Новый Макиавелли

Таким образом, у Тони была возможность измерить внутрипартийную температуру. Однако в Парламенте лидер контактирует с товарищами по партии через министров.

Макиавелли пишет: «Немалую важность имеет для государя выбор советников, а каковы они будут, хороши или плохи, — зависит от благоразумия государей. Об уме правителя первым делом судят по тому, каких людей он к себе приближает. Если это люди преданные и способные, то можно всегда быть уверенным в его мудрости, ибо он умел распознать их способности и удержать их преданность. Если же они не таковы, то и о государе заключат соответственно, ибо первую оплошность он уже совершил, выбрав плохих помощников» [130].

К премьер-министру вышесказанное относится в еще большей степени, нежели к государю. Ибо премьер-министру дана единственная власть — патронажная; значит, для него выбор помощников является способом увеличить свое влияние. В отличие от государя самое нахождение премьера в должности зиждется на поддержке окружения. Новоиспеченный премьер, конечно, не имеет и управленческого опыта; вселившись в Номер 10, мы не нашли писаных правил перетасовки, ибо каждому новому премьеру эту информацию от начала времен передают личные секретари, причем в устной форме, словно тайное знание. Правда, Алекс Аллан согласился подготовить для нас памятку на базе собственного опыта работы при Джоне Мэйджоре.

Будь у премьеров такие полномочия, они бы всем членам Парламента раздали административные должности. Список сотрудников — необходимый парламентский инструмент; чем он длиннее, тем лучше. Сдерживает премьерские порывы Закон о министерских окладах. Сим законодательным актом количество членов Кабинета и младших министров сводится к продуманному соотношению, где «икс» уравновешен «игреком», а после знака «равно» стоит общая сумма. Начиная с семидесятых годов XX века и по сей день ни одно правительство не посягнуло на эту формулу, даром что успешные правительства к концу срока выучивались изыскивать на диво оригинальные обходные пути.

Проблема с Законом о министерских окладах заключается именно в его сложносочиненности. Чтобы понять, превышено в результате перетасовки разрешенное количество или нет, нужно консультироваться с юристом — а времени в обрез, поскольку пресса жаждет сообщить обо всех назначениях, а бедняга премьер с ужасом обнаруживает, что с назначениями у него перебор. В таком случае у премьера есть выбор — он может либо уволить тех министров, которых назначил последними (понятно, что они будут не в восторге, ибо успели обзвонить родственников и избирателей и сообщить радостную весть), либо уговорить их принять должность, но без зарплаты. Именно так пришлось поступить вашему покорному слуге с незадачливой Мэг Мунн, назначенной в 2005 году министром по делам женщин. Лишь закончив перетасовку, мы поняли, что не укладываемся в бюджет с зарплатами. Поскольку Мэг была нанята последней, пришлось ей работать бесплатно. Кроме того, мы испытывали известную неловкость, объясняя, почему не платим новому министру, в обязанности которой входит следить, чтобы женщинам и мужчинам за одинаковую работу платили одинаково. Порой мы проявляли удивительную изобретательность. Так, в 2004 году в результате наших действий один министр начал получать оклад «кнута», а «кнут» остался без оклада. Разумеется, всякий, кому по карману работать бесплатно — например, Джеффри Робинсон или Шон Вудвард, — работает бесплатно. Одно из основных правил: нельзя назначать человека на должность, пока эта должность не освободилась. Гладко было на бумаге... В 2005 году у нас сложилось впечатление, что Джон Прескотт согласен отказаться от своего Министерства и остаться простым заместителем премьера; как же Прескотт разбушевался, узнав, что Министерство устанавливает машины для печати шрифтом Брайля для его преемника, Дэвида Бланкетта [131]! Прескотт решил остаться в Министерстве любой ценой. Порой люди просят время на размышления; но разве можно продолжать перетасовку, пока они взвешивают «за» и «против»? Тони, например, решил переместить Робина Кука из секретарей Министерства иностранных дел в лидеры Палаты общин; Робин, что вполне объяснимо, пожелал прикинуть на досуге, не лучше ли ему вовсе подать в отставку. А мы? Мы были вынуждены и дальше тасовать должности, не дожидаясь решения Робина.

Понижение в должности — одна из самых трудоемких процедур. В частности, и Робин Кук, и Джек Стро получили заверения лиц, не относящихся к Номеру 10, но пользующихся их доверием, в том, что не будут смещены. Вполне объясним поэтому шок, постигший Робина, когда у Тони в кабинете он узнал, что с Министерством иностранных дел придется распрощаться; то же самое пережил его преемник Джек Стро. Ни Робин, ни Джек не хотели слушать доводов Тони: дескать, вы уже давно на посту, надо бы уступить место, дать шанс другим людям. Впрочем, поразмыслив, ни Робин, ни Джек не стали делать трагедии из новой должности — лидера Палаты общин. СМИ писали, Джек был смещен потому, что огорчил американцев; это неправда.

Макиавелли, кстати, очень одобрял практику понижения министров в должности. Цитирую: «Венецианцы заблуждаются, полагая, что гражданин, имеющий государственный пост, почтет себя оскорбленным, будь ему предложен пост иной, низший, и отказ его от такового воспринимается государством как должное» [132]. Макиавелли считает, что индивидуум должен считать такую замену честью, государство же остается к ней нейтральным, ибо «Республика, исходя из опыта, совершенно справедливо уповает более на гражданина, коего сместила с высшей должности в низшую, нежели на гражданина, что из низших чинов поднялся в высшие» [133]. Понятно, что одно дело — рассуждать о благе для государства, проистекающем из одного отдельно взятого понижения в должности, и совсем другое — убеждать в этом благе министра, которого понижение непосредственно касается.

Увольнять лучше вечером накануне перетасовки — так по крайней мере пострадавший министр избегнет унизительного шествия по Даунинг-стрит под вспышками фотокамер; иными словами, шествия к собственному увольнению. Сообщать об увольнении желательно в премьерском кабинете Вестминстерского дворца, чтобы пресса не зафиксировала начала процесса. Нужно дать министру возможность уйти с достоинством, а содержание традиционных писем должно указывать на запланированность такого ухода. Иной министр еще до перетасовки шепнет, что рад бы уйти из правительства и только поджидает удобного момента. А то в прессе проскользнет информация, что министру N грозит увольнение, и N, убежденный в неминуемости освобождения от должности, решает сам подать в отставку. Я бы не советовал безоговорочно верить подобным статьям. В 2004 году они внушили Эндрю Смиту мысль, что его хотят уволить; Эндрю явился к Тони и попросил разрешения заранее подать в отставку. Тони вовсе не планировал его увольнять, но просьбу уважил, ведь никогда не помешает освободить место, чтобы дать развернуться другим.

Иногда министры затевают игру в прятки — надеются, что премьеру в конце концов надоест их искать и вопрос увольнения отпадет сам собой. Это весьма удобно — о дате перетасовки вслух не объявляют, она вообще считается засекреченной — так почему бы на этот период не поехать куда-нибудь в Анды для занятий альпинизмом или в Новую Гвинею расследовать те или иные обстоятельства. Найджел Гриффитс, например, разработал эффективную тактику выживания в правительстве. В 2005 году ему грозила отставка. Мы не сумели его найти и решили уволить заочно, однако на выручку Найджелу, как всегда, поспешил Гордон. В последнюю минуту он уломал Тони не увольнять Найджела, а дать ему другую должность. Оклады и должности были уже распределены, и пришлось измышлять для Найджела новую должность — лидер кабинета Палаты общин. Оклада ему не досталось. Кажется, это его не волновало. Впрочем, два года спустя Найджел все равно ушел в отставку из-за несогласия с решением правительства взять на вооружение подводные лодки с ракетами системы «Трайдент». Найджел объявил, что как раз направлялся на Даунинг-стрит с целью передать прошение об отставке, поэтому я сразу распорядился не пускать его. Джек Стро, непосредственный начальник Найджела, позвонил мне и предупредил: мешать Найджелу — себе дороже. При нем будет агент, они все равно пройдут через черный ход. Я внял — правда, не питая иллюзий по поводу дальнейших событий. Как и предполагалось, Найджел позаботился о том, чтобы вручение швейцару прошения об отставке сопровождалось вспышками фотокамер; также он дал интервью на фоне двери с номером «10».