Растление великой империи

Тем более, что какого-либо существенного улучшения экономической ситуации в стране не предвидится. Во всяком случае в ближайшем обозримом будущем. Скорее наоборот, ситуация эта уже к концу года явно резко ухудшится. Использование для ее улучшения стратегических резервов и даже срочная помощь Запада способны только оттянуть агонию старой экономики. Выход из кризиса при самых оптимальных условиях видится мне лишь в достаточно отдаленной перспективе. Кроме банальной ежедневной работы до седьмого пота нас ничто не спасет.

К тому же, признав неотъемлемое право сопредельных республик на независимость, Борису Ельцину и его окружению рискованно тешить себя надеждой, что процесс распада этим и ограничится. Процесс этот становится поистине радиоактивным, уже сегодня захватывая собой все новые и новые районы страны: от национальных образований и автономий внутри Российской Федерации до ее собственных территорий. Об отделении заговорили Сибирь, Дальний Восток, Сахалин. Так что речь сегодня идет уже не о потере статуса Великой державы, но и государственного статуса России вообще. Если же учесть тот факт, что при этом новые образования требуют дележа не только географических пространств, но и ядерного оружия, то нетрудно представить себе, каким смертельным хаосом может обернуться для всего мира сегодняшняя ситуация в Советском Союзе. Коротко выражаясь, вчерашние проблемы Горбачева — это завтрашние проблемы Ельцина. Подогревая сепаратизм в пост-тоталитарном мире, Западу не следовало бы забывать и об этом.

Если, не дай Бог, события начнут развиваться по предложенной мною схеме, то завтра те же люди (а скорее всего, в еще большем количестве!) ринутся на тот же Белый дом с портретами участников сегодняшней хунты в руках.

Учитывая такой вариант, не следовало бы сегодня и подогревать истерию вокруг процесса над путчистами, чтобы не сделать их завтрашними святыми. В этом смысле неплохо было бы использовать опыт Польши, где их куда более успешных собратьев во главе с Ярузельским просто отправили в политическое и гражданское небытие. Высмеять и предать забвению — это больше, чем убить.

А то ведь становится действительно страшно за судьбу Свободы в будущей России, когда новоявленный министр обороны этой страны генерал-полковник Кобец открыто заявляет, что принял свой пост с условием, что ему позволят лично командовать расстрелом заговорщиков. Каков демократический генерал, готовый лично стать палачом! Трудно сказать, как оценят фицерскую честь министра его нынешние подчиненные, если, разумеется, у них вообще существует понятие об офицерской чести. К тому же, уверяю вас, если этот славный воин готов сегодня с такой легкостью «шлепнуть» своих вчерашних начальников, то, изменись ситуация, он с еще большей легкостью отправит к праотцам сегодняшних. Борису Ельцину, с его весьма горьким политическим опытом, не стоит строить по этому поводу излишних иллюзий.

Прошу также заметить, что трехзвездочный демократ публично предрешает приговор над еще не осужденными людьми. О каком же тут правовом государстве, о какой демократии может идти речь! Только карикатурно повторяем сценарии 37-го года!

Еще более настораживает бредовое заявление того же генерала о возможности использования заговорщиками ядерного оружия: с чего это ему так не терпится форсировать события, чтобы привести их к желанному для себя концу?

Не вызывает у меня особого восторга и запрет правых средств массовой информации. На мой взгляд, их необходимо лишить привилегий в снабжении бумагой, в подписке, рекламе, распространении, после чего, я убежден, они отомрут естественной смертью. Политическая цензура или месть, учит история, не лучшее начало для демократии. Недавний польский опыт мог бы пригодиться нам и здесь.

Последние события в Советском Союзе наглядно продемонстрировали, что процесс демократизации в странах бывшего «социалистического лагеря» находится под постоянной угрозой насильственного прекращения.

Они — эти события — говорят также и о том, что пост-тоталитарные общества, а советское общество в особенности, до сих пор еще не претерпели по-настоящему системных, сущностных изменений, которые бы раз и навсегда исключили всякую возможность возвращения к прошлому. Не произошло, видимо, этих изменений и в самом Горбачеве даже после всего случившегося, о чем свидетельствует его первая после освобождения пресс-конференция в Москве.

Мне хотелось бы заключить свои короткие заметки по поводу последних событий у нас в стране поучительными словами, завещанными человечеству великим Джефферсоном:

— Вечная бдительность — залог Свободы!

¹⁹⁹¹

Возвращение бумеранга

Чем большее расстояние отделяет нас от августовских событий, тем тревожнее и неуютней становится у меня на душе. Снова и снова прокручиваю я в памяти первый день путча.

Пресс-конференция заговорщиков: за столом перед журналистами, тесно сгрудившись, восседает далеко не великолепная семерка испуганных собственной смелостью личностей пенсионного возраста. У главного закоперщика панически трясутся руки, а соратники его по очереди клянутся в любви и уважении к свергнутому вождю и преданности идеям перестройки, ускорения и свободного рынка.

В те же самые часы их злейшие враги абсолютно беспрепятственно устраивают в самом центре Москвы многолюдные митинги, где на чем свет клянут новоявленное правительство, и строят баррикады вокруг Белого дома, а сама девятимиллионная столица в целом продолжает жить своей повседневной жизнью.

Первый звонок из Москвы. Лихорадочно хватаю трубку в ожидании всего самого худшего. Увы, московский издатель «Континента» интересуется техническими деталями выпуска очередного номера. Перестаю что-либо понимать: какой «Континент», какие издания? В стране правый переворот, демократическая печать запрещена, танки движутся к центру города. На другой стороне провода абсолютное спокойствие: «Это не имеет значения, мы продолжаем».

В поисках более полной информации звоню в «Комсомолку». Мой собеседник весело посмеивается: «Ничего страшного, все равно будем выходить!».

На другой день ближе к ночи набираю номер своего старого друга, активного члена Межрегиональной группы. Выясняется, он бодрствует в Белом доме. Отвечает жена: «Они разбегаются, мы победили!».

Дальше — больше. Через день или два пресс-центр КГБ заявляет, что его работники узнали о перевороте из утренних радиосообщений. Здесь остается только бессильно развести руками: армия, судя по ее растерянности, не знала, куда ее направляют, милиция бережно охраняла протестующих демонстрантов, бойцы невидимого фронта сладко почивали. Тогда, спрашивается, какими силами намеревались заговорщики осуществить свои замыслы и повернуть историю вспять? Своими настольными папками, что ли?

Господи, как это все-таки похоже на бездарно срепетированный балаган!

Тем не менее, по мере удаления от событий ситуация задним числом начинает все более драматизироваться. Оказывается, по свидетельству нового министра обороны РСФСР, путчисты рвались к ядерному оружию и только беззаветное мужество моего однофамильца генерала Максимова спасло всех нас от глобальной беды. Хотелось бы, чтобы этот министр разъяснил бы еще изумленному человечеству, кого они собирались бомбить: Америку, Китай или защитников Белого дома? Что за чушь и на каких идиотов это рассчитано?

И вот наконец прозвучало то коренное, основополагающее слово, которого после всего предыдущего и следовало ожидать: «Измена». Участников заговора привлекают к ответственности по расстрельной шестьдесят четвертой статье Уголовного кодекса РСФСР.

Стоп. Мы это уже проходили. В одна тысяча девятьсот тридцать седьмом, а также и ранее и позднее. И людей моего поколения на этой кровавой мякине уже не проведешь, ибо «измена родине» предполагает врага, в интересах которого эту самую измену совершают. Юристы и следователи тех яростных, но далеко не прекрасных лет вроде Крыленко и Вышинского не утруждали себя долгими поисками такового. К их услугам был весь список иностранных разведок от японской до перуанской включительно. Хочу надеяться, что нынешние апологеты правового государства среди наших профессиональных служителей юстиции не задержатся с соответствующими доказательствами. И вообще, что это у нас за правосудие такое, которое постоянно мечется от обвинительного уклона в оправдательный и обратно? Страшно жить в стране, где судебные решения зависят от очередной газетной кампании!