ПСС том 19

И Столыпин в своей «декларации» 31 марта, постаравшись запутать свой ответ совершенно пустыми, ничего не говорящими и явно лживыми речами об «успокоении» и об ослаблении будто бы репрессий, — встал вполне определенно тем не менее на сторону черносотенцев противправ Думы. Если октябристы оказались согласны с Столыпиным, то это не ново. Но если «Речь» гг. Милюкова и К назвала ответ Столыпина «скорее примирительным по отношению к правам Государственной думы» (№ 89 от 1 апреля — редакционная статья, следующая за передовой), — то перед нами лишний образец того, как низко пала кадетская партия. «История последних лет показывает, — говорил Столыпин, — что армию нашу не могла подточить ржавчина революции...». Не могла подточить — это фактически неверно, ибо общеизвестные события солдатских и матросских восстаний 1905—1906 годов, общеизвестные отзывы реакционной печати того времени свидетельствуют, что революция подтачивалаи, следовательно, могла подточитьармию. Не подточила до конца — это так. Но если в разгар контрреволюции 1910 года,

БОЯТСЯ ЗА АРМИЮ 229

несколько лет спустя после последнего «волнения» в войсках, Столыпин говорит (в той же декларации), что им «овладела тревожная мысль при слушании речей нескольких предыдущих ораторов»,что эта «тревожная мысль» состоит в «недобром впечатлении какого-то разлада разных факторовв государственности в отношении к нашим вооруженным силам», то это целиком выдает Столыпина и всю черносотенную шайку двора Николая II вместе с ним! Это доказывает, что царская шайка продолжает не только бояться, продолжает прямо трепетать за армию.Это доказывает, что контрреволюция до сих пор твердо продолжает стоять на точке зрения гражданской войны, на точке зрения непосредственной и насущной нужды в средствах военного подавления народного возмущения. Вникните в следующую фразу Столыпина:

«История... учит, что армия приходит в расстройство тогда, когда она перестает быть единой в повиновении одной священной воле. Вложите в этот принцип яд сомнения, внушите ей хотя бы отрывки мысли о том, что устройство ее зависит от коллективной воли,и мощность ее перестанет покоиться на неизменной силе — на верховной власти». И в другом месте: «Я знаю, многие хотели... возбудить споры, гибельные для нашей армии, относительно прав»(именно: прав Государственной думы, прав «коллективной воли»).

Как убийцам чудятся призраки их жертв, так героям контрреволюции вспоминается «гибельное» влияние на армию «коллективной воли». Столыпину, как верному слуге черной сотни, чудятся в октябристах «младотурки», ведущие к «расстройству армии»путем подчинения ее коллективной воле, путем допущения «отрывков мысли» о таком подчинении!

Палачи и убийцы третьеиюньской монархии бредят наяву, они дошли до прямого умоисступления, если в октябристах мерещатся им младотурки. Но эти бредовые идеи, это умоисступление — болезнь политическая, порожденная чувством непрочности своего положения, чувством острой боязни за армию. Будь эти господа Столыпины, Романовы и К ⁰сколько-нибудь способны

230 В. И. ЛЕНИН

отнестись хоть с чуточкой хладнокровия к вопросу об отношении «коллективной воли» к армии, они сразу увидали бы, что молчаливое утверждение царем решений Думы и Государственного совета о морских штатах прошло бы для армиивдесятеро менее заметно, чем думские прения по вопросу о правах Думы,по вопросу о возможном «расстройстве армии».Но именно то и характерно для нашей контрреволюции, что она сама выдает себя своими страхами, что она также не в состоянииспокойно отнестись к вопросу о расстройстве армии, как убийца не может спокойно слышать об участниках и обстановке убийства.

Принципиальную постановку сравнительно мелкому и неважному вопросу о морских штатах дали именно черносотенцы, дал Николай II, дал г. Столыпин, и нам остается только выразить удовольствие по поводу их неловкости, вызванной их страхами. Нам остается только сопоставить превосходные слова т. Покровского о гибели «конституционных иллюзий», о необходимости для народа самому сделать выводы из несомненной «черной действительности» с превосходными по своей откровенности рассуждениями «Московских Ведомостей» о «декларации 31 марта».

В передовице от 3 апреля эта газета пишет:

«... Самое дело это, как мы выяснили еще в прошлом году, очень просто. Государь император не утвердил проведенного в законодательном порядке дела о штатах и установил их в порядке верховного управления, на что даже существующий закон (не касаясь вопроса о естественных правах верховной власти) дает ясные полномочия...».

Вот. Вот. «Естественное право» русской монархии — нарушать основные законы. В этом весь гвоздь.

«... Думская оппозиция, однако, имела дерзость внести по этому поводу запрос, который касался действий верховной власти...».

Именно! «Московские Ведомости» правильно договаривают то, чего не могли договорить с.-д. в Думе. Запрос сводился именно к признанию действий царя (и подчинившегося ему министра Столыпина) нарушением основных законов.

БОЯТСЯ ЗА АРМИЮ 231

Далее, «Московские Ведомости» нападают на «революционную оппозицию» и «революционную печать» за теорию завоеваниянародных прав революцией и опровергают, будто в «декларации 31 марта» могли быть какие бы то ни было «обещания».

«... Самые толки об «обещаниях» смешны и составляют выражение того, до какой степени революционно затуманены умы даже у лиц, официально к революционному лагерю не причисляющихся. Какие такие «обещания» может давать кабинет? ... Кабинет будет исполнять свои законные обязанности, верный руководительству верховной власти... И можно лишь пожелать, чтобы эта декларация была поглубжепонята Думой во всем своем смысле, и этим помогла излечению гг. депутатов от застарелой заразы революционных «директив»».

Именно так: поглубжепонять декларацию (и позицию) правительства и «излечить» посредством нее от конституционных иллюзий— в этом как раз и состоит политический урок запроса социал-демократов о нарушении 96-ой статьи.

«Социал-Демократ» №13, Печатается по тексту

26 апреля (9 мая) 1910 г. газеты «Социал-Демократ»

232

ПАРТИЙНОЕ ОБЪЕДИНЕНИЕ ЗА ГРАНИЦЕЙ

Заграничная база необходима и неизбежна для партии, которая действует в таких условиях, как наша. Это признает всякий, кто подумает над положением партии. Сколь ни пессимистически смотрят российские товарищи на «заграницу», однако знатьо том, что здесь происходит, в особенности после недавнего пленума, будет им очень небесполезно.

Достигнуто ли объединение за границей? Нет. И по очень простой причине: одна из сторон — голосовцы — не обнаруживает никакого желания пойти навстречу единодушному призыву Τ TTC устранить раскол за границей. Фракционный «Голос», вопреки единогласному решению Τ TTC не закрылся, хотя в пленуме один из редакторов его, т. Мартов, официально заявил (см. протоколы пленума), что он во всяком случае будет добиваться временной приостановки его . Не успело еще Заграничное бюро ЦК сделать какие-нибудь шаги к объединению, как четыре редактора «Голоса» (двое из них входят и в редакцию ЦО! !) выпустили манифест с плохо прикрытым призывом не идти на объединение. Существующее за границей «ЦБЗГ» («Центральное

Вот это заявление текстуально:

«Тов. Мартов заявляет, что, хотя он формальноот имени редакции «Голоса Социал-Демократа» говорить не может, но за себя лично заявляет, что в редакции «Голоса Социал-Демократа» не встретится препятствий к тому, чтобы после выпуска ближайшего № «Голоса» приостановить«Голос» временно (месяца на два или больше) в виде опыта, чтобы выждать результатов работы новой редакции ЦО».