Число и культура

Согласно данным 1985 г., население Швеции составляет 8,5 млн. чел., Дании – 5,1 млн. (1985), Финляндии – 4,9 млн. (1984), Норвегии – 4,1 млн. (1984), тогда как в Исландии проживает всего 230 тыс. чел. (1982). Четыре члена ансамбля демографически соизмеримы, пятый же, Исландия, уступает самому меньшему из них почти в двадцать раз. Наряду с географически уединенным, островным расположением Исландии, это семантически отдаляет ее от остальных, ставит в не совсем равное фактическое положение. Нам уже не раз приходилось встречаться с территориально-политическими системами, состоящими из большего, чем 4, числа элементов, и в действительности они редуцировались, сводясь к схеме "четыре плюс остальные". Так, например, оказалось при изучении строения СНГ в Центральноазиатском ансамбле: Узбекистан, Казахстан, Киргизстан, Таджикистан плюс политически нейтральный во всем регионе Туркменистан. Не такова ли ситуация и на скандинавском театре? Хотя вывод напрашивается сам собой, во избежание недоразумений обсуждение стоит продолжить.

Действительно ли с "физическими" – демографическими, территориальными, экономическими – единицами мы имеем дело в процессе текущего дискурса? Он имеет логико-семантическую направленность и оперирует со "значениями" элементов. Политические симплексы, формы выстраиваются из материала этих "значений". Поскольку речь об эпохе масс, о процессах коллективного возведения симплексов, постольку их прорабом оказывается не только элементарная логика (для определения связей между элементами), но и информация о самих элементах, в данном случае государствах. Последняя должна быть общеизвестной – как о прошлом стран (их истории), так и о настоящем, – т.е. общеизвестной для населений тех государств, которые принимают участие в создании регионального ансамбля, его сохранении, перестройке согласно современным критериям. Но самое главное даже не это: подобная информация не обходится без оценки, оценки значения той или иной страны – опять же в глазах тех, кто ответственен за формообразование, т.е. жителей рассматриваемого региона.

Влияют ли на результат коллективной оценки упомянутые "физические" факторы: демографические, территориальные, экономические? – Несомненно. В среднем, чем больше государство, тем более значимым оно представляется. Строение ансамблей задается главным образом крупными, "заметными" странами, тогда как малым чаще достается вспомогательная, или второстепенная, роль "остальных". Но это лишь "в среднем". Поскольку строительным материалом в данном случае служат коллективные представления, "значения", последние могут иногда далеко отходить от "объективного", "физического" веса государства. Подобное может возникать по разным причинам. Например, Туркменистан по собственной инициативе избрал путь "неприсоединения", нейтралитета, добровольно отстранившись от активного участия в конструировании Центральноазиатского ансамбля в целом. В других условиях, напротив, относительно малая страна может оказаться подчеркнуто значимой для соседей и играть в общем "спектакле" заглавные роли. Она становится соизмеримой с другими главными персонажами – по крайней мере, в воображении народов, ответственных за политическое формотворчество в регионе.

На минуту вернемся к ситуации в Бенилюксе. В Люксембурге проживает всего лишь 400 тыс. чел. (1983). Для сравнения, в Нидерландах – 14,5 млн. (1985), в Бельгии – 9,9 млн. (1984). Несмотря на столь существенное отличие, Люксембург, на наш взгляд, занимает "полноправное" место в ансамбле (что косвенно подтверждается и названием последнего, составленного из первых слогов имен стран-участников). Исторический опыт этого региона таков, что заставил ценить физически меньшего партнера не менее остальных. Не исключено, что Люксембург, подобно "дяде честных правил" у Пушкина, просто заставил себя уважать: в 1842 – 1919 гг. он состоял в таможенной унии с Германией (в Люксембурге, кстати, два государственных языка: немецкий, французский), вероятность аналогичной "потери" в будущем повышает его имагинативную ценность в глазах партнеров по нынешнему ансамблю.(37) Но область причин (которые практически никогда не оказываются однозначными и, значит, оставляют осадок гадательности) – не наша стезя, для нас существенны следствия, факты. Поэтому мы, включая Люксембург в соответствующий ансамбль на правах полноценного члена, постарались избегать лишних деталей. В Скандинавии – применительно к Исландии – ситуация явно иная.

Численность населения острова Исландия, повторим, не достигает одной двадцатой средней величины по ансамблю. Исландия могла бы произвести более глубокое политическое впечатление на других участников и тем самым войти в ряды компактной четверки, если бы она, например, предъявила соизмеримый с остальными объем ВВП. Но это означало бы, что по производительности труда, производству на душу населения Исландия должна была бы превзойти высокоразвитые Швецию, Данию, Норвегию, Финляндию как минимум на порядок! Напомним, что географические, демографические, экономические аргументы интересуют нас в данном случае не столько в их собственном значении, сколько в проекции на политику, на ее рациональное и имагинативное измерения, т.е. на сознание обществ, конституирующих облик и "внутренний смысл" ансамбля. Непосредственное отношение к этому имеет и историческая память народов.

Все пять стран в свое время побывали в рамках общих государств, что служит немаловажной предпосылкой единства всей группы. В 1397 г. заключается Кальмарская уния, объединившая под властью датских королей Швецию (с Финляндией) и Норвегию (с Исландией). Позднее уния распадается, и территории нынешних государств входят в более фрагментарные ассоциации. Швеция (с Финляндией) добивается независимости в 1523 г. По Кильскому договору 1814 г. Норвегия передана Швеции. Шведско-норвежская уния просуществовала до 1905 г. Исландия с IХ в. заселяется норвежцами, в середине ХIII в. (1262 – 64) став владением Норвегии, вместе с которой в 1397 г. переходит под власть Дании. В 1918 г. заключается датско-исландская уния, которая была расторгнута лишь в 1944 г.: согласно результатам референдума, Исландия становится суверенной республикой. Территория Финляндии занимается Швецией в ХII – ХIV вв., отторгается от нее в 1808 – 09 гг. в результате русско-шведской войны. Оставаясь на протяжении века в составе России, Финляндия занимает в ней особое, или обособленное, положение,(38) ныне в ней два государственных языка – финский и шведский. В конце 1917 г. советское правительство признает суверенитет Финляндии, и в 1919 г. в ней провозглашена республика. Столь тесная переплетенность историй скандинавских народов – залог их единства, но какое место в этой истории занимает Исландия? – Трудно удержаться от вывода: второстепенное.(39)