Самоучитель игры на мировой шахматной доске

Не будет ошибкой сказать, что «стратегия чуда» всегда понижает аналитичность текущей Реальности, привнося в нее дополнительный ресурс — хаос. Тогда для того, чтобы реализовать стратегию чуда, именно этот ресурс должен быть сначала запасен, а затем потрачен. Мы приходим к еще одному обобщению определения (5): темп есть запасенный в системе хаос. Хаос, имея большую сложность, нежели любая аналитическая структура, может эмулировать любой ресурс: время, свободную силу, вероятность, потенциал…

На сегодняшний день неизвестно, как именно происходит сознательное накопление хаоса.

Высшим контуром мышления, проявления которого удается проследить в системе «война», является нейрогенетический контур, уровень коллективного бессознательного. Механизмом воздействия полей этого контура на действительность являются законы серии: нейрогенетические процессы претворяют себя в текущую Реальность через последовательные совпадения.

По сути дела, здесь тоже идет речь о модификации вероятностей, но — в огромных пределах. Потому сознательное управление случайностями делает операцию «сверхтекучей»: трение Клаузевица строго равно нулю, операция развивается свободно, все включенные в ее орбиту ресурсы валентны.

В современной военной истории случаи использования нейрогенетических механизмов редки и носят по существу негативный характер. (Так, перед сражением у атолла Мидуэй, И. Ямамото не обратил внимания на длинную серию неблагоприятных предзнаменований.) В древности к закону серии относились очень серьезно. «Любимцы богов», такие как Юлий Цезарь, едва ли не сознательно создавали — а затем реализовывали — счастливые серии.

На данном структурном уровне можно предложить последнее частное определение темпа: выигрыш темпа есть мера управления случайными событиями.

Темп как квантовомеханический оператор

Итак, мы рассмотрели ряд понятий, так или иначе семантически связанных с метафорой «темп операции». Все они оказались связанными либо с обобщенной кинетической энергией операции (скорость, изменение внутреннего времени, обратная динамическая связность), либо с ее обобщенным потенциалом (запасенный ресурс в любой форме: маневр, время, пространство, в т. ч. пространство решений, полезная работа, вероятность, хаос). На первый взгляд несколько особняком стоит одиннадцатое определение — темп как мера управления случайными событиями, но в действительности речь здесь идет просто о преодолении «трения Клаузевица», то есть опять-таки о запасенной вероятности.

Предложенные определения могут быть обобщены в рамках построения последовательной квантовомеханической теории войны. В такой модели система «война» рассматривается как бесконечномерная и описывается волновой функцией.

Конечное состояние получается из начального действием эволюционного оператора, заданного в Гильбертовом пространстве.

Как и в классической квантовой механике, возникают два эквивалентных представления: шредингеровское, в котором считаются неизменными операторы, меняется волновая функция, и гейзенберговская, когда меняются операторы, в то время как волновая функция сохраняется.

Позиция — есть метафора волновой функции в представлении Шредингера. Что же касается темпа, то он представляет собой метафору эволюционного оператора в представлении Гейзенберга. По своему физическому смыслу это — квантовомеханический обобщенный импульс, оператор сдвига по внутреннему времени. Невозможность корректно определить темп в разговорных терминах объясняется неадекватностью естественного языка для описания квантовомеханических операторов.

Как правило, эволюционный оператор имеет Гамильтонову структуру, то есть состоит из двух квадратичных слагаемых, описывающих соответственно вклад кинетической и потенциальной энергии системы. Символически принимая такую же структуру для эволюционного оператора систем «война» и «операция», получим окончательное определение: под темпом операции следует понимать оператор Гамильтона для соответствующей квантовомеханической системы.

Формальной теории темпа мы уделили большое внимание. Это обусловлено сложившимся положением дел: вся современная геополитика, как мы увидим, сводится к острейшей борьбе за темп между несколькими глобальными проектами развития.

ПРИМЕРНЫЕ ПАРТИИ (15)

Эта операция, как и «Северный гамбит», взята из книги «Иные возможности Гитлера». Она не связана с текущей Реальностью и представляет собой результат сценирования стратегической ролевой игры. Операция «Шлиффен» интересна прежде всего с точки зрения борьбы за темп, в известном смысле вся операция представляла собой машину для выигрыша оперативного времени. Текст, включая ссылки, стилизован под альтернативную историю.

Среди событий, сформировавших нашу Реальность, Вторая Мировая война занимает совершенно особое место. Короткое и яростное противостояние 1939—1943 гг. изменило соотношение сил в Ойкумене — мире обитаемом — и положило начало новому витку развития цивилизации. Ушли в небытие социальные институты, спроектированные творцами версальско-вашингтонской системы, чтобы охранять людей от грозных чудес будущего. В обществе, потрясенном до глубочайших архетипических структур Мировым кризисом 1914 года и его последствиями, нашлись силы, способные отказаться от идей возврата, стагнации, стабильности.

После основополагающих работ М. Тартаковского [Тартаковский, 1993] пришло понимание того, что Вторую Мировую войну следует рассматривать как конфликт трех цивилизаций с совершенно различными ценностными ориентирами. В связи с этим отдельные представители так называемой «гуманистической интеллигенции» выражают шумное сожаление относительно «неестественного пути, которым пошла история XX столетия» [199].

Эту позицию можно понять, но нельзя оправдать.

Дело даже не в том, что история не имеет сослагательного наклонения, ибо, как сказал бы Ф. Дюрренматт, «сведения на этот счет довольно противоречивы». И не в подходе к событиям отдаленного прошлого с современных этических позиций — в конце концов, других позиций у публициста и историка быть не может: миф о беспристрастности науки давно уже мертв.

Дело, скорее, в глубоком непонимании сути кризиса, разрешившегося Берлинским договором 20 января 1943 года и созданием Европейского Союза.

Заметим прежде всего, что все три сражающиеся структуры были одинаково неприемлемы для европейской цивилизации.

Гитлеровская Германия — это национализм и антисемитизм в самых грубых, первобытных формах, это борьба с университетской культурой и костры из книг, войны и расстрелы заложников.

Сталинский Советский Союз представляется системой, отрицающей всякую человечность и тяготеющей к средневековым социальным импринтам (вплоть до инквизиции и крепостного права).

Для западного мира, «владеющего морем, мировой торговлей, богатствами Земли и ею самой», были типичны отвратительное самодовольство, абсолютизация частной собственности, тенденция к остановке времени и замыканию исторической спирали в кольцо.

С другой стороны, Рейх — это гордый вызов, брошенный побежденным торжествующему победителю, квинтэссенция научно-технического прогресса, открытая дорога человечества к звездам. СССР — уникальный эксперимент по созданию социальной системы с убывающей энтропией, вершина двухтысячелетней христианской традиции, первая попытка создать общество, ориентированное на заботу о людях и их личностном росте. Наконец, Запад вошел в историю как форпост безусловной индивидуальной свободы, материальной и духовной.

Безоговорочный успех любой из этих цивилизаций стал бы бедой для человечества, гибель любой из них обернулась бы невосполнимой утратой и, возможно, надолго закрыла бы путь к созданию Галактической Империи земной нации. И анализируя события Второй Мировой войны, надлежит всегда об этом помнить.