Реакция Вассермана и Латыпова на мифы, легенды и другие шутки истории

Но может ли современная экономика вообще удержаться от избыточной эмиссии? Новомодные теории уверяют: чтобы обеспечить стабильную прибыль, необходимо постоянно вбрасывать в экономику всё новые деньги. Ибо откуда ещё взяться прибыли?

Между тем прибыль — просто часть труда сверх минимума, необходимого человеку для собственного жизнеобеспечения. Но и она постепенно расходуется. Производственное оборудование, инфраструктура, здания (хоть жилые, хоть производственные) не вечны. Чтобы оценить расходы на их возобновление, надо исследовать не только амортизационные отчисления конкретных предприятий: немалая часть инфраструктуры создаётся и возобновляется и на средства самих потребителей соответствующих услуг, и за счёт казны (то есть из налогов и прочих сборов)…

Прибыль была значительна даже в эпоху, когда деньгами были только драгоценные металлы, а их добыча составляла ничтожно малую долю общего производства, так что денежная масса практически не росла. Более того, из сравнения типичного ссудного процента в Средние века и наши дни очевидно: в тех сферах, где натурального хозяйства и бартерного обмена не хватает, а нужны именно деньги, норма прибыли в те времена была куда выше нынешней.

Вдобавок ещё в те времена были известны способы ускорения денежного — и товарного — оборота. Так, иудейский канон уже добрых три тысячелетия считает неприемлемой прибыль сверх шестой доли суммы сделки. Тем не менее еврейские купцы чаще всего богатели даже быстрее своих коллег иных вероисповеданий: отдавая товар сравнительно дёшево, они привлекали основную массу покупателей и за отчётный период совершали куда больше сделок.

Итак, для обеспечения прибыли эмиссия не нужна. Её оправдание ссылками на необходимость поддержания нормы прибыли — маскировка её реальной сущности: перераспределения жизненных благ от тех, кто хоть как-то связан с их производством, к тем, кто ограничивается лишь потреблением. Не зря народный комиссар финансов РСФСР и СССР Гирш Янкелевич Бриллиант (по партийному псевдониму — Григорий Яковлевич Сокольников) заявил: «Эмиссия — опиум для народного хозяйства».

Лауреат премии по экономическим наукам в память Альфреда Бернхарда Эммануэлевича Нобеля, учреждённой Государственным Банком Швеции, Фридрих Август Августович фон Хайек показал: деньги — наилучший теоретически возможный носитель информации, значимой для принятия экономических решений. Любые манипуляции с деньгами так или иначе приводят к ошибочным решениям. В частности, избыточная эмиссия порождает избыточный же спрос: потребители отдают производителям не средства, достаточные для возмещения фактических затрат, а нечто не обеспеченное реальными ценностями, не способное поддержать производство. Отсюда — срыв производственных процессов.

Раньше прекратим эмиссию ради поддержания существующей (уже давно перекошенной) структуры глобальной экономики — раньше выстроим новую, свободную от дефектов, вызвавших нынешний кризис. И раньше двинемся к новому кризису. Ибо развитие всегда порождает противоречия и само движется противоречиями. Главное — вовремя изыскивать способы их разрешения с наименьшими потерями.

Антикризисное единство

Несколько слов о том, как мы можем выйти сухими из кризиса.

Все мы знаем: новая разработка — дело дорогое. И чем выше достигнутый уровень развития науки и техники, тем разработка дороже. Грубо говоря, то, что можно было придумать дёшево, уже придумано.

Деньги, потраченные на разработку, надо возместить. А как? Только включить эти расходы в общую цену товара. Но тогда мы оказываемся перед серьёзной угрозой: конкуренты могут просто воспроизвести нашу находку и пустить её в продажу дешевле, потому что они не тратились на её создание.

Так называемые «законы об интеллектуальной собственности» тут мало помогут. Как отметил ещё полтора века назад глава лондонского профсоюза переплётчиков Томас Джозеф Даннинг, при трёхстах процентах прибыли нет такого преступления, на которое капитал не рискнул бы даже под страхом виселицы. Соответственно единственный способ предотвратить копирование — продажа товара в стольких экземплярах, чтобы на каждый из них пришлась лишь очень малая доля общей цены разработки; если она составит малую долю всей цены этого экземпляра, затраты на обход закона не окупятся.

Ещё в конце 1970-х группа западноевропейских экономистов пришла к выводу: существует порог численности общего населения рынка, дающий какие-то шансы окупить новую разработку. Если общее население меньше этого порога, новинка гарантированно не окупится независимо ни от каких иных обстоятельств. Численность населения — необходимое условие, хотя, к сожалению, далеко не достаточное.

Когда эти исследования были проведены, порог численности населения составлял для Западной Европы примерно триста миллионов человек. У нас оплата разработчиков относительно оплаты серийных изготовителей несколько ниже, чем на Западе. Поэтому советский порог составлял около двухсот пятидесяти миллионов. Население Советского Союза тогда было гораздо больше.

А западные европейцы приняли меры: немедленно начались переговоры по преобразованию Европейского Экономического Сообщества в Европейский Союз, ради формирования единого рынка, превышающего порог самодостаточности, чтобы новые разработки можно было окупить внутри этого рынка, не рассчитывая на экспорт за его пределы. По той же причине тогда же начались переговоры о создании Североамериканской Зоны Свободной Торговли в составе Канады, Соединённых Государств Америки и Мексики.

И те, и другие переговоры, как известно, завершились успешно. Сейчас на Западе порог самодостаточности в соответствии с прогрессом техники дорос уже до четырёхсот миллионов — но рынки там куда обширнее.

Ну а мы, как всегда, пошли другим путём, как призывал ещё Владимир Ильич Ульянов. Мы свой единый рынок раздробили на куски. Правда, сейчас, из-за того, что оплата разработчиков ещё упала, у нас порог самодостаточности снизился приблизительно до двухсот миллионов человек. Но ни одна из республик былого Союза не имеет этих двухсот миллионов: даже в России сегодня всего примерно сто сорок шесть.

Выход из положения — создание так называемого Единого Экономического Пространства. Белоруссия, Казахстан, Россия и Украина в совокупности образуют тот самый самодостаточный рынок, который может вообще не обращать внимания ни на какие внешние события. Какие кризисы ни бушуют за пределами самодостаточного рынка, он при грамотной организации может выживать самостоятельно.

Правда, американцы сейчас как раз на своём рынке, хотя он и самодостаточный, породили кризис и теперь будут внутри себя его переживать. Европейцы пока слишком завязаны на американский рынок, так что им тоже будет тяжело. Мы же в принципе можем, создав Единое Экономическое Пространство, вообще не обращать внимания на кризис за его пределами.

Проблема тут только одна: идею Украины как самостоятельного государства и украинцев как самостоятельного народа придумали поляки — и полтора века назад административно поддержали австрийцы — в качестве антироссийского инструмента. С тех самых пор идея независимости Украины в принципе неотделима от идеи противостояния Украины всей остальной России.

Пока Украина независима, она в Единое Экономическое Пространство не пойдёт. Просто потому, что в таком пространстве смысл её независимости теряется — соответственно теряется надобность в независимых правителях. Ещё в XVII веке гетман Дорошенко пытался присоединить Украину к Турции, мотивируя это тем, что если украинцы объединятся с единородными, единоязычными, единоверными русскими, то сольются с ними, и не будет им нужен отдельный гетман и отдельная казачья старшина. А вот если пришить Украину к иноверной, иноязычной, инородной Турции, то она всегда останется самостоятельной и всегда будет нуждаться в самостоятельных же управленцах.

Иными словами, чтобы вся Россия — в том числе и Украина — спаслась от всемирного кризиса, нужно, чтобы народ Украины отказался от независимости и от независимых правителей. Организация референдума, правомочного принять такое решение, теоретически возможна, но практически весьма сложна, и я не уверен, что с этой задачей кто-то справится до того, как вторая волна кризиса грянет в полную силу. Но другого выхода из кризиса у нас — ни у украинцев, ни у остальных русских — нет.