ПСС том 19

См. настоящий том, стр. 3—12, 33—42, 43—51. Ред.

БЕСЕДА С ПЕТЕРБУРГСКИМИ БОЛЬТТТЕВИКАМИ 113

тизм. Разбор этого листка дан в особом приложении к № 47—48 «Пролетария» . — 3) В самом начале избирательной кампании в С.-Петербурге Исполнительная комиссия Петербургского комитета нашей партии приняла ультиматистскую резолюцию по поводу выборов. Текст этой резолюции приводится ниже. — 4) Принятие этой резолюции вызывает настоящую бурю в партийных кругах петербургских большевиков. Буря идет, если позволительно так выразиться, и сверху и снизу. «Сверху», это — негодование и протесты представителей Центрального Комитета и членов расширенной редакции «Пролетария». «Снизу», это — созыв частного межрайонного совещания рабочих и работников социал-демократов в Петербурге. Совещание приняло резолюцию (текст — ниже) солидарности с редакцией «Пролетария», но резко осудило «раскольнические шаги» и этой редакциии отзовистов-ультиматистов. Затем было собрано новое собрание СПБ. комитета и Исполнительной комиссии, и ультиматистская резолюция была отменена.Принята была новая резолюция в духе линии «Пролетария». Текст этой резолюции приведен полностью в хронике настоящего номера.

Такова основная канва событий. Значение пресловутого «ультиматизма» в нашей партии освещено теперь на практикес полнейшей ясностью, и все русские социал-демократы должны внимательно вдуматься в спорные вопросы. Далее, осуждение нашей «раскольнической» линии частью наших единомышленников в Петербурге дает нам желанный повод, чтобы окончательно объяснитьсясо всеми большевиками и по этому важному вопросу. Теперь же «объясниться» до конца лучше, чем порождать новые трения и «недоразумения» на каждом шагу практической работы.

Прежде всего восстановим точно,какую позицию по вопросу о расколе заняли мы сразу после Совещания расширенной редакции «Пролетария». В «Извещении» об этом Совещании (приложение к № 46 «Пролетария» ) сказано с самого начала, что ультиматизм,

См. настоящий том, стр. 74—108. Ред.См. настоящий том, стр. 3—12. Ред.

114 В. И. ЛЕНИН

как направление, предлагающее поставить социал-демократической думской фракции ультиматум, колеблется между отзовизмом и большевизмом. Один из наших ультиматистов заграничных — сказано в «Извещении» — «признает, что деятельность с.-д. думской фракции за последнее время значительно улучшается и что он и не думает предъявлять ей ультиматум теперь же, немедленно».

«С такимиультиматистами, — буквально продолжает «Извещение», — сожительство внутри одной фракции, конечно, возможно... По отношению к такимультиматистам-большевикам не может быть и речи о расколе». Смешно было бы даже и говорить об этом.

Далее, на второй странице «Извещения» читаем:

«В глубокую ошибку впали бы те местные работники, которые поняли бы резолюции Совещания, как призыв изгонять из организаций настроенных отзовистски рабочих или, тем более, колоть немедленно организации там, где имеются отзовистские элементы. Самым решительным образом предостерегаем мы местных работников от подобных шагов».

Казалось бы, яснее выразиться нельзя. Откол тов. Максимова, отказывающегося подчинятьсярезолюциям Совещания, неизбежен. Раскола с колеблющимися, неопределенными отзовистски-ультиматистскими элементами мы не только не провозглашали, а решительно предостерегали от него.

Теперь взгляните на второй этап борьбы. Тов. Максимов и К ⁰выпускают заграничный листок, в котором, с одной стороны, нас обвиняют в расколе, а, с другой стороны, линия нового «Пролетария» (якобы изменившего старому «Пролетарию», старому большевизму) объявляется меньшевистской, «думистской» и т. п. Не смешно ли жаловаться на раскол фракции, т. е. союза единомышленников внутри партии,если сами признаете отсутствие единомыслия? Защищая свой ультиматизм, тов. Максимов и К писали в своем листке, что «партия не может тогда (т. е. при условиях острой и усиливающейся реакции, характеризующих современный момент) провести крупной и яркой избирательной

БЕСЕДА С ПЕТЕРБУРГСКИМИ БОЛЬТТТЕВИКАМИ 115

кампании, не может получить достойного себя парламентского представительства», — что «вопрос о самой полезности участия в псевдопарламентском учреждении становится тогда сомнительным и спорным», — что «Пролетарий» «по существу» дела «переходит на меньшевистскую точку зрения парламентаризма во что бы то ни стало». Эти фразы сопровождаются уклончивой защитой отзовизма («отзовисты никогда (!!!) не высказывались в смысле антипарламентаризма вообще») и уклончивым отречением от него (мы-де не отзовисты; партия не должна ликвидировать теперь думской социал-демократической фракции; «партия должна» «решить, не было ли в конечном счете все данное предприятие — участие в III Думе — для нее невыгодным», как будто бы партия уже не решилаэтого вопроса!).

Эта уклончивость Максимова и К ⁰многих обманывала и обманывает; говорят: ну какой же вред могут принести партии или даже фракции люди, которые вовсе не отказываются исполнять партийные решения и только осторожно защищают свою несколько иную оценку тактики?

Подобный взгляд на проповедь Максимова и К ⁰сильно распространен среди недумающей публики, берущей на веру слова,не учитывающей конкретное политическое значениеуклончивых, осторожных, дипломатических фраз в обстановке данногопартийного положения. Эта публика получила теперь превосходный урок.

Листок Максимова и К ⁰помечен 3/16 июля 1909 года. В августеИсполнительная комиссия СПБ. комитета тремяультиматистскими голосами против двух приняла следующую резолюцию по поводу предстоявшей (теперь уже оконченной) избирательной кампании в Петербурге:

«Исполнительная комиссия по вопросу о выборах постановила: не придавая особо важного значения Государственной думе и нашей фракции в ней, но руководствуясь общепартийным постановлением, произвести выборы, не затрачивая всех имеющихся сил, лишь выставляя собственных кандидатов для впитывания социал-демократических голосов и организуя избирательную

116 В. И. ЛЕНИН

комиссию, подчинив ее через своего представителя Исполнительной комиссии Петербургского комитета».

Пусть сравнят читатели эту резолюцию с заграничным листком Максимова. Сравнение этих двух документов — самое лучшее и самое верное средство для раскрытия публике глаз на настоящеезначение заграничной группы Максимова. Резолюция эта совершенно так же, как и листок Максимова, выражает подчинение партии — и совершенно так же, как Максимов, принципиальнозащищает ультиматизм. Мы отнюдь не хотим сказать, что петербургские ультиматисты прямо руководились листком Максимова, — об этом у нас нет никаких данных. Да это и не важно. Мы утверждаем, что идейноетождество политической позиции здесь несомненно. Мы утверждаем, что на данном примере особенно наглядно обнаружилось применение«осторожного», «дипломатического», тактичного, уклончивого — называйте, как хотите, — ультиматизма на деле,применение, знакомое всякому близко стоящему к партийной работе человеку из сотнианалогичных случаев, менее «ярких», не закрепленных официальными документами, касающихся того, о чем социал-демократ не может рассказать публике по конспиративным причинам, и т. п. Конечно, петербургская резолюция менее искусна в литераторски-техническом отношении, чем листок Максимова. Но ведь на практике взгляды Максимова всегда (или в 999 случаях из 1000) будут применяться в местных организациях не самим Максимовым, а его менее «искусными» сторонниками. Для партии интересно не то, кто «искуснее» заметает следы, а то, каково действительноесодержание партийной работы, каково действительноенаправление, даваемое работе теми или иными вождями.