Русская мафия — ФСБ

Отец хотел нанять киллеров и, слыша о криминальных легендах вокруг имени Эмиша Гучигова, встретился с последним и предложил ему крупную сумму за убийство собственного сына. Во время второй встречи отец вручил Эмишу фотографию Атайчика, адрес его подруги и оговорил точную сумму. Через некоторое время Атайчик пропал. Удовлетворенный отец выплатил Эмишу крупные деньги за совершенную сделку и, чтобы отвести от себя подозрения, подал заявление в розыск на сына.

Разыскивать Атайчика принялись даже близкие родственники, не посвященные в тайну. Через неделю-другую до отца, однако, дошло известие, будто кто-то видел его сына живым в грозненском ресторане «Марзо», служившем притоном для крупных карточных игроков (известным игроком был и сам директор — Иса Нос, переведенный сюда из дирекции филармонии, где раньше находился зеленый стол-катран, и поставленный на эту должность Махмудом Эсамбаевым, также не чуждым азарта).

Вскоре отец самолично увидел сына, пьяного вдрабадан, в компании девиц и приятелей. Отец вызвал «на стрелку» Эмиша, предъявляя большие претензии. Эмиш вытащил из кармана пиджака маленький диктофон с записью «заказа» Атайчика и указанной суммой: «Если ты будешь болтать, я пущу это в эфир, и все узнают, как отец заказал своего сына! После этого тебе не место в Чечне».

Настоящее: Атайчика часто можно увидеть в компании с Сайдой Татаевым в ресторанах Москвы или в МДМ-банке.

2. Эмиш Гучигов.

(Упоминаются: Гучигов, Саид Алиев, Бабули и его родственники).

Карточный игрок, совершавший криминальные аферы большого масштаба. Внешний вид: очень привлекателен, носил генеральские сапоги из хромовой кожи высшего качества — так называемые комсоставские, вечно начищенные до блеска — хоть брейся в них. За отворот сапога всегда была заправлена белая тряпочка, которой хозяин моментально подчищал любую пылинку. В сапоги были вдеты сшитые по спецзаказу галифе из лучшей в то время шерсти. Белая батистовая рубашка, черный галстук на золотой булавке с бриллиантом, кожаный черный френч. Описанное выше представляло собой моду воров в законе, своеобразную униформу — по полной воровской фене. Все это венчала чеченская национальная папаха, что говорило о принадлежности, которой Эмиш законно очень гордился.

Руки были расписаны зоновской татуировкой. При якобы доброжелательной улыбке Эмиш пронзительно сверлил вас ледяными со стальным блеском глазами, никогда не ослаблявшими волчью настороженность.

Жизнь проводил за игрой в карты, но никогда не играл в так называемой высшей лиге с самыми крупными и богатыми картежниками, как Саид Лиса по фамилии Алиев и другими. Эмиш играл только наверняка, в основном с сельскими парнями, привезшими с шабашки большие деньги и решившими покутить. Об Эмише ходили легенды, многие из которых он создавал себе сам, и всегда находились желающие с ним познакомиться.

Около грозненского рынка был один из майданов — тайных карточных домов (играть в азартные игры законом было запрещено). Этот притон держал горский еврей Бабули, за что имел 10 % выигрыша, и там часто играл Эмиш. Бабули продавал в притоне водку, вино, сигареты, еду из ресторана. При желании можно было договориться о женщине. Эмиш обычно усаживался на почетном месте, за которым уже висел его кожанный пиджак, как генеральская форма, на услужливо принесенной Бабули вешалке.

У Бабули в Кизляре жил двоюродный брат, один из самых богатых в то время людей в советской России, работавший директором всех заготбаз. В Кизлярском районе находились все откормочные прикаспийские пастбища, куда весь скот спускали на зимовку с Кавказских гор. По весне начиналась стрижка, вот за эту шерсть и шла война, и ежегодно убивали по нескольку заготовителей с крупными суммами подотчетных денег на закупку шерсти. Здесь крутились миллионы рублей.

Брат Бабули из-за бешенных денег и приносимой ими власти слыл самодуром, и если кто-то его обгонял на машине на дороге, даже если сам брат ехал со скоростью 30 километров в час, — то обидчика увольняли с работы. Фигура этого миллионера, точней, его деньги давно интересовали представителей криминального мира, но его всегда сопровождала охрана из ментов, им нанимаемых. Его дом-дворец охраняли милиционеры и КГБ. Потому-то и устремили взгляд не на него самого, а на его сынка, редкостного глупца. Сынка наконец-то украли. Бандиты прислали упреждающую записку: если отец обратится в милицию, то они его сына убьют. Нужно было действовать неофициальными методами, и отец обратился к Бабули, зная о его связях с чеченцами и, в частности, наслушавшись об Эмише. За возвращение сына были обещаны крупные деньги.

Похитители снова прислали записку: если на рассвете такого-то числа отец не отдаст деньги до 4 утра, когда проходит поезд Минводы — Астрахань, то он найдет голову сына на железнодорожном полотне. Была названа символическая сумма: 121 тысяча рублей. Это были деньги огромные, но символизировали они в данном случае статью уголовного кодекса Российской Федерации 121 — мужеложество. Бандиты имели в виду, что сын будет сначала «опущен», а затем положен под поезд.

Отец обещал Эмишу отдать почти втрое меньше, тем более, что Эмиш не мог знать о запрошенных ворами условиях. Азартный Эмиш согласился и организовал бригаду из тройки бандитов-таксистов. Передача денег по требованию похитителей должна была произойти в вагончике КДП (контрольно-дорожный пункт, где отмечались водители маршрутных автобусов и проводилась проверка, а на самом деле перед вагончиком обычно выбрасывалась водителем взятка в спичечном коробке). Эмиш приехал туда задолго, понимая психологию криминалитета и будучи одним из них, — на опережение. Его бригада залегла в кукурузе у моста через речку Таловка и, несмотря на ночной туман, холод и обилие комаров в Притерской равнине, они терпеливо ждали рассвета, сжимая пистолеты в руках. Была тишина, изредка начали потрескивать цикады и проезжать по трассе машины. Чуть стало светать, вот-вот должен был пройти поезд.

Тут с поля, издалека, освещаемый лишь не совсем растаявшей луной, появился крестьянин-аварец, погонявший ишака, — натуральный бедолага-колхозник. Проходя мимо вагончика, он вдруг начал оглядываться, присматриваясь к кустам и очевидно ожидая условных знаков — как потом выяснилось, от похитителей. Уверившись, что все спокойно, погонщик ишака резко запрыгнул в вагон, где его встретили подручные Эмиша. Погонщик схватил приготовленную там сумку с деньгами, где на самом деле была «кукла», и тут выскочившие из засады молодчики начали его бить оружием. Все это сопровождалось русским матом с чеченским акцентом. Погонщик понял, что с ним имеют дело отнюдь не менты: те хотя бы его не убили. Вскоре он дал раскладку, что сын находится в палатке в Таловском лесу подле Кизляра, где его охраняют.

В момент экзекуции неожиданно произошла накладка: вдруг в вагончик влетели настоящие милиционеры в форме, и подручные Эмиша стали выбрасывать запрещенное тогда законом оружие и искать пути отступления. Все были арестованы и закованы в наручники; но единственное условие Эмиша при заключении сделки как раз было тем, что за любые возможные проблемы с правохранительными органами папаша-миллионер возьмет ответственность на себя. Так что впоследствии вышло, по наградам и сообщениям газет, что будто бы хорошо спланированную операцию по спасению заложника провели доблестные сотрудники уголовного розыска Кизлярского УВД, а похищением руководил армянин — вор в законе — и его команда. Дали им по два-три года ареста, так как в советское время статьи за похищение людей не было, а вымогательство предусматривало только маленький срок.

Эмиш получил свои деньги. Папаша-миллионер сам сообщил ментам об операции Гучигова, так как боялся, что тот, уточнив всю картину и уже отбив сына, запросит большую сумму. Он не рассчитал одного: его сына- таки опустили. А машина «Жигули» третьей модели, в которой его похищали и увозили в багажнике, по суду, как орудие преступления, была конфискована и выставлена на продажу через комиссионный магазин. Папаша, используя связи, тут же выкупил ее как реликвию и подарил своему племяннику, в то время работавшему у него заготовителем. Эта машина еще сыграла впоследствии свою роль и в личной судьбе рассказчика, к чему мы вернемся…