Убиение Андрея Киевского. Дело Бейлиса – "смотр сил"

Показания Бразуля-Брушковского

Спрошенный... относительно поездки в Харьков, Бразуль-Брушковский показал, что эта поездка совершена была потому, что Чеберякова находила нужным собрать сведения по делу в Харькове. Еще ранее, желая проверить свое впечатление, какое на него производила Чеберякова, он решил устроить встречу ее со "свежим человеком". Выбор его пал на Марголина... Фамилии Марголина он Чеберяковой не называл и выдал за гласного Харьковской Думы, не желая компрометировать Марголина знакомством с Чеберяковой. Кроме него и Выгранова, с ними поехал Перехрист, которого он, Бразуль, взял для наблюдения за Чеберяковой в Харькове. Последний ехал в другом вагоне, тайно от нее. Вся поездка состоялась за счет его, Бразуля, расходы по поездке не смущали его, так как он «по этому делу», как журналист, занимал исключительное положение. В Харьков они приехали вечером и вскоре отправились втроем в гостиницу к Марголину [24]. По предложению его, Бразуля, Чеберякова рассказала Марголину о том, как она ранее говорила ему самому об убийстве Ющинского.

Кроме него и Выгранова, никого при этом свидании не было, и Марголин не склонял Чеберякову принять на себя вину в убийстве Ющинского, а также не предлагал ей вознаграждения... На другой день утром они вновь были у Марголина... опять-таки никого постороннего не было, и на этот раз Марголин никаких предложений Чеберяковой не делал... Перед отъездом ни он [Бразуль], ни Выгранов не спрашивали Чеберякову, добыла ли она какие-либо сведения по делу и поступили так «в целях конспирации». Не видались они также до отъезда с Перехристом и только в поезде Выгранов узнал от последнего, что Чеберякова никуда в Харькове не ходила.

Свидание в ресторане

Кроме Марголина, Бразуль-Брушковский, по его словам, «показывал Чеберякову» в Киеве... сотрудникам газеты "Киевская Мысль" Яблоновскому и Ордынскому; свидание состоялось в кабинете ресторана и там Чеберякова повторила все то, что говорила в Харькове Марголину.

По показанию Чеберяковой, когда через некоторое время после поездки в Харьков Бразуль и Выгранов пригласили ее в ресторан, то там, в отдельном кабинете, она застала тех трех мужчин, которые присутствовали при свидании ее в Харькове с "важным господином", выйдя из-за портьеры [значит, это были Яблоновский и Ордынский. – Ред.]. Тот из них, который назвал тогда сумму вознаграждения – 40.000 рублей – сказал ей, между прочим, что ей следовало соглашаться на сделанное предложение...

По словам Бразуля-Брушковского и Выгранова целью поездки их с Чеберяковой в Харьков было желание собрать {30} там сведения по делу Ющинского через Чеберякову, которая передала им, что ей нужно для этого увидеться с Лисуновым, содержавшимся тогда в харьковской тюрьме. Однако, справок о том, находился ли Лисунов в то время в Харькове, они не собрали. Из имеющихся же в деле сведений видно, что в 1911 году Лисунов в харьковской тюрьме не содержался.

Рассказывая Красовскому о поездке в Харьков, Бразуль-Брушковский передал ему, между прочим, что он счел необходимым посвятить в ожидаемые от Чеберяковой разоблачения по делу Ющинского присяжного поверенного Марголина, который, по словам Красовского, как видный деятель еврейского общества в Киеве, был заинтересован в том, чтобы разъяснить дело и рассеять создавшуюся версию о ритуальном характере убийства Ющинского.

Эксперты

Особая обстановка убийства Ющинского, исключительно своеобразный способ лишения его жизни, в связи с распространившимся мнением, что Ющинский убит евреями из религиозных побуждений, послужили на следствии основанием обратиться к специальной экспертизе для разъяснения ряда возникающих по делу вопросов. О возможности предположения, что убийство... совершено было душевнобольным, а также о том, не имеется ли в данных дела каких-либо указаний на цель и намерения, которыми руководились убийцы, и на принадлежность их к той или другой профессии или народности – было предложено высказаться известному своими трудами в области психологии, врачу-психиатру, профессору Киевского университета Сикорскому, а по вопросу о допустимости предположения, что Ющинский пал жертвой религиозного фанатизма со стороны изуверской части еврейства, были допрошены профессор Киевской духовной академии по кафедре еврейского языка священник Глаголев, профессор С.-Петербургской академии по кафедре еврейского языка и библейской археологии Троицкий и магистр богословия, католический священник Пранайтис.

Экспертиза проф. Сикорского

На первый из поставленных вопросов проф. Сикорский дал отрицательный ответ. Признавая несомненным, что убийство Ющинского учинено не одним, а несколькими лицами, тщательно обдумавшими и планомерно выполнившими с техническим совершенством задуманное злое дело, Сикорский приходит к выводу, что помешанные не могли совершить такого убийства как потому, что по различию бреда и душевного состояния каждого из них у них не могло быть соглашения для одной общей цели, и притом душевнобольные не сохранили бы в тайне содеянного ими, так и вследствие того, что сложность этого убийства и техника его недоступны помешанному по самому свойству его болезни. Опираясь на данные вскрытия трупа Ющинского, проф. Сикорский различает в процедуре убийства отчетливо выступающие три особенности – обильное выпущение крови, причинение мучений и затем умерщвление жертвы. Последним из этих актов, из которых каждый имеет самостоятельный характер, явилось нанесение сквозной раны в сердце в то время, когда жертва была использована для первых двух целей и когда близкое наступление смерти мальчика было очевидно для убийц. Первыми ударами Ющинскому были причинены поранения большой пазухи твердой мозговой оболочки и шейных вен, давшие обильное кровотечение. Эти поранения являлись безусловно смертельными и с момента нанесения их участь Ющинского была решена. Однако, вызвать очень быстрое наступление смерти такие повреждения не могли. Убийцы же не тотчас приступили к поранению сердца, а отдаляли этот момент, поступая так, очевидно, для того, чтобы иметь еще возможность выполнить промежуточную часть намеченной программы – источения крови и причинения мучительных раздражений. Последняя цель была достигнута нанесением уколов в голову и других ран, в том числе ранения печени, вызвавших сильные страдания.

Находя далее, что все обнаруженные на теле Ющинского повреждения были нанесены уверенной и спокойной рукой, не дрожавшей от страха и не преувеличивающей размера и {31} силы движения под влиянием гнева, быть может, рукою лица, привыкшего к убою животных, проф. Сикорский в самой технике совершения преступления видит указания на то, что возможность такой бездушной и неторопливой работы обезпечивалась для убийц соответственным образом.

Наконец, относительно указаний на принадлежность убийц к той или другой профессии и народности проф. Сикорский, исходя из соображений исторического и антропологического характера, считает убийство Ющинского, по его основным и последовательным признакам – медленному обезкровлению, мучительству и затем умерщвлению жертвы, – типичным в ряду подобных убийств, время от времени повторяющихся как в России, так и в других государствах. Психологической основой типа такого рода убийств является, по мнению проф. Сикорского, "расовое мщение и вендетта сынов Иакова" к субъектам другой расы, причем типическое сходство в проявлении этого мщения во всех странах объясняется тем, что "народность, поставляющая это злодеяние, будучи вкраплена среди других народностей, вносит в них с собою и черты своей расовой психологии". Преступления, подобные убийству Ющинского... не могут быть полностью объяснены только расовой мстительностью. С этой точки зрения представляется понятным причинение мучений и лишение жизни, но факт избрания жертвами детей и вообще субъектов юных, а также обезкровливание убиваемых, по мнению проф. Сикорского, вытекают из других оснований, которые, быть может, имеют для убийц значение религиозного акта [25].