ПСС том 3

Энгельса о современном сельскохозяйственном кризисе, которое, будто бы, должно

* опровергнуть положение о прогрессивной роли капитализма в земледелии .

Посмотрим, что, собственно, говорит Энгельс. Сводя вместе главные положения теории Маркса о дифференциальной ренте, Энгельс устанавливает тот закон, что «чем больше капитала вкладывается в землю, чем выше развитие земледелия и цивилизации вообще в данной стране, тем выше поднимается рента — как

См. «Нов. Слово», 1896 г., № 5, февраль, письмо в редакцию г. Н. —она, стр. 256—261. Здесь же и «цитата» насчет «морали истории». Замечательно, что ни г. Н. —он, ни кто другой из тех многочисленных народнических экономистов, которые пытались сослаться на современный земледельческий кризис в опровержение теории о прогрессивной исторической роли капитализма в земледелии, ни разу не поставили вопроса прямо, на почву определенной экономической теории; — ни разу не изложили тех оснований, которые заставили Маркса признать прогрессивность исторической роли земледельческого капитализма, и не указали определенно, какие именно из этих оснований и почему именно они отрицают. И в этом, как и в других случаях, народники-экономисты предпочитают не выступать прямо против теории Маркса, а ограничиваются неопределенными намеками с киванием в сторону «русских учеников». Ограничиваясь в настоящем сочинении экономикой России, мы привели выше мотивы нашего суждения по данному вопросу.

326 В. И. ЛЕНИН

с акра, так и вся сумма рент, тем колоссальнее та дань, которую платит общество крупным землевладельцам в форме добавочной прибыли» («Das Kapital», III, 2, 258. Русск. пер., 597) ¹¹⁴. «Этот закон, — говорит Энгельс, — объясняет удивительную живучесть класса крупных землевладельцев», которые накопляют себе массы долгов и тем не менее при всяких кризисах «падают на ноги», — напр., в Англии отмена хлебных законов, понизившая цены на хлеб, не только не разорила лендлордов, а, напротив, чрезвычайно обогатила их.

Могло бы показаться, таким образом, что капитализм не в состоянии ослабить силу той монополии, которую представляет из себя поземельная собственность.

«Но ничто не вечно», — продолжает Энгельс. — Океанские пароходы, северо- и южноамериканские, а также индийские железные дороги вызвали появление новых конкурентов. Североамериканские прерии, аргентинские степи и т. д. завалили мировой рынок дешевым хлебом. «И против этой конкуренции — конкуренции девственной степной почвы и русских и индийских крестьян, подавленных непосильными податями, — европейский арендатор и крестьянин не мог уже при старых рентах держаться. Часть земли в Европе окончательно оказалась не в силах конкурировать в производстве зернового хлеба, ренты повсюду упали, для Европы стал общим правилом наш 2-ой случай, 2-ой вариант, именно: понижающаяся цена хлеба и понижающаяся производительность добавочных вложений капитала. Отсюда вопли аграриев от Шотландии до Италии и от южной Франции до восточной Пруссии. К счастью, еще далеко не все степные земли распаханы; их осталось еще достаточно для того, чтобы разорить все европейское крупное землевладение, да и мелкое в придачу» (ib. 260. Русск. пер., 598 с пропуском слов «к счастью»)

Если читатель внимательно прочел это место, то для него должно быть ясно, что Энгельс говорит как раз обратное тому, что хочет навязать ему г. Н. —он. По мнению Энгельса, современный земледельческий кризис понижает ренту и даже стремится совсем у ни-

РАЗВИТИЕ КАПИТАЛИЗМА В РОССИИ 327

чтожить ее, т. е. земледельческий капитализм осуществляет присущую ему тенденцию уничтожить монополию земельной собственности. Нет, нашему г. Н. —ону положительно не везет с его «цитатами». Земледельческий капитализм делает еще новый, громадный шаг вперед; он необъятно расширяет торговое производство земледельческих продуктов, втягивая на мировую арену целый ряд новых стран; он вытесняет патриархальное земледелие из его последних прибежищ, вроде Индии или России; он создает невиданное еще в земледелии чисто фабричное производство хлеба, основанное на кооперации масс рабочих, снабженных самыми усовершенствованными машинами; он сильнейшим образом обостряет положение старых европейских стран, понижает ренту, подрывая, таким образом, самые прочные, казалось, монополии и приводя земельную собственность «к абсурду» не только в теории, но и на практике; он с такой рельефностью выдвигает вопрос о необходимости обобществления земледельческого производства, что эту необходимость начинают чуять на Западе даже представители имущих классов . И Энгельс, с характерной для него бодрой иронией, приветствуетпоследние шаги мирового капитализма: к счастью, — говорит он, — достаточно еще нераспаханных степей осталось, чтобы дело и дальше так же шло. А добрый г. Н. —он à propos de

1 ** Г

bottes вздыхает о старинном «мужике-землепашце», об «освященном веками»... застое нашего земледелия и всяческих форм земледельческой кабалы, которых не могли поколебать «ни удельные безурядицы, ни татарщина», и которые начал теперь — о, ужас! — самым решительным образом колебать этот чудовищный капитализм! О, sancta simplicitas!

Разве не характерны, в самом деле, такие «знамения времени», как известный Antrag Kanitz (предложение Каница. Ред.)в германском рейхстаге ¹¹⁶или план американских фермеров превратить все элеваторы в государственную собственность?

— ни к селу ни к городу; некстати. Ред.*** — о, святая простота! Ред.

328

ГЛАВА V ПЕРВЫЕ СТАДИИ КАПИТАЛИЗМА В ПРОМЫШЛЕННОСТИ

Переходим теперь от земледелия к промышленности. Наша задача и здесь формулируется так же, как относительно земледелия: мы должны проанализировать формы промышленности в пореформенной России, т. е. изучить данный строй общественно-экономических отношений в обрабатывающей промышленности и характер эволюции этого строя. Начнем с наиболее простых и примитивных форм промышленности и будем следить за их развитием.

I. ДОМАШНЯЯ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ И РЕМЕСЛО

Домашней промышленностью мы называем переработку сырых материалов в том самом хозяйстве (крестьянской семье), которое их добывает. Домашние промыслы составляют необходимую принадлежность натурального хозяйства, остатки которого почти всегда сохраняются там, где есть мелкое крестьянство. Естественно поэтому, что в русской экономической литературе встречаются неоднократные указания на этот вид промышленности (домашняя выработка изделий из льна, конопли, дерева и пр. на собственное потребление). Однако сколько-нибудь широкое распространение домашней промышленности можно констатировать в настоящее время только в редких наиболее захолустных местностях; к числу их принадлежала, например, до самого последнего времени Сибирь. Промышленности, как профессии, еще нет в этой форме:

РАЗВИТИЕ КАПИТАЛИЗМА В РОССИИ 329

промысел здесь неразрывно связан с земледелием в одно целое.

Первой формой промышленности, отрываемой от патриархального земледелия, является ремесло, т. е. производство изделий по заказу потребителя . Материал может принадлежать при этом потребителю-заказчику или ремесленнику, а оплата труда ремесленника происходит либо деньгами, либо натурой (помещение и содержание ремесленника, вознаграждение долей продукта, напр., муки и т. д.). Будучи необходимой составной частью городского быта, ремесло распространено в значительной степени и в деревнях, служа дополнением крестьянского хозяйства. Известный процент сельского населения представляют из себя специалисты-ремесленники, занимающиеся (иногда исключительно, иногда в связи с земледелием) выделкой кож, обуви, одежды, кузнечной работой, окраской домашних тканей, отделкой крестьянских сукон, переработкой зерна в муку и т. д. Вследствие крайне неудовлетворительного состояния нашей экономической статистики никаких точных данных о степени распространения ремесла в России не имеется, отдельные же указания на эту форму промышленности разбросаны едва ли не по всем описаниям крестьянского хозяйства, по исследованиям так наз. «кустарной» промышленности , попадают даже и в официальной фабрично-заводской статистике . Земско-статистические сбор-