Порочные круги постсоветской России т.1

Хотя термин «политическая норма» встречается лишь в некоторых источниках с весьма размытым определением, нам кажется, можно было бы выдвинуть в качестве гипотезы с определенными оговорками (см. раздел о сложностях политической ответственности) наличие политических норм, определяющих правила взаимоотношений общества и власти и в рамках самой власти. В том случае, если исходить из абстрактного понимания «политической нормы», они должны складываться в ходе объективного развития общества и отражать уровень сложившейся политической культуры. Думается, абсолютно правильным также будет констатация максимально широкой трактовки политической ответственности, включающей элементы публично-правовой и профессиональной этики политиков (парламентариев, министров, иных общественно значимых фигур), статус которых накладывает на них определенные обязательства и ограничения, не распространяющиеся на другие категории населения. Эта сторона дела регулируется не законами, а этическими кодексами профессиональных групп [25, с. 96]. Иными словами, политические нормы подразделяются на два вида, среди которых выделяются нормы, предусматривающие обязанность соблюдения определенных профессиональных ограничений при реализации собственной политической функции, а также нормы, регулирующие поведение политического актора в рамках политических отношений. Вышеуказанная классификация основывается на выделении позитивного и негативного аспектов социальной (политической) ответственности. Если профессионально-ограничительные нормы направлены на предотвращение искажения обязанности надлежащей реализации теми или иными субъектами своих политических функций (разумеется, подобные нормы относятся прежде всего к профессиональным политикам), вторые — ориентированы на апостериорную оценку деятельности политических акторов.

Современная категория «политической нормы» включает в себя также иные социальные регуляторы, в том числе моральные и религиозные нормы, предопределяющие поведение субъекта в сфере политики. В связи с этим, возникает следующий вопрос. Нарушение ли любых моральных или юридических норм должно влечь за собою политическую ответственность? К примеру, министр может совершить нарушение правил дорожного движения в свободное от своей профессиональной деятельности время, депутат — оскорбить своего соседа на дачном участке, глава государства может изменять своей жене. Является ли привлечение их к ответственности или моральное осуждение политически влиятельным действием? Должно ли оно влечь за собою отставку соответствующего лица? Как кажется, определяющими должны быть несколько моментов.

Во-первых, подобная постановка вопроса наталкивает нас на мысль о существовании определенного свода норм для деятельности политических акторов. Нарушение каждой из вышеуказанных норм должно влечь за собой обязательное и неотвратимое наказание, нарушение наиболее важных правил должно предопределять наступление политической ответственности в виде утраты либо ограничения политической функции (см. ниже). Однако изучение эмпирических данных о реалиях политической жизни в различных странах свидетельствует прежде всего об абсолютной неоднородности норм, служащих основанием для наступления политической ответственности, и кроме того — о возможности совершенно различных последствий в случае нарушения одной и той же политической нормы различными субъектами в различных обстоятельствах. В абстрактном виде следует полагать, что нарушенная норма соотносится с теми или иными ценностями в обществе, ранжирование которых имеет значение для наступления политической ответственности.

Любопытными в данном контексте являются результаты измерений ценностей в рамках проекта международного проекта World Values Survey [43]. Сопоставление показателей различных стран демонстрирует расхождение в важности для различных обществ тех или иных показателей. С нами согласен и А.В. Оболонский, отмечающий что жизнеспособность и легитимность политической системы страны во многом зависит от того, насколько государственные институты и высшие должностные лица отвечают господствующим в обществе ценностям и идеалам, а их поведение соответствует нормам общественной морали [52, с. 15]. Один и тот же политический проступок, скажем, в США и на постсоветском пространстве может иметь кардинально различные последствия и оценки. Заметим лишь, что политическая ответственность связана, на наш взгляд, не с легитимностью власти, а с доверием как категорией, отражающей более «подвижные» изменения в оценке конкретных политиков и предпринимаемых ими мер [54].

Во-вторых, как указывалось, идентичность нарушенной политической нормы не предопределяет идентичности последствий, наступающих для политического актора (как кажется, вышесказанное справедливо даже в отношении политической ответственности, реализуемой в форме юридической ответственности). К примеру, обвинения в плагиате при написании диссертации в отношении политика могут вести к различным последствиям в предвыборный цикл либо непосредственно после получения доступа к власти (после завершения выборного периода). Как кажется, для наступления политической ответственности само нарушение должно ставить под угрозу функционирование всей политической системы либо определенное положение в ней политической группы, к которой принадлежит политический деятель. Одно и то же политическое «нарушение» может иметь различные последствия для политика в зависимости от констелляции политической системы в определенный период времени.

Таким образом, «политическая норма» может связываться как с реализацией политиком своих функциональных «полномочий», так и определять его поведение за рамками профессиональной сферы. Исходя из подобного понимания «политической нормы», определение политической ответственности становится в некотором смысле «безбрежным».

В предыдущем вопросе мы постарались впервые обозначить еще один критерий дифференциации политической ответственности. По нашему мнению, политической должна признаваться именно такая ответственность, которая влечет за собой определенные ограничения либо утрату политической функции (роли), выполняемой соответствующим субъектом. В качестве утраты политической функции, к примеру, можно рассматривать отставку соответствующего должностного лица (политика), а также отказ в его переизбрании для выполнения той или иной политической роли. Именно такого рода последствия являются неблагоприятными, в противном случае можно вести речь о каком-либо другом виде ответственности (или безответственности). Неблагоприятные последствия, наступающие в результате наступления ответственности, могут обладать как формальным, так и неформальным характером. В зависимости от конкретной ситуации неформальное наказание может иметь даже более важное значение для субъекта ответственности в сравнении с формальными санкциями. Так, несмотря на сохранение политиком своей политической должности, его неформальные ограничения в рамках политической системы (наложенные за соответствующее «нарушение») могут сделать невозможным его дальнейшее продвижение и занятие более высоких должностей. И это тоже может считаться ответственностью, хотя «распознать» ее не всегда возможно.

Определение объекта политической ответственности как предмета сознательной деятельности субъекта ответственности, с одной стороны, не вызывает сложностей. В современном правовом демократическом государстве компетенция каждого из министров, глав государства и иных лиц, а также их полномочия детализированы в многочисленных нормативных актах. У каждого из них существует свой функционал, эффективное выполнение которого является его основной целью. Однако оценка эффективности деятельности того или иного министра или иного «государственного деятеля» в глазах общественности вряд ли всегда осуществляется с использованием рационального инструментария. Так, Г. Йонас в своем труде «Принцип ответственности» сравнивает ответственность политика с ответственностью родителя, находя общее в «тотальности» их ответственности. Тем самым им подразумевается, что вышеуказанные виды ответственности охватывают собой все в целом бытие их объектов, все их стороны — от голого существования до высших интересов. «Государственный деятель» на время своего нахождения на посту или пребывания у власти в полном смысле слова обладает ответственностью за всю совокупность жизни общества, так называемое общественное благо [21, с. 185, 186].