких чертах деятельность IV отдела показывает, какую напряженную работу должен был нести начальник противогазового отдела. Уже скоро обнаружилось, что Н. А. Иванов, встречая недоверие со стороны многих лиц, причастных к противогазовому отделу, не может справиться с своими обязанностями, не взирая на громадную поддержку, которую я ему оказывал. Уже в сентябре 1916 года Н. А. Иванов заявил мне, что он просит уволить его с занимаемой им должности. Верховный Начальник по Санитарной части принял мой доклад по поводу увольнения Н. А. Иванова, согласился взять его обратно на службу в свое Управление и предоставил мне самому выбрать начальника IV отдела, мотивируя тем, что он более не ведает заготовкой противогазов.

Еще ранее назначения Н. А. Иванова на должность начальника IV отдела, предполагалось пригласить на это ответственное место начальника вещевого отдела Научно-Технической Лаборатории полк. М. Ф. Терпиловского, в высшей стпени способного техника и знатока кожи и каучука. К сожалению, начальник Научно-Техническ. Лаборатории не соглашался дать ему разрешение занять эту должность, и он был только привлечен, как эксперт, в приемочную комиссию по контролю противогазовых резиновых шлемов. После ухода Н. А. Иванова вопрос о назначении М. Ф. Терпиловского снова был поднят, но опять не получил благоприятного для пользы дела разрешения, и исправляющим должность начальника IV отдела был временно назначен председатель приемочной комиссии доктор медицины А. Ф. Никитин. Но в скором времени, вследствие большого переутомления от очень тяжелой и напряженной деятельности по организации приема противогазов, А. Ф. Никитину пришлось поехать на некоторое время в отпуск и передать противогазовый отдел М. Ф. Терпиловскому, который теперь, после моего настоятельного ходатайства перед высшим начальством, наконец-то получил разрешение занять эту должность.

Деятельность М. Ф. Терпиловского в качестве начальника IV отдела заслуживает самой высокой похвалы. Можно сказать, что с вступлением его в исполнение обязанностей большинство всяких недоразумений в этом сложном деле было ликвидировано; в частности, я был в значительной степени освобожден от целого ряда дел, которые раньше лежали на мне. В самое трудное революционное время, когда в особенности обострились отношения рабочих к административному персоналу, как казенного завода «Респиратора», так и завода Воен.-Пром. Комитета, М. Ф. Терпиловский умел вливать умиротворяющую струю в самые страстные переговоры и уговаривать рабочих продолжать выработку столь нужных для армии предметов. М. Ф. Терпиловский оставался начальником Отдела до конца существования Химического Комитета.