Грамматика фантазии. Введение в искусство придумывания историй

В кафе он обожал концерты:

Под мелодичный чашек звон

Съедал кларнет, трубу, тромбон —

Музыколюб дон Филиберто.

Определение «музыколюб», то есть меломан, — обычное, в нем нет ничего особенного. Но один мальчик, услышав его, обратил мое внимание на то, что пожирателю музыкальных инструментов больше подошло бы слово «музыкоед». И он был прав.

Другой наблюдатель, не детского возраста, заметил, что лимерики моего производства, хотя и содержат довольно сносные абсурдные истории, подлинными «nonsenses» не являются. Он тоже был прав. Но как тут быть, я не знаю. Видимо, дело в различии языков, итальянского и английского. Или в нашей, вернее, моей тенденции все рационализировать. У детей, в их же интересах, тягу к абсурду ограничивать не следовало бы.

Не думаю, что она может нанести ущерб формированию их научного мышления. Тем более, что и в математике бывают доказательства «от противного».

13. КОНСТРУИРОВАНИЕ ЗАГАДКИ

Что приводится в действие при создании загадки, логика или воображение? Пожалуй, и то и другое одновременно. Давайте выведем соответствующее правило, проанализировав одну из самых простых народных загадок, ту, в которой говорится или, вернее, говорилось когда-то, когда еще в ходу были колодцы: «Вниз — смеется, кверху — плачет» (ведро).

В основе «герметического», туманного определения — процесс «остранения» предмета, изолируемого от его значения, вырываемого из обычного контекста. Предмет опускается и поднимается — вот все, что мы о нем узнаем.

Но при этом заработали ассоциации и сравнения, объектом которых является не предмет в целом, а одна из его характеристик, в данном случае звуковая. Ведро поскрипывает… При спуске в колодец звук не такой, как при подъеме.

Ключ к новому определению — в метафоре, подсказавшей глагол «плакать». Поднимаясь вверх, ведро раскачивается, вода расплескивается… Ведро «плачет»… «кверху — плачет». Из этой метафоры, по контрасту, возникает предыдущая: «Вниз — смеется». Теперь двойная метафора готова к тому, чтобы представлять вещь, одновременно ее маскируя, возводя заурядный, будничный предмет домашнего обихода в ранг чего-то таинственного, дающего пищу воображению.

Проделанный анализ дает нам, таким образом, следующую картину-кадр: «остранение — ассоциация — метафора». Таковы те три обязательных этапа, которые надо пройти, чтобы сформулировать загадку. Действие этого правила можно продемонстрировать на любом предмете. Возьмем, к примеру, перо (наиболее вероятно, что сегодня это будет не так называемое вечное перо, а шариковая авторучка).

Первая операция: остранение. Мы должны дать перу такое определение, словно видим его впервые в жизни. Перо — это, как правило, пластмассовая палочка в форме цилиндра или многогранного параллелепипеда с конусным окончанием, особенность которого состоит в том, что если провести им по светлой поверхности, то оно оставляет отчетливый след. (Определение дано в общих чертах, весьма приблизительно, за более исчерпывающими формулировками просьба обращаться к романистам — приверженцам «школы взгляда» [7].)

Вторая операция: ассоциация и сравнение. «Светлую поверхность», упомянутую в нашем определении, можно толковать по-разному, ибо образов и значений вырисовывается множество. Мало ли «светлых поверхностей» помимо листа бумаги! Это может быть, например, стена дома или снежное поле. По аналогии то, что на белом листе выглядит как «черный знак», на «белом поле» может чернеть в виде тропинки.

Третья операция: завершающая метафора. Теперь мы готовы дать перу метафорическое определение: «Это нечто такое, что прочерчивает черную тропу на белом поле».

Четвертая операция. — необязательная — состоит в том, чтобы облечь таинственное определение предмета в максимально привлекательную форму. Нередко загадке придают форму стиха.

В нашем случае это несложно:

Он на белом-белом поле

Оставляет черный след.

Необходимо подчеркнуть решающее значение начальной, на первый взгляд лишь подготовительной, операции. На деле остранение — самый существенный момент, оно рождает наименее избитые ассоциации и самые неожиданные метафоры. (Чем замысловатее загадка, тем интереснее ее разгадывать.)

Почему дети так любят загадки? Ручаюсь, что главная причина в следующем: загадки в концентрированной, почти символической форме отражают детский опыт познания действительности. Для ребенка мир полон таинственных предметов, непонятных событий, непостижимых форм. Само присутствие ребенка в мире — тайна, в которую ему еще предстоит проникнуть, загадка, которую еще надо отгадать с помощью вопросов, прямых и наводящих.

И процесс этот, процесс познания, зачастую происходит именно в форме неожиданного открытия, сюрприза.

Отсюда то удовольствие, которое ребенок получает от самого поиска и от ожидающего его сюрприза; в процессе игры он как бы тренируется.

Если не ошибаюсь, с тем же пристрастием к загадкам связана и игра в прятки. Но основное содержание игры в прятки иное: безотчетное желание испытать чувство страха от того, что тебя бросили, потеряли или что ты заблудился. Это всякий раз игра в Мальчика-с-Пальчик, заблудившегося в лесу. А когда тебя находят — это все равно что снова явиться на свет, вернуть утраченные права, заново родиться. Только что я пропадал, а сейчас я есть. Меня уже не было, а оказывается — вот он я. Благодаря преодолению такой «запланированной» опасности в ребенке укрепляется чувство уверенности в себе, его способность расти, радость бытия, радость познания. На сей счет можно сказать еще многое, но это увело бы нас в сторону от цели данных заметок.

14. ЛЖЕЗАГАДКА

Лжезагадка — это такая загадка, которая так или иначе уже содержит в себе ответ.

Вот ее простейший вариант:

А и Б сидели на трубе.

А упало,

Бпропало.

Кто остался на трубе?

(Ответ:И.)

Здесь речь идет не о том, чтобы, собственно, «отгадывать», а о том, чтобы сосредоточить внимание на стишке, чутко уловить каждый составляющий его звук.

Лжезагадок бродит немало, их куда больше семи и больше четырнадцати. Я предлагаю следующую, совершенно новую:

Синьор Освальд в разгар летней поры

Направился в Африку, где погибал от жары.

Возникает вопрос: почему он страдал от жары:

Потому что родился в Форли

Иль потому что Освальдом его нарекли?

Структура загадки та же, что в лимерике.

Ответ содержится в самом стишке: синьору Освальду было жарко, потому что он находился в Африке, то есть в таком месте, где высокая температура — нормальное явление. В лжезагадке этот факт замаскирован тем, что внимание слушателя уводится в сторону с помощью некоего альтернативного «или-или», совершенно произвольно выраженного двумя «потому что». В данном случае для правильного ответа только усиленного внимания недостаточно, необходима еще некоторая работа мысли, логика.

Вот еще пример:

Слово «редиска» один недоумок

В своем огороде посеять надумал.

Вопрос возникает такого порядка:

Слова иль редиски взошли на грядке?

В этом стишке прямой ответ (ничего не взошло: чтобы вырастить редиску, надо посеять семена, слова в огороде не растут) не заключен, навести на мысль об ответе может лишь глагол «взойти». Над решением здесь надо потрудиться больше, чем в предыдущем примере. Но путь тот же: надо отбросить ложное «или-или». Я считаю, что такого рода упражнения играют и воспитательную роль, ибо в жизни очень часто, чтобы принять правильное решение, надо уметь отбросить ложную альтернативу. Само собой разумеется, что если загадать детям подряд две-три подобные лжезагадки, то на следующих они уже так легко в ловушку не попадутся и правильный ответ дадут намного раньше. Но удовольствие получат не меньшее.