Путь зла. Запад: матрица глобальной гегемонии

Ее возникновение было обусловлено тем, что американские правительственные круги стали использовать в своей внешней политике принцип рентабельности затрат, как материальных, так и человеческих. В связи с этим элита Соединенных Штатов пришла к выводу, что обладание колониями в традиционной форме крайне обременительно и является экономически нерентабельным. Для обеспечения национальных интересов за рубежом американцы сделали упор не только на силовые, но и коммерческие методы, а также частично использовали просветительскую деятельность миссионеров (которых заменили в XX в. транснациональные СМИ). Вместе с тем для местного населения стран, которые оказались в орбите влияния США, господство последних означало не только широкомасштабную экспроприацию, но и насаждение элементов западной цивилизации [39, с. 8].

Таким образом, отказавшисьот прежних, малоэффективных для XX столетия форм традиционного западного колониализма, американский гегемонизм выдвинул принципиально новую концепцию мировой империи. Политическая практика «открытых дверей» стала доктриной, приспособленной к силовому созданию новых рынков и так же, как и доктрина Монро, она воплощала идею «лабильных рубежей» американского влияния. Эта доктрина концептуально определяла мир как единый абстрактный мировой рынок, двери которого должны быть постоянно открыты для США. Причем Соединенные Штаты в одностороннем порядке присваивали себе право на интервенцию, гарантирующую, что вышеуказанные двери никто не сможет закрыть. Это было вызвано в первую очередь тем, что экономическое развитие США непосредственно зависело и зависит от американского контроля над международными финансово–экономическими рынками. Внешняя политика Соединенных Штатов руководствовалась и руководствуется «твердым убеждением и даже догматической верой в то, что от настойчивой и постоянно усиливающейся экономической экспансии за рубеж зависит внутреннее благополучие Америки» [31, с. 189]. «Капиталистическая политическая экономия, — говорил У. Э. Уильяме, обосновавший экономическую целесообразность доктрины «открытых дверей», — органически империалистична» [31, с. 189].

Основными инициаторами расширения американского влияния и создания империи были могущественные финансово–экономические круги США. Контроль промышленников и финансистов над формированием внешней политики, как писал Уолтер Лафебер в своей книге «Новая империя», имел своим результатом создание де–факто, а не де–юре американской империи, в рамках которой Соединенные Штаты использовали экономическое преимущество для обеспечения своей гегемонии, не дискредитируя себя при этом традиционным колониализмом [31, с. 190–191).

Тяга к экспансии, имеющая свое основание в специфике американской экономики, обеспечила в XX веке преемственность внешней политики всех американских администраций, соответствующих стратегическому курсу на создание империи. Нации, пытавшиеся оградить себя от американской экономической и политической агрессии, объявлялись носителями угрозы американским национальным интересам. Все войны, которые вели США, в том числе и «холодная», были производными от стремления захватить мировые рынки в соответствии с доктриной «открытых дверей».

Основным ее проводником, наряду с правительством Соединенных Штатов, становятся транснациональные корпорации (ТНК), в которых после Второй мировой войны начинает доминировать американский капитал. По своей сути, они становятся наследницами европейских Ост–Индских и Вест–Индских компаний. Позднее инструментом проникновения США (и ведущих государств Европы) в национальные экономики других стран становятся международные финансовые организации типа Всемирной торговой организации, Международного валютного фонда или Всемирного банка, а также разнообразные частные западные финансовые структуры.

Фактически «политика открытых дверей» была направлена на создание таких условий, при которых США, пользуясь своим военно–политическим и финансово–экономическим превосходством, будут в состоянии распространять американскую политическую, экономическую, финансовую, культурную и т.п. системы на весь мир, стандартизируя его в соответствии с собой. Как писал Шлезингер–младший: «Американцы поверили, что им действительно по силам перестроить мир по–новому…» [31,с.81].

Так возникла идея Нового Мирового Порядка, с ведущей ролью США, выступающих в качестве социально–политического, экономического и культурного эталона, к которому должны стремиться все народы Земли. В связи с этим необходимо отметить, что большинство американцев глубоко убеждены в том, что они народ–мессия. В XVIII веке это нашло отражение в провиденческой теологии Джонатана Эдвардса, вХIХ веке — в теологии экспансии Джошуа Стронга, в XX веке — в проповеди мирового порядка Вудро Вильсона и призывах Джона Фостера Даллеса к священной войне против коммунизма [31, с. 79].

В феврале 1991 года президент Соединенных Штатов Дж. Буш–старший заявил по этому поводу следующее: «Это великолепная идея: Новый Мировой Порядок, в котором разные народы объединяются друг с другом ради общего дела, для осуществления всеобщих стремлений человечества — мира и безопасности, свободы и правопорядка… Только Соединенные Штаты обладают как моральной выносливостью, так и средствами для того, чтобы поддерживать его» [43, с. 113]. Впрочем, по этому поводу раздавались и более откровенные заявления: «Судьба американского народа с самого начала предопределена самим Богом и ему суждено стать образцом подражания для всех остальных народов земного шара» [44, с. 455]. Рост американского могущества укрепил в сознании американцев ощущение собственного мессианства.

Первым президентом Соединенных Штатов, который начал руководствоваться в своей внешней политике данными идеями, был Вудро Вильсон. Именно он последовательно добивался того, чтобы США стали мировым арбитром. Его правая рука, советник Э. Хауз, обратил внимание на стремление президента «захватить в свои руки моральное руководство человечеством». Он оценил это стремление как «революцию» в американской внешней политике и окончание традиционного изоляционизма и невмешательства в дела Европы, как «закат старого порядка и поворот в международных отношениях» [45, с. 316]. Шлезингер–младший заметил: «…Вудро Вильсон не мог заставить себя признаться в том, что, не допуская концентрации всей мощи Европы в одних руках, США руководствуются своими национальными интересами. Вместо этого он представлял себя пророком некоего мира, пребывающего вне сферы действия реальной политики…» [31, с. 82]. Именно поэтому американский президент настойчиво повторял мысль: «Мы пришли спасти мир, дав ему свободу и справедливость» [31, с. 82].

Уже весной 1916 года В. Вильсон составлял конкретные планы создания Всемирной ассоциации государств, где ведущую роль играли бы Соединенные Штаты (осенью 1918 г. он, в своих «14 пунктах», призвал к созданию Лиги Наций). Основой таких претензий американцы считали свою экономическую и финансовую мощь, а также возрастающую военную силу [31, с. 321].

Главную роль в усилении могущества США сыграли британские военные займы, побудившие американских банкиров перейти от инвестиций на внутреннем рынке к предоставлению внешних займов, которые сделали Соединенные Штаты главным банкиром мира. То есть шел процесс медленного, но неуклонного вытеснения с господствующих позиций английского финансового капитала американским. Уже в 1916 году В. Ратенау отметил переход гегемонии в мировых финансах от Великобритании к США и скорое преобразование Лондона в «филиал Нью–Йорка» [38, с. 313].

Естественно, что европейцы не были в восторге от подобных американских амбиций и относились к внешнеполитическим демаршам Соединенных Штатов крайне настороженно. В связи с этим В. Вильсон в письме к Э. Хаузу писал: «Англия и Франция не имеют тех же взглядов на мир, которые свойственны по известным причинам нам. Когда война окончится, мы сможем заставить их думать по–нашему» [45, с. 40J.