Экономическое учение Карла Маркса

В те времена, когда индейцы употребляли только лук н стрелы, каждый воин знал свои стрелы и мог без труда узнать убитых им буйволов. Они составляли его личную и полную собственность, за исключением известной доли, которая шла в пользу вдов и семейств, не имеющих воина-кормильца. Если в убитом буйволе оказывались стрелы нескольких охотников, то вопрос о принадлежности добычи решался в зависимости от положения стрел. Если каждая из стрел причинила смертельную рану, то буйвола делили на части или нередко присуждали какой-нибудь вдове. Все подобные вопросы разрешались руководителем охоты, причём его решения можно было обжаловать перед общим собранием «воинов-собак».

С тех же пор, как огнестрельное оружие вошло во всеобщее употребление и в силу этого стало невозможно узнать, кем именно убит тот или другой буйвол, индейцы стали более коммунистичны [1] в своих воззрениях, и всё количество добытого мяса и шкур подвергается теперь относительно равному разделу, на основании того или иного мерила собственного изобретения».

Мы видим, что у этого охотничьего племени производство является общественным; различного рода работы исполняются совместно с целью достижения общего результата.

Здесь мы уже находим зачатки разделения труда и планомерного сотрудничества (кооперации). [2]

Сообразно своим способностям охотники выполняют различные работы. Но всё совершается по общему плану. Охотничья добыча является результатом совместного исполнения различных работ — «обмена деятельностью», как выражается Маркс в «Наёмном труде и капитале». Эта добыча не обменивается, а делится.

Отметим здесь лишь мимоходом, как изменение в средствах производства — замена лука и стрел огнестрельным оружием — влечёт за собой также изменение в способе распределения.

Рассмотрим теперь другой, более высокий вид общественного производства, например основанную на земледелии индийскую сельскую общину. От первобытного коммунизма, господствовавшего в ней когда-то, теперь в Индии сохранились лишь жалкие остатки. Но Неарх, начальник флота Александра Македонского, сообщал ещё, по словам Страбона, о местностях в Индии, где земля была общей собственностью, сообща обрабатывалась и по окончании уборки урожай делился между членами общины.

По Эльфинстону, такие общины существовали в некоторых частях Индии ещё в начале XIX столетия. На Яве сельская община продолжает ещё существовать в определённой форме: время от времени вся пахотная земля подвергается переделу между жителями села. Они получают свои участки не в частную собственность, а лишь в пользование на известный срок. В Индии пахотная земля большей частью уже перешла в частную собственность отдельных крестьян. Леса же, луга и пустоши составляют ещё зачастую общую собственность, право пользования которой имеют все члены данной общины.

В подобной деревенской общине, ещё не подпавшей под разлагающее влияние английского господства (в особенности введённой англичанами податной системы), нас интересует та форма, которую принимает в ней разделение труда. Мы уже видели разделение труда у индейцев Америки; сельская же община в Индии представляет гораздо более высокую ступень разделения труда.

Помимо общинной администрации, которая называется патил, если она состоит из одного лица, или панч, если она образует коллегию, по большей части из пяти лиц, мы находим в индийской хозяйственной общине ещё ряд должностных лиц: карнама или матсадди — счетовода, который ведает финансовыми отношениями общины как к отдельным её членам, так и к другим общинам и государству; таллира — для расследования преступлений и правонарушений, на котором лежит также обязанность охранять путников, проезжающих через владения общины; тоти — охранителя пашни и землемера, который должен наблюдать за тем, чтобы соседние общины не нарушали межей, что легко может случиться, особенно при возделывании риса; смотрителя над шлюзами, который должен содержать их в надлежащем порядке и заботиться о том, чтобы они своевременно открывались и закрывались, снабжая каждое поле достаточным количеством воды, что особенно важно для рисовых полей; брамина — для исполнения религиозных обрядов; школьного учителя, обучающего детей грамоте; брамина — звездочёта или астролога, который указывает счастливые и несчастливые дни для посева, жатвы, молотьбы и других важных работ; кузнеца, плотника и колёсника, гончара, цирюльника, пастуха, врача, танцовщицу, а иногда даже и певца.

Все эти лица работают на всю общину и вознаграждаются за это или частью общего поля, или же частью урожая. И здесь, при таком высокоразвитом разделении труда, мы видим совместный труд и распределение продуктов.

Возьмём ещё один пример, известный каждому: патриархальную крестьянскую семью, которая сама удовлетворяет все свои потребности. Эта общественная форма развилась из способа производства, только что описанного нами на примере индийской хозяйственной общины и существовавшего на первых ступенях развития всех более или менее известных культурных народов.

В такой крестьянской семье мы также находим не изолированных производителей, а совместный труд и совместное выполнение различных видов труда, изменяющихся сообразно с возрастом, полом и временами года. Тут пашут, косят, пасут скот, доят, рубят дрова, вяжут, прядут, ткут, шьют, плотничают и т. д. Самые различные виды труда здесь прилагаются совместно, в общей связи друг с другом; здесь, как и в предыдущих примерах, продукты не обмениваются между отдельными работниками, а распределяются между ними сообразно с обстоятельствами.

Предположим теперь, [3] что средства производства какой-нибудь земледельческой общины, вроде изображённой нами, настолько усовершенствовались, что на возделывание земли можно затрачивать уже меньше труда, чем прежде. Освобождающиеся рабочие силы могут быть, если техника достигла достаточного развития, обращены, например, на разработку залежей кремня, оказавшегося где-нибудь на общинной земле, на выделку из него инструментов и оружия. Положим, что производительность труда тут настолько велика, что инструментов и оружия изготовляется гораздо больше, чем нужно общине.

Какое-нибудь пастушеское племя приходит во время своих кочёвок в соприкосновение с этой общиной. Производительность труда у этого племени также возросла, и оно разводит больше скота, чем ему нужно. Понятно, что это племя охотно станет выменивать свой излишек скота на излишек инструментов и оружия земледельческой общины. Излишек скота и излишек инструментов становятся вследствие этого обмена товарами.

Обмен товаров является естественным следствием развития производительных сил за пределы ограниченных потребностей первобытных общин. На известной ступени развития техники первобытный коммунизм становится препятствием для её дальнейшего движения вперёд. Способ производства требует расширения круга общественного труда. Но так как отдельные общины были независимы и чужды друг другу, то это расширение не могло совершиться посредством расширения коммунистического планомерного труда. Оно происходило только путём взаимного обмена излишков труда между отдельными общинами.

Мы не станем здесь исследовать, как обмен товаров в свою очередь воздействовал на способ производства внутри общин, пока, наконец, производство товаров не превратилось в производство независимых друг от друга частных производителей, владеющих средствами производства и продуктами своего труда на правах частной собственности. Здесь мы хотим лишь установить следующее: товарное производство есть общественная форма производства, оно немыслимо вне общественной связи, оно означает даже расширение общественного производства за пределы предшествовавшего ему коммунистического (в племени, общине или в патриархальной семье). Но общественный его характер теперь не выступает открыто наружу.