Мир, которого хотели и который ненавидели

Уже шел четвертый час заседания, дискуссия заходила в тупик, ни одна из сторон своих позиций не сдавала. Кюльман объявил перерыв на обед. Вечером политическая комиссия возобновила свою работу. Она продолжалась чуть более часа, и полемика шла прежде всего между Троцким и Кюльманом вокруг права любого народа на свободное и беспрепятственное волеизъявление. Каждая из сторон придерживалась своей точки зрения. В дискуссии Троцкий, в частности, сказал, что завтра мы ожидаем прибытия на конференцию наших специалистов по национальным вопросам, что мы не возражаем против приглашения на конференцию и представителей тех «органов», которые «созданы» на оккупированных Германией территориях, что мы при этом «защищаем не владения России — мы отстаиваем права отдельных народностей на свободное историческое существование», а в заключение высказался за перерыв, который необходим русской делегации для разговора со своим правительством ⁵⁶². Следующее заседание было назначено на 30 декабря (12 января 1918 года).

Оно было пленарным и открылось под председательством Чернина, который начал заседание с того, что проинформировал присутствующих о ноте Рады от

11 (24) декабря за № 726 державам Четверного союза *. В седьмом пункте ее сообщалось, что Рада будет самостоятельно выступать в международных делах, и теперь Чернин подчеркивал, что страны австро-германского блока признают ее делегацию полномочной представлять Украину, а наше формальное признание, сказал он, найдет выражение в мирном договоре⁵⁶³. Троцкий вновь отвечал, что русская делегация не видит препятствий к самостоятельному выступлению Рады на данной конференции ⁵⁶⁴.

Это пленарное заседание было коротким, всего 30-минутным, но в конце его стали намечаться линии будущих словесных схваток между Троцким и Гофманом. Последний уже здесь выступил с обвинением нас в том, что, как он заявил, русская пропаганда «добивается не длительного мира, а желает разжечь революцию и гражданскую войну» в Германии⁵⁶⁵. Обстановка продолжала накаляться и во второй половине этого дня, когда под председательством Кюльмана собралась на заседание политическая комиссия в составе русской, германской, австровенгерской и украинской делегации®. Взявший слово Чернин поднял вопрос о комиссии по правовым и экономическим проблемам, на что последовало согласие Троцкого, который, однако, заметил, что наша делегация прибыла пока не в полном составе, так как мы полагали достичь договоренности о ведении переговоров в другом месте, и вот сейчас мы ожидаем приезда специалистов⁵⁶⁶.

Кюльман далее напомнил, что делегации Четверного союза высказались положительно за участие в работе мирной конференции «новых» государств, под которыми австро-германским блоком понимались прежде всего представители «органов», созданных на оккупированных ими территориях, и поинтересовался мнением нашей делегации на этот счет. От нас выступил Каменев со специальным заявлением, в котором предлагалось изменить дальнейший ход работы в комиссиях'. Напомнив об обнаружившихся в ходе дискуссий сторон разногласиях по вопросу об оккупированных территориях, Каменев предложил делегациям представить «в письменном виде резюме высказанных во время прений взглядов для того, чтобы правительства и общественные круги имели перед собой точную формулировку и могли дать себе ясный отчет как в принципиальных исходных позициях, так и в практических предложениях обеих сторон»⁵⁶⁷. Все эти проблемы были названы Каменевым: общие политические предпосылки самоопределения нации, временный переходный режим, формы и способы выражения населением своей воли, голосование после вывода войск и возвращения беженцев и другие⁵⁶⁸. И, перечислив их, Каменев заявил: «В целях ускорения работ мирной конференции Русская делегация полагала бы чрезвычайно важным получить от Германской делегации вполне точный ответ по всем вопросам, поставленным в настоящем заявлении»⁵⁶⁹.

И тут взорвался генерал Гофман. «Я должен прежде всего,— начал он,— протестовать против тона этих заявлений. Русская делегация заговорила так, как будто бы она представляет собой победителя, вошедшего в нашу страну. Я хотел бы указать на то, что факты как раз противоречат этому: победоносные германские войска находятся на русской территории. Я хотел бы дальше указать, что Русская делегация требует признания права на самоопределение в такой форме и в таком объеме, в каковых ее Правительство не признает этого права в собственной стране»⁵⁷⁰. И Гофман при этом в качестве примеров назвал Белоруссию и Украину. «Поэтому,— заключил генерал,— Германское Верховное Командование считает нужным отклонить вмешательство в дела оккупированных областей»⁵⁷¹.

После Гофмана выступил Кюльман, сказавший, что на предложение русской делегации трудно дать сразу ответ, и он будет сделан позднее, но, продолжал он, ваш метод «обмена письменными текстами предложений не приведет к ускорению переговоров» *. Далее он говорил, что «сегодняшнее заседание дает мало оснований надеяться на благополучный исход переговоров и смотреть оптимистически на их конечные результаты»⁵⁷². И, сославшись на то, что им необходимо обсудить со своими союзниками «создавшееся положение», Кюльман закрыл заседание ⁵⁷³.

Что же происходило в этот день вне стен брест-ли-товской цитадели, где заседала мирная конференция?

30 декабря (12 января 1918 года) Ленин пишет проект постановления СНК об ответе Центральной Рады на предложение Советского правительства от 20 декабря об открытии с ней переговоров⁵⁷⁴. Вечером на заседании СНК вопрос о взаимоотношениях с Радой занимает большое место⁵⁷⁵. Подготовленный Лениным проект постановления всесторонне обсуждается, принимается и на следующий день публикуется в печати⁵⁷⁶. Постановление СНК свидетельствовало, что Рада по-прежнему следовала курсу поддержки враждебных Советской власти сил и сама занимала контрреволюционные позиции.

Много внимания в этот день Ленин уделяет мирным переговорам в Брест-Литовске. Он знакомится с рядом материалов конференции: с протестом генерала Гофмана по поводу распространения среди германских солдат революционных воззваний и нашим ответом на этот протест, меморандумом советской делегации, оглашенным на заседании конференции⁵⁷⁷. Ленин принимает руководителя американской миссии Красного Креста в России полковника Р. Робинса, представителя американского комитета общественной информации Э. Сиссона и журналиста А. Гомберга, передавших ему текст речи президента США В. Вильсона с его «14 пунктами» условий мира Получив материал, Ленин телеграфирует Троцкому в Брест-Литовск: «Только что доставлена полковником Раймондом Робинсом речь президента Вильсона в конгрессе 26 декабря. Посылаю ее вам. Надеюсь, что будет использована должным образом»⁵⁷⁸.

Ленин, большевики все чаще начинают заниматься вопросами организации новой армии. В последние минуты уходящего, 1917 года Ленин вместе с Н. К. Крупской пришел на вечер встречи Нового года, устроенный партийными, советскими властями и штабом Красной гвардии Выборгского района для районного актива и рабочих красногвардейцев Выборгской стороны, отправлявшихся на Юго-Западный фронт⁵⁷⁹. А вечером первого дня нового, 1918 года Ленин вместе с М. И. Ульяновой, Ф. Платтеном и Н. И. Подвойским едет в Михайловский манеж, чтобы проводить на фронт первый отряд новой, социалистической армии⁵⁸⁰. По дороге Подвойский рассказывает Ленину о заседании 30 декабря 1917 года Пет-росовета, который принял резолюцию о необходимости создать «мощную, крепко спаянную социалистическую армию» для того, чтобы защитить русскую революцию от всяких нападок, откуда бы они ни исходили⁵⁸¹. Но когда Подвойский предлагает выпустить от имени Совнаркома манифест о создании новой армии, Владимир Ильич отклоняет это предложение, как и ранее высказанное аналогичное, считая его преждевременным⁵⁸². Возникает резонный вопрос: почему? Ведь уже известна резко аннексионистская позиция Германии, антисоветский курс стран Антанты, да и внутри страны гражданская война разгоралась все сильнее, и «1аша весов в целом, с учетом внутренних и внешних факторов, находилась в постоянном колебании.