Масоны и революция

Приведенное заключение свидетельствует, помимо всего прочего, уже о чисто профессиональной несостоятельности департамента полиции. М. М. Ковалевский никогда не имел ничего общего с масонством мартинистского толка и уж тем более не мог быть в одной компании с протоиереем Восторговым, одним из самых известных черносотенных вождей, жившим, кстати, не в Петербурге, а в Москве. Вряд ли он был совместим и с остальными членами «Денницы». Последняя же вряд ли отличалась от других спиритуалистических кружков. Из сделанного департаментом полиции вывода видно, что он стал жертвой собственной мистификации, все и вся зачисляя в масоны, в том числе и совершенно безобидное беззубо-либеральное общество «Мир», не говоря уже о глупом зачислении в масонские ордены беспартийно-либерального «Вестника Европы» с его престарелым редактором Арсеньевым и «Русской молвы» — худосочной правокадетской — прогрессистской газеты, возникшей в 1912 г. и не просуществовавшей даже года.

На этом ретроспективном исследовании, датированном 24 ноября 1913 г., была наложена резолюция директора департамента полиции: «Доложено г. министру внутренних дел 2/ХII, который находит необходимым сделать общее исследование по России о движении масонства и затем составить в форме всеподданнейшего доклада живой и интересный очерк для государя императора»^[10].

Как позже выяснила петербургская охранка, оккультические бдения в доме Арсеньева продолжались и дальше. В донесении от 28 марта 1914 г. в департамент полиции в дополнение к уже посланным сообщались новые «негласно собранные» сведения о составе и деятельности кружка Арсеньева. В него входили: сам Арсенъев, 73 лет, отставной действительный статский советник, академик, редактор «Вестника Европы», его жена, 64 лет, председатель общества «Единение», создавшего приют «Семейный очаг», в котором воспитываются 17 девочек от 3 до 15 лет. Ежедневно, около 8 часов вечера, у них собиралось общество до 30 человек «на беседы мистического характера», длившиеся по 3 часа. «Как дознано», в беседах принимали участие некая графиня Игнатьева и княгиня Гагарина (по-видимому, вдова генерал-адъютанта Софья Сергеевна Игнатьева, известная благотворительница, интересующаяся религиозными вопросами, и вдова шталмейстера княгиня Вера Федоровна Гагарина, 68 лет, большую часть года живет за границей и известна как покровительница второй общины евангельских христиан в Петербурге, объединившей «пашковцев» и «толстовцев»).

«По поступившим сведениям, подобные собрания, с участием высокопоставленных лиц, у Константина Арсеньева происходят и теперь, к выяснению характера этих собраний и участвующих на них лиц — меры приняты». Далее перечислялись фамилии офицеров, поддерживающих связь с Арсеньевым, в том числе и полковник В. М. Андроников, брат знаменитого авантюриста и проходимца М. М. Андроникова, Оболенского уже нет — он умер в декабре 1912 г., а что касается Иванова, то он заподозрен в «шпионстве», ведет пьяный образ жизни, занимался продажей морфия «многочисленным клиентам, по-видимому из военной среды, но данных, изобличающих его в шпионаже, добыто не было, почему наблюдение за ним было прекращено»^[11].

Перед нами всего-навсего картинка нравов тогдашнего «высшего» петербургского общества, отличная иллюстрация к толстовским «Плодам просвещения». Политическим масонством, принимая во внимание возраст и социальное положение участников «бесед», здесь и не пахло.

Итак, все попытки департамента полиции выйти на политическое масонство неизменно терпели неудачу. Несостоятельность его в этом плане подчеркивается в данном случае еще тем, что приведенный выше вывод рн сделал не на базе собственных изысканий, а взял из черносотенных газет и справок, посылаемых время от времени известным Ратаевым, в частности из его записки, которую он послал через Красильникова в феврале 1913 г.

В этой крайне убогой по мысли записке объектом его нападок явились всякого рода пацифистские конгрессы, международный парламентский союз и упомянутое выше общество «Мир». Основная идея сводилась к тому, что одним из главных орудий масонства, направленных на разрушение государств и государственности, является проповедь пацифизма. В доказательство автор записки сослался на изречение Петpa: «От презрения к войне общая погибель следовать будет».

«Кроме личного влияния, — писал он,— масоны, несмотря на свою немногочисленность (в России. — А.А.), успели уже обзавестись собственными органами печати. Таковы журнал «Вестник Европы» и новая газета «Русская молва», редакция которой сплошь почти состоит из масонов. В политике приютом масонов служит кадетская партия, а (также) преимущественно недавно основанная по инициативе М. Ковалевского партия беспартийных прогрессистов».

Приведенный отрывок, помимо чисто полицейских предрассудков и измышлений, говорит о том, что Ратаев, находясь в Париже и не у дел, очень смутно представлял себе, что на самом деле происходило в кадетских и прогрессистских кругах. В частности, упомянутая им партия прогрессистов так и не была создана, и одним из главных противников ее создания был именно М. М. Ковалевский, возражавший против какого-либо партийного оформления прогрессистов.

Ратаев стремится подбодрить свой родной департамент, несколько обескураженный малоэффективностью достигнутых результатов в поисках и обезвреживании масонства в России. Ввиду самой разносторонней деятельности масонов, советовал автор записки, «одной полицейской борьбы с ними недостаточно». Но не так страшен черт, как его малюют. С масонами можно успешно бороться. «Это вовсе не так трудно и сложно, как кажется с первого взгляда». Надо прежде всего знать главарей, «а они, к счастью, все известны, а так как они всегда держатся шайкой, то по ним не затруднительно выяснить и остальных». Надо разоблачать масонов исходящими от них же документами — это главное. Основная роль в идейной борьбе с ними должна принадлежать духовенству.

Пируэты полицейской логики трудно поддаются логическому объяснению: с одной стороны, главным отправным постулатом департамента полиции, Ратаева и всех остальных, посвятивших себя борьбе с масонством, являлся тезис о сверхзаконспирированности масонских главарей, а с другой — утверждение, что все они широко известны. Но факт тот, что Ратаев в доказательство своей мысли сделал к своей записке приложение, преамбула которого гласила: «При сем прилагается список известных мне русских масонов. Хотя эти сведения получены из источника, заслуживающего полного доверия, тем не менее, ради осторожности, из лиц, принадлежность коих к масонству может быть удостоверена документальным путем, отмечены масонским троеточием».

Уже из этих слов видно, что приложенный список заслуживает полного недоверия, что никаких сколько-нибудь серьезных источников у автора в действительности не было. Сам же список не оставляет на этот счет никаких сомнений.

Всего Ратаев насчитывает 87 фамилий, но масонским троеточием отметил только 14. В этот малый список вошли Леонид Андреев, Евгений Аничков, Аркадакский-Добренович, Гамбаров, Павел Долгоруков, Андрей Ждан-Пушкин, Е. И. Кедрин, М. М. Ковалевский, Евг. Коган-Семеновский, зубной врач Лебединский, Ив. Лорис-Меликов, В. А. Маклаков, Мих. Тамамшев, Е. В. де-Роберти. Оставим в стороне ничего не говорящие нам фамилии Аркадакского, Ждан-Пушкина, Лебединского и Тамамшева. Девять оставшихся из десяти действительно были масонами, но об этом знали и чирикали все московские и петербургские воробьи, потому что они не только не скрывали своего масонства, но и афишировали его. Достаточно вспомнить газетную выходку Кедрина. Десятый же — Павел Долгоруков — назван наугад. В то же время в списке отсутствует известный масон москвич Н. Н. Баженов, о масонстве которого в Москве также все было известно^[12], что еще раз свидетельствует о случайности ратаевских сведений.

Вместе с тем в списке есть масоны, которых Ратаев не отметил своим троеточием. Это значит, что он ничего о них в этом плане не знал, а вставлял, исходя из их партийной принадлежности. В числе таковых, в частности, были Ефремов и Некрасов. В списке есть Милюков и Г. Е. Львов, которые никогда не были масонами, и нет Шингарева, который масоном был. Кого только фантазия Ратаева в этот список не занесла! Здесь есть и Горький, и Блок, и Соллогуб, и Семевский, и Струве, и Потресов, и Градовский, и Гримм, и многие другие, к масонству отношения не имевшие^[13].