Повседневная жизнь депутатов Государственной думы. 1993—2003

В думских футбольных командах цвет партийного билета и вовсе не имел никакого значения. И аграрий Харитонов дружно бегал по полю с «медведем» Грызловым. И даже на корпоративных вечеринках, куда, особенно в девяностые, модно было приглашать депутатов Госдумы ^[193], иногда сталкивались люди из фракций-оппонентов. Что, как уверял Красоткина Паша, попавший на один такой банкет, не мешало ни коммунисту, ни путинисту, крепко выпив, со слезами на глазах предлагать тосты «за Думу, президента и великую Россию». «А что тут удивительного? Получают же их партии деньги от одного и того же спонсора. А простым депутатам, тем более, что делить?» — разумно пояснил молодой бюрократ.

Делить все же было что. И даже внутри фракций. И к концу каждого депутатского срока то в одном, то в другом объединении непременно вспыхивали раздоры, приводившие к уходу кого-то из парламентариев из родной команды.

Только Жириновский, хотя бежали и от него, твердо держал свою бригаду. Возможно, потому, что и работал, и расслаблялся в избранном товарищеском кругу. Он не только брал значительную часть своей думской клиентелы во все загранкомандировки (в основном к тиранам — в Ливию к Каддафи или в Ирак к Хусейну), но и отдыхать любил вместе с однопартийцами. И то сплавлялся с ними на пароходе по Волге ^[194], то устраивал коллективный культпоход в стрип-клуб, то проводил новогодние каникулы всей фракцией на теплых морях.

Несмотря на регулярные служебные и личные поездки к «чужим берегам», многие думцы не брезговали и отечественными вояжами. Путевка для депутата, его жены и детей в казенных санаториях и домах отдыха стоила процентов пятнадцать от реальной рыночной цены. Дальней депутатской родне она обходилась процентов в тридцать — пятьдесят ^[195]. За пределами родины народные избранники тоже не всегда путешествовали за свой или думский счет. Леша Букашев из «Бета-групп» как-то спьяну проговорился Красоткину, что осмотр индонезийских достопримечательностей руководителями одного из ключевых думских комитетов с супругами обошелся его компании больше чем в сотню тысяч долларов.

Валерий Георгиевич вспомнил рассказ Пети Громадина из «Либерала» о том, как его коллега, специализирующийся на ресторанной критике, встретил в дорогом парижском ресторане депутата О. с супругой в компании людей из крупного российского металлургического комбината. Жена депутата выбрала бутылочку бордо за полторы тысячи долларов. Официант откупорил вино, пышнотелая госпожа депутатам, отпив глоточек, сморщилась и сказала: «Кислятина!» А металлический пиарщик зарычал на побелевшего от ужаса сомелье: «Слыхал?! Тащи другое!» Все слушатели, включая Красоткина, хорошо знавшие и депутата О., и его молодую женушку, помогавшую мужу «осуществлять связи с общественностью», весело засмеялись. И только американец Пит Блэйк сказал задумчиво: «В Америке у этого депутата могли быть неприятности».

Глава 3

Походная

Не путевые заметки журналистов (2001 год)

Пит специально прилетел утренним рейсом из Нью-Йорка, чтобы встретить в вашингтонском аэропорту Даллеса делегацию Государственной думы, прибывающую из Москвы по приглашению американских конгрессменов. Тема российско-американской парламентской встречи — бюджетный федерализм — нисколько не интересовала его и мало волновала «The New York Mail». Однако Блэйк уже больше года — с мартовских выборов президента в 2000 году — не был в России, и поэтому любая встреча с московскими политиками представляла для него несомненный интерес. К тому же, насколько можно было судить как по американским, так и по российским публикациям (а Пит ежедневно читал электронные версии всех значимых русских изданий и, вообще, был активным пользователем Рунета), а также по регулярному виртуальному общению с Петей Громадиным, Путину удалось за короткое время довольно сильно изменить российский политический ландшафт. Но главная причина, по которой Пит уговорил начальство направить его в эту командировку («The New York Mail», разумеется, имел бюро в столице и специальных людей, занимающихся конгрессом), было желание реально, а не по Интернету пообщаться с Громадиным. Петя, вопреки своему обыкновению, на сей раз решил воспользоваться думской «халявой».

Правда, когда получасом позже Пит со своим приятелем выруливал из аэропорта на хайвей, Петя пояснил, что всей халявы-то — американская виза, которой занимался думский протокольный отдел. Остальные расходы оплачивала редакция.

Если бы в США направлялся Геннадий Селезнев, то Громадин мог бы претендовать и на бесплатный перелет — спикеру был положен персональный самолет. Петя, не раз летавший с Селезневым по стране, рассказывал Питу, что это были самые комфортные в его, Петиной, жизни путешествия: огромный лайнер не заполнялся и наполовину, и можно было не только по-человечески сидеть, но даже выспаться, расположившись сразу на трех креслах.

В этот раз делегация была рангом пониже и поэтому добиралась до США на обычном рейсовом самолете. Но Пете повезло: загляну в в бизнес-класс к одному из думских бонз, он провел большую часть полета именно в этом отсеке, составив компанию депутату, заливавшему то ли страх от полета, то ли скуку многочасового пути виски, в неограниченном количестве предлагавшемся VIP-пассажирам. «Однако, — назидательно сказал Петя, жадно, после долгого воздержания, затягиваясь очередной сигаретой, — за все удовольствия надо платить. Из самолета моего государственного мужа пришлось буквально вести под руки. А на паспортном контроле едва не вышло конфуза. Ваши доблестные погранцы никак не хотели поверить, что этот мертвецки пьяный человек, с расстегнутой до пупа рубашкой и с огромным крестом на богатырской цепи, — высокопоставленный депутат-коммунист».

Зато теперь Петя был свободен, как ветер. Как-то давно он объяснил Питу, что в таких командировках главное написать одну общую заметку про визит для удовольствия пресс-службы и взять интервью с главой делегации, причем вовсе не в связи с поездкой. Интервью, и даже не одно, было взято в самолете, пока запрет на курение и изобилие спиртного не подорвали силы Пети, а главное, его думских собеседников. Текст о визите практически написан. Поэтому Петя планировал просто отдохнуть и объяснить Питу, что, собственно, происходит в путинской России.

А то, что Россия менялась, было видно по всему. Не только по одежде — галстуки делегатов третьей Думы стоили не дешевле 150–200 долларов, но и по манере держаться. В русских снова появилась та настороженность, хотя пока едва уловимая, которая была характерна для советских чиновников, попадавших за рубеж.

Менялось у думцев и отношение к окружающему миру. В 1994 году те, кто хотел узнать что-то новое, смотрели на мир широко открытыми глазами. К 2001 году в этих глазах появилось презрение. «Ну что вы, американцы, устроили с этим пересчетом бюллетеней и сварой на весь мир? И смех и грех, самим-то не стыдно?» ^[196] — свысока выговаривал сегодня Питу хорошо знакомый депутат, в середине девяностых состоявший в КПРФ, а на рубеже веков переметнувшийся в «партию власти». Блэйк, боявшийся пропустить Петю, заводить споров с экс-коммунистом не стал. Но отчетливо вспомнил, как тот же депутат, отловив Пита весной 1996 года в штабе Геннадия Зюганова, умолял его «написать правду про то, как банда Ельцина фальсифицирует выборы». Изменились политические оценки, но неизменным оставался запах алкоголя — вечный спутник этого депутата. Только раньше пахло посредственной водкой, а теперь — хорошим виски.

Это тоже было признаком возросшего благосостояния. Хотя, по наблюдениям Пита, и у народных избранников, и у других официальных лиц, приезжающих из Москвы, оно начало расти довольно давно. В 1994 году думцы еще жались и считали каждый доллар. А уже два года спустя оплачивали номера в «Four seasons» и «Watergate». Сотрудник «US aid» рассказывал Блэйку, каких трудов стоило собирать с утра всех членов думской делегации, приезжавшей в США в 1996 году по их приглашению. Недовольные скромным уровнем гостиницы, предложенной принимающей стороной, некоторые депутаты переселились в пятизвездные отели. И с утра съезжались на запланированные мероприятия из дорогих вашингтонских апартаментов.