Российская империя в сравнительной перспективе

В XVIII веке периферия могла удерживать у себя большую часть своих дополнительных доходов и пользовалась некоторой автономией, но нити, связывающие центр и периферию, никогда не обрывались. Однако, в начале XIX века судьба местной знати опять оказалась во власти центра, хотя это стоило жизни султану (Селиму III) и многим аянам. Рецентрализация империи в XIX веке свидетельствует о том, что вхождение Османской империи в мировую экономику осуществлялось по каналам, созданным и контролируемым центральной властью, а не через местных нотаблей. Централизованная система налогообложения в Османской империи привела к тому, что отношение государства к купцам формировалось в зависимости от интересов казначейства. Вот почему накопление капитала среди подданных Османской империи происходило только в пределах, допускаемых властями. В связи с этим ознакомление с политикой в сфере налогообложения в Османской империи также важно для понимания процесса провинциализации.

РЕФОРМЫ В ОБЛАСТИ НАЛОГОВОЙ ПОЛИТИКИ ИМПЕРИИ В XVIII–XIX ВЕКАХ Османская империя была аграрным государством. Поэтому ее налоговая система базировалась в основном на земельной собственности. Закон ислама, с другой стороны, делал необходимым введение некоторых других налогов, связанных с религиозной принадлежностью. Однако, эти налоги не отличались от налогов в других аграрных империях, где общество было поликонфессиональным. В методах сбора налогов в таких империях было тоже много общего: собирали их на местном уровне; собранные налоги частично тратились на местные нужды, передавались местным органам или добавлялись к жалованию местных чиновников. Естественно, что при этой системе налоги платились в основном натурой, а сбор налогов часто осуществлялся на контрактной основе. Но когда в начале XVII века начались военные преобразования, государство оказалось перед необходимостью модернизировать армию. Отличительной чертой армейских частей стало то, что они за свою службу получали жалованье, а не наделы (timar). Это означало, что казначейству требовалось больше и больше наличных. По мере увеличения числа армейских подразделений в течение XVII века эта потребность росла. Поэтому с XVIII века и далее Османская центральная администрация все чаще требовала наличные деньги.

2

Роль государства в экономическом развитии

Хорошо известно, что экономика Османской империи формировалась в условиях, когда сама империя была центром торговли трех континентов. Это делало османскую экономику открытой воздействию со стороны других культур и стран. Несомненно, с самого начала султаны Османской империи стремились к созданию здоровой экономики, но, как это прекрасно описал Инальчик, согласно их экономическим воззрениям, государство не участвует напрямую в деловой и торговой деятельности. Однако, создание безопасной среды путем защиты и развития торговых путей определенно находилось в компетенции государства.

Отличие султанов от руководителей государств в эпоху капитализма, пожалуй, состоит в их подходе к экономическому благосостоянию своих, местных бизнесменов в плане их конкурентоспособности. Их интересовал рынок и то, сколько налоговых сборов поступает в казначейство, а не раса и цвет кожи бизнесменов. Национальность или происхождение купцов не играли никакой роли в отношении султанов к коммерции и торговле, поскольку на первом месте было государство и интересы казначейства. Что их действительно интересовало, так это снабжение городов, в первую очередь, Стамбула, но не то, откуда привезены товары, коль скоро уплачены таможенные пошлины. В соответствии с этой политикой государство вмешивалось, так сказать, только в экспортную часть внешней торговли, не налагая никаких ограничений на импорт.

Можно сказать, что пределы вмешательства государства в экономическую жизнь определялись военным характером государства. И в самом деле, потребности армии «спасли» Османскую империю от того, чтобы она считалась «либеральным государством», т. к. единственной сферой государственного участия в промышленном развитии было производство вооружений и амуниции. Мехмет Генч писал, что «в первой половине XVIII века, наряду с общим расширением промышленного производства, наблюдалось создание государством беспрецедентного числа новых производственных мощностей в обрабатывающей отрасли путем инвестирования в отрасли, заменяющие импорт. Эта скромная попытка индустриализации осталась в рамках классической экономической парадигмы Османской империи и не могла привести к важным изменениям. Но все-таки эта попытка не была полным провалом»¹⁶.

На протяжении XVIII века государство делало прямые инвестиции в некоторые предприятия или выступало как кредитор, но к концу века очень немногие из них смогли сохраниться в условиях жесткой конкуренции со стороны европейского импорта.

Несмотря на попытки создать промышленные предприятия, все-таки можно утверждать, что Османскую империю следует характеризовать как аграрное государство. Правительство без колебаний бросало местных производителей на произвол судьбы, когда закупки в Европе оказывались дешевле. Государство закупало промышленные товары по официально объявленным ценам. Это скорее наносило ущерб производителям, потому что во время войны производственные издержки возрастали, а фиксированные цены (narh) почти не менялись. Таким образом, неудивительно, что, за исключением фабрик, производящих якоря и шелк, и мелких хлопкопрядильных фабрик, предприятия в Османской империи были обречены на разорение, тогда как европейские промышленники к концу XVIII века, после 200–300 лет развития, накопив опыт и капитал, достигли расцвета.

Когда в первой половине XIX века торговые соглашения с европейскими индустриальными государствами были возобновлены или подписаны с большими уступками, перспективы развития османской промышленности стали совсем призрачными и роль государства уменьшилась¹⁷. Единственными сохранившимися промышленными предприятиями были те, которые работали на нужды дворца или армии (благодаря щедрым субсидиям и тому, что себестоимость продукции не имела значения). Попытки открыть школы, чтобы удовлетворить потребности промышленности в квалифицированных рабочих кадрах, предприняли с большим запозданием; первая такая школа была открыта лишь в 1863 году¹⁸.

Таким образом, попытки чиновничества в рамках реформ Танзимат согласовать организационную структуру государства с требованиями мировой капиталистической экономики не привели к развитию промышленности империи. Напротив, накопление капитала, обеспеченное европейской капиталистической системой, набирало обороты, и иностранные компании, банкиры и их немусульманские посредники получали немалые прибыли. Подданные Османской империи оказывали на правительство давление, с тем чтобы приобрести такие же права, какие были у их капиталистических конкурентов. Это не осталось полностью без внимания: так, например, казначейство ввело 5-процентный таможенный налог на товары, которые продавались европейцами внутри страны. Интересно отметить, что тариф, который французские купцы считали возмутительно высоким, был точно таким же, как для подданных Османской империи¹⁹. Еще одной формой защиты государством своих подданных было присвоение торговцам с Европой статуса Avrupa tüccari (торговцы с Европой). Он означал лишь пользование теми же привилегиями, какими пользовались подданные западных стран при режиме капитуляции, но все-таки это был большой плюс. Действительно, благодаря росту числа Avrupa tüccari, греческие и армянские купцы взяли под свой контроль значительную часть внутренней и международной торговли в первой половине XIX века. Статистика это подтверждает. В списке первых сорока финансистов Стамбула не было мусульман-турок²⁰.

В таком свете позиция Кейдера представляется обоснованной. Причиной деиндустриализации (термин Кейдера) был процесс рецентрализации империи, проходивший в первые три десятилетия XIX века. Согласно его тезису, «история деиндустриализации в Анатолии в первой половине XVIII века – это не только история того, как европейские производители своими дешевыми товарами вытеснили местные изделия с рынка. Это и крах ставших хрупкими гильдий; это и рецентрализация империи за счет местных центров экономической и политической власти»²¹.