Либертарианство: История, принципы, политика

Мы никогда не сможем упразднить права собственности, как обещают социалистические фантазеры. Существование вещей подразумевает, что кто-то обладает властью их использовать. В цивилизованном обществе люди не согласны с тем, чтобы власть принадлежала просто самому сильному или самому жестокому человеку; они хотят иметь теорию справедливого владения титулами собственности. Когда социалистические правительства “упраздняют” собственность, они обещают, что всем имуществом будет владеть общество в целом. Однако поскольку — жизненна теория или нет — лишь один человек может съесть конкретное яблоко, спать в конкретной кровати или стоять в конкретном месте, то кто-то должен решить, кто именно это будет. Этот кто-то — партийный чиновник, бюрократ или царь — и является реальным обладателем права собственности.

Либертарианцы считают: право самопринадлежности означает, что люди должны иметь право приобретать собственность и обмениваться ею, удовлетворяя свои потребности и желания. Чтобы накормить себя, дать кров нашим семьям или открыть дело, мы должны использовать собственность. А чтобы люди были готовы делать сбережения и инвестировать, они должны быть уверены, что их права собственности защищены законом и никто не придет и не конфискует созданное ими богатство, будь то засеянное поле, построенный дом, приобретенный автомобиль или сложная корпорация, представляющая собой сеть договоров между множеством людей.

Первоначальное обретение собственности. Прежде всего, как люди приобретают имущество? Возможно, если бы космический корабль с людьми прибыл на Марс, конфликтов по поводу земли не возникло. Просто выбирай место и начинай строить или сажать. Однажды некий карикатурист изобразил, как один пещерный человек говорит другому: “Давай разделим землю на небольшие участки и продадим их”. В такой ситуации абсурдность предложения очевидна. Почему? А кто будет покупать эти участки? И на что? Однако с ростом населения возникает необходимость решать, кому принадлежит какой участок земли, источник воды или частота вещательного диапазона. Один способ приобретения собственности описал Джон Локк: кто первый “соединяет свой труд с” участком земли, тот приобретает на него право. Посредством соединения своего труда с участком до этого никому не принадлежавшей земли он сделал ее своей. После этого он имеет право построить на ней дом, огородить забором, продать или распорядиться ею иным образом.

Право собственности на каждую вещь состоит из набора правомочий, которые могут быть разделены. С одним объектом может быть связано столько прав, сколько аспектов насчитывается у данного объекта. Например, вы можете купить или взять в аренду право бурить нефть на определенном участке земли, но не заниматься на нем фермерством или строительством. Вы можете владеть землей, но не владеть водой под ней. Вы можете преподнести свой дом в качестве благотворительного дара, но сохранить право жить в нем до конца жизни. Как писал в книге “Свобода против власти” Рой Чайлдз: “До появления технологии вещания посредством электромагнитных волн определенные виды объектов… не могли быть собственностью, поскольку не существовало технологических средств, с помощью которых их можно было идентифицировать”. Но как только была понята физическая природа вещания, мы смогли создать права собственности на частоты. Чайлдз продолжает: “По мере усложнения общества… и развития технологий появляющиеся виды собственности становятся все более и более сложными”.

Принцип гомстеда — первоначального приобретения права собственности теми, кто первый использовал и преобразовал собственность, — может работать по-разному для разных видов собственности. Например, в естественном состоянии, когда большая часть земли никому не принадлежит, для приобретения прав собственности достаточно просто разбить лагерь на участке земли и быть там. Закладка фундамента дома и начало его строительства, безусловно, создадут право собственности. Права на воду — в озерах, реках или подземных резервуарах — традиционно приобретались иначе, чем права на землю. Когда в 1920-х годах началось использование частотного диапазона для радиовещания, как правило, применялся принцип гомстеда: начните вещание на определенной частоте, и вы приобретете право продолжать ее использовать. (Задача правительства во всех этих случаях — просто защищать, как правило с помощью судов, права, которые люди приобретают сами.) Важно иметь определенный способ установления прав собственности и возможность передавать их от одного человека к другому на основе взаимного согласия.

Права собственности — это права человека. Что конкретно означает “владеть собственностью”? Можно привести определение Яна Нарвесона: “[Выражение] ‘х является собственностью А’ означает, что А имеет право определять направление использования х”. Обратите внимание, что право собственности — это не право самой собственности или право, принадлежащее предмету собственности, как часто говорят оппоненты прав собственности. Нет, право собственности — это право человека на собственность, право отдельного человека использовать собственность, которую он справедливым путем приобрел, и распоряжаться ею. Права собственности — это права человека. В самом деле, как упоминалось выше, все права человека могут рассматриваться как права собственности, вытекающие из одного фундаментального права на самопринадлежность, нашего права собственности на свое тело. Как писал Мюррей Ротбард в книге “Власть и рынок”:

Если понимать свободу слова таким образом, то становится очевидной ошибка судьи Оливера Уэнделла Холмса, заявившего, что право на свободу слова не может быть абсолютным, поскольку в заполненном зрителями театре ни у кого нет права криком “Пожар!” поднимать ложную панику. Кто может кричать “Пожар!”? Либо владелец театра или один из его агентов, либо кто-то из зрителей. В первом случае получится, что владелец театра обманул своих клиентов: он продал им билеты на спектакль или фильм, а затем прервал представление, не говоря уже о том, что подверг опасности их жизни. Если это сделает кто-то из зрителей, то он тем самым нарушит условия своего договора: его билет дает ему право наслаждаться представлением, а не прерывать его. Довод о ложных криках “Пожар!” в заполненном зрителями театре не может служить причиной ограничения права свободы слова; этот пример показывает, как права собственности позволяют разрешать проблемы, и свидетельствует о необходимости их защищать и обеспечивать их соблюдение.

Аналогичный анализ применим к широко обсуждаемому праву неприкосновенности частной жизни. В деле 1965 года Грисвольд против штата Коннектикут [Griswold v. Connecticut] Верховный суд опротестовал закон штата, запрещающий использование противозачаточных средств. В “полутени, образованной отсветами” разных частей Конституции судья Уильям Дуглас выискал право на неприкосновенность частной жизни для супружеских пар. В течение тридцати лет консерваторы, такие, как судья Роберт Борк, высмеивали столь неопределенное, беспочвенное рассуждение. Несмотря на это, полутень постепенно распространялась: вначале на право не состоящих в браке пар пользоваться противозачаточными средствами, потом на право женщин на прерывание беременности, пока наконец в 1986 году неожиданно не выяснилось, что отсветов недостаточно, чтобы распространить эту полутень на гомосексуальные акты, осуществляемые по взаимному согласию в частной спальне. Теории неприкосновенности частной жизни, выведенной из права собственности, не нужны никакие полутени и отсветы — неизбежно оказывающиеся весьма расплывчатыми, — чтобы прийти к выводу, что человек имеет право покупать противозачаточные средства у тех, кто желает их продать, или вступать в сексуальные отношения с выразившими согласие партнерами в собственном доме. Принцип “мой дом — моя крепость” обеспечивает более прочную основу для неприкосновенности частной жизни, чем “полутень, образованная отсветами”.