Собрание сочинений. Тревога и надежда. Том 1

Я же упомяну только о сахаровской концепции «детального равновесия». Сахаров полагал, что переговоры о сокращении вооружений могут быть эффективны, то есть вести к значительному сокращению ядерных, и не только ядерных, арсеналов, только в условиях стратегического равновесия. Равновесия не только ракетно-ядерного, но и паритета в обычных вооружениях, и, более того, в условиях примерного равенства в различных категориях, т.е., например, в танках и живой силе.

Сахаров настаивает на том, что Запад должен отказаться от ядерного оружия как инструмента сдерживания советской угрозы, в частности в Европе, где силы Варшавского договора многократно превосходили силы НАТО. Вместо этого, для поддержания стратегического равновесия, Запад должен восстановить там баланс обычных вооружений, несмотря на сопутствующие тому социальные и экономические издержки. Любопытно, что Сахаров даже не обсуждает возможность достижения равновесия за счет сокращения советского военного присутствия в Восточной Европе, видимо, полагая это несбыточной мечтой. Только уже гораздо позднее, в 1987 году, когда такая перспектива стала казаться реальной, Сахаров предположил, [11] что сокращение советской армии ускорит переговоры о сокращении ядерных вооружений. [12]

С начала 70-х Сахаров все более склонен видеть в Советском Союзе главную угрозу миру и стабильности. К началу 80-х Сахаров приходит к заключению, что стабильность, основанная на взаимном ядерном устрашении, подорвана, в частности развитием советского наступательного ядерного потенциала. Сахаров не уточняет, какие именно сценарии эскалации конфликта он имеет в виду. Предположительно, это, например, сценарий, в котором СССР, полагаясь на свое стратегическое превосходство, недооценивает готовность США прикрыть Европу «ядерным зонтиком» в случае вторжения туда советских войск или другого крупного конфликта, как советская блокада Западного Берлина 1948 г. Краткое изложение Сахаровым своей позиции можно найти, например, в обращении «По поводу присуждения премии Лео Сциларда»:

«Сегодня мы вновь спрашиваем себя — является ли взаимное ядерное устрашение сдерживающим фактором на пути войны. Почти 40 лет мир избегает третьей мировой войны — весьма возможно, что это объясняется в значительной мере именно ядерным сдерживанием. Но я убежден, что постепенно ядерное сдерживание перерастает в свою противоположность, становится опасным пережитком. Равновесие ядерного сдерживания становится все более неустойчивым <…> В свете этого необходим постепенный и осторожный перенос функции сдерживания на обычные вооруженные силы со всеми вытекающими отсюда экономическими, политическими и социальными последствиями. Необходимо добиваться ядерного разоружения.

Конечно, на всех промежуточных этапах разоружения и переговоров международная безопасность по отношению к любой возможной тактике потенциального агрессора должна быть обеспечена. Для этого, в частности, надо быть готовым к противоборству на различных возможных стадиях эскалации обычной и ядерной войны. Ни одна из сторон не должна иметь соблазна ограниченной или региональной ядерной войны.

Две конкретные проблемы. СССР основную массу своего ядерного потенциала сосредоточил в гигантских ракетах наземного базирования. По существу, это орудие первого удара. Необходимо добиваться их уничтожения или сокращения. Вряд ли это возможно раньше, чем Запад будет иметь аналогичные ракеты и готовность уничтожить их, как и другие средства ядерной войны. Вторая проблема. Вряд ли СССР уничтожит свои мощные ракеты средней дальности, нарушившие ядерное равновесие в Европе, угрожающие Китаю и Японии, раньше, чем Запад развернет аналогичные ракеты».

Таким образом, Сахаров призывал к восстановлению Западом равновесия в обычных и ядерных вооружениях. Он полагал, что при достижении баланса отдельно в обычных вооружениях и отдельно в ядерных вооружениях ядерное оружие «выносится за скобки» стратегического уравнения, и его можно безболезненно и эффективно сокращать, не опасаясь нарушить стратегическое равновесие. И именно отсутствие «детального равновесия» делает столь затруднительными переговоры о разоружении. История, как кажется, подтвердила его правоту.

«Сейчас все это [прошлое — Е. Я.] — безобразное и жестокое, трагическое и героическое — ушло под поверхность относительного материального благополучия и массового безразличия. Возникло кастовое, глубоко циничное и, как я считаю, опасно (для себя и всего человечества) больное общество, в котором правят два принципа: «блат» (сленговое словечко, означающее «ты — мне, я — тебе») и житейская квазимудрость, выражающаяся словами — «стену лбом не прошибешь». Но под этой застывшей поверхностью скрывается массовая жестокость, беззаконие, бесправие рядового гражданина перед властями и полная бесконтрольность властей — как по отношению к собственному народу, так и по отношению ко всему миру, что взаимосвязано. И пока все это существует, ни в нашей стране, ни во всем мире никто не должен предаваться самоуспокоенности». [13]

Такую исчерпывающую, на мой взгляд, характеристику дал Сахаров в 1977 году эпохе Брежнева. Суммируя взгляды Сахарова, высказанные им начиная с 1973 года, можно попытаться нарисовать общую картину советского общества, каким оно ему представлялось.

Советское общество — порождение Сталина и сталинизма, каковы бы ни были его истоки. (Предвоенное советское общество Сахаров назвал фашистским.) Это — система «государственного капитализма», в которой монополия на экономическую деятельность и, как следствие, монополия на принятие решений во всех областях человеческой деятельности принадлежат государству.

«Выдрессированный» властью, «советский гражданин — порождение тоталитарного общества и до поры до времени — его главная опора». [14] Его политическое мировоззрение сводится к «культу государства» и преклонению перед силой.

Советский правящий класс — «номенклатура», или «новый класс» Милована Джиласа, или «внутренняя партия» Орвелла. Советская номенклатура «фактически неотчуждаема и в последнее время становится наследственной». Ее интересы не обязательно совпадают с интересами государства и общества. Сахаров не утверждает, что она заботится только о своих собственных интересах, и, возможно в силу своего опыта, он признавал необходимость управленческих функций номенклатуры. Но ее члены «цепко держатся за свои явные и тайные привилегии и глубоко безразличны к нарушениям прав человека, к интересам прогресса, к безопасности и будущему человечества».

Что, по-видимому, особенно беспокоит Сахарова — это способность власти бесконтрольно мобилизовывать огромные ресурсы для военных и подрывных целей и бесконтрольно применять военную силу. Сахарова беспокоит угроза, которую «закрытое тоталитарное полицейское государство, вооруженное сверхмощным оружием и обладающее огромными средствами и ресурсами, представляет для мира». В связи с этим Сахаров не мог не задаваться вопросами о причинах противостояния между Востоком и Западом. Является ли этой причиной конфликт идеологий (или «цивилизационный конфликт», как мы сегодня бы, наверно, сказали)? Стремится ли СССР к уничтожению западной цивилизации? В чем причина, цели и пределы советской экспансии?

Сахаров не сомневается в угрозе Западу со стороны «тоталитарного социализма» и призывает Запад к единству перед лицом этой угрозы. И это не только военная угроза — Сахаров говорит, например, о попытке использовать арабский национализм для того, чтобы отсечь Западную Европу от ближневосточной нефти и тем поставить ее в зависимость от Советского Союза.