Новый стратегический союз. Россия и Европа перед вызовами XXI века: возможности «большой сделки»
Новый стратегический союз. Россия и Европа перед вызовами XXI века: возможности «большой сделки» читать книгу онлайн
Это не публицистика, а серьезное исследование истории, текущего состояния и возможностей развития отношений России с Европейским союзом. От неумеренного оптимизма 90-х годов - к растущему недоверию, а теперь, порознь, но одновременно, - к пониманию общих вызовов, от чего трудный, но в принципе возможный шаг - нет, не к фундаментальному договору, в целесообразности которого автор сомневается, а к пакету соглашений во имя обеспечения общей безопасности. В отличие от публицистов, прямо работающих на власть, автор не склонен винить только ЕС во всех трудностях контакта и достаточно убедительно фиксирует немалое количество ошибок, совершенных и совершаемых в контактах с ЕС как российской дипломатией, так и ее бюрократией как целым. В отличие от чисто академических штудий, автор не ограничивается позицией наблюдателя, рискуя предложить абрис собственного проекта разработки нового модус вивенди с ЕС в условиях глобальной утраты прежнего порядка.
This is not political journalism but a serious study of the present situation and the possibilities of developing the EU-Russia relations. It was a long road from an unrestrained optimism of the 1990's to a growing mistrust, and now when both sides have independently realized the common challenges, there is one step to make - albeit a hard one but nevertheless possible - by signing a number of mutual security agreements, which will necessarily fall short of a fundamental treaty that the author deems to be unsustainable. Unlike those journalists who support the state propaganda line, the author is far from exclusively blaming the EU for all the difficulties of contact. He is convincing in registering quite a number of lapses committed in the past and present by Russian diplomacy as well as its bureaucracy. Unlike the purely academic studies, the author is not satisfied with an observer's position, taking the risk to propose an outline of his own project of modus vivendi with the EU at the time when the previous global order is no longer valid.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Да и в целом разнообразие национальных приоритетов (в сфере экономической политики, либерализации рынка или, наоборот, сохранения его социального аспекта, определения внешнеполитических приоритетов и оценки угроз) в контексте расширения возросло в значительно большей степени, чем этого можно было ожидать. В сфере безопасности отсутствие общего видения и «большой угрозы» привело к попыткам заявить национальные повестки в качестве общеевропейских. Вместе с тем европейский интерес вряд ли может рассматриваться как простая сумма сложения национальных интересов стран-членов. В результате выгода от коллективной силы и возможностей ЕС оказалась недостаточной для того, чтобы компенсировать формальное сокращение роли отдельных стран и передачу суверенитетов на наднациональный уровень.
Ответом на неспособность ЕС сформулировать общий интерес для 25–27 стран-членов стал рост национального эгоизма и формирование групп стран «по интересам» как во внутренней, так и во внешней политике. В том числе и в области отношений с Россией, где мы можем наблюдать по меньшей мере три группы, преследующие разные интересы и руководствующиеся собственными представлениями о рациональном подходе, – альянс Франции, Германии и Италии, группу новых стран-членов и Брюссель.
После достижения исторического примирения между Германией и Францией стал очевидным кризис стратегических целей европейского интеграционного проекта. Если абстрагироваться от откровенно разрушительных предложений по реформе ЕС, которые могут либо превратить его в джентльменский клуб по интересам, либо полностью уничтожить надгосударственную несущую стену ЕС, выбор предлагаемых стратегических целей оказался как никогда скромным.
В качестве выхода было предложено в конечном итоге взять на вооружение идею становления ЕС в качестве наиболее конкурентоспособной экономики мира к 2010 году. Лиссабонская стратегия, одобренная главами государств и правительств Евросоюза в 2000 году, ставила амбициозную задачу превратить Европу в самую передовую экономику, основанную на знаниях, которая в свою очередь не имеет большого успеха ввиду неготовности стран – членов ЕС поступиться даже незначительной долей суверенных прав в тех областях, которые затрагивают основы общественного договора – налогообложении, социальной политике, науке и образовании. Что, однако, не означает исчезновения необходимости действовать. Оценивая первые годы реализации стратегии, Юрий Борко пишет:
«После провального старта реализации программы ее амбициозная первоначальная цель – догнать и перегнать всех по динамике и конкурентоспособности экономики к 2010-му – исчезла из документа. Но в условиях возросшей конкуренции со стороны Китая и других динамично развивающихся азиатских и латиноамериканских стран задача модернизации экономик стран Европейского союза на основе новейших технологий, повышения темпов роста и конкурентоспособности стала еще более актуальной. Это вопрос места единой Европы в мировой экономике XXI века». [36]
Переломный этап
Рассматриваемый нами этап отношений Россия – ЕС (1999–2003) стал во многих смыслах переломным. Все более отчетливо сталкиваясь с вызовами международного окружения, Россия решительно повернула к строительству суперсуверенного государства, по сравнению с которым даже существенно укрепившие свой суверенитет страны Европы выглядят почти ограниченными в правах. Кроме того, даже незначительные проявления самостоятельности Москвы воспринимались в столицах и среди части экспертного сообщества с удивлением, если не сказать – негодованием:
«По мере того как Европейский союз укрепляет свои позиции, Россия пытается сохранить экономический и политический контроль над территорией бывшего СССР. Идет борьба за влияние на „единое пространство“ [37]
Здесь мы снова можем засвидетельствовать расхождение основных принципов, стратегий и целей. Европейский союз, со своей стороны, начал буквально разрываться между необратимой в среднесрочной перспективе тенденцией к усилению роли национальных государств и попытками заявить о себе как о едином участнике международных процессов.
В двусторонних отношениях этот период можно разделить на два этапа: первый из них (1999–2002) стал временем решительного отхода России от позиций спорщика с Западом и стремления новой администрации в Кремле получить от политики сближения с Европой и США максимальные экономические выгоды, такие как признание рыночного статуса России или вступление ее на выгодных условиях во Всемирную торговую организацию (ВТО). В этот же период утихает «евроазиатская» риторика, мягко откладывается в сторону концепция многополярности, а российские власти принимают на вооружение тезис о «европейской принадлежности» России, который в мае 2000 года официально провозгласил новый Президент РФ во время саммита Россия – ЕС.
Вторая стадия (2002–2003) характеризуется постепенным сворачиванием дружественных речей и началом все более жесткого диалога. Стартом ее стали дипломатические баталии вокруг проблемы так называемого калининградского транзита, когда следствием вступления в Евросоюз Литвы грозило стать существенное затруднение передвижения российских граждан между Калининградской областью и остальной территорией России.
Этот этап двусторонних отношений России и Европейского союза, который также может быть назван эпохой торможения, предваряется появлением двух уже упоминавшихся документов стратегического характера, в одностороннем порядке одобренных партнерами в июне – октябре 1999 года. Речь идет об Общей стратегии ЕС в отношении России, принятой на саммите в Кельне в июне 1999-го, и Среднесрочной стратегии отношений Российской Федерации с Европейским союзом, утвержденной в Москве накануне саммита Россия – ЕС в Хельсинки (октябрь 1999 года).
Среднесрочная стратегия развития отношений Российской Федерации с Европейским союзом объединила в себе как внешнеполитическую стратегию России периода второй половины 1990-х годов, так и «новый курс» Кремля при Президенте РФ Владимире Путине. Связующим звеном между первыми попытками заявить о себе как о самостоятельном игроке, характерными для поведения Москвы при министре иностранных дел и главе кабинета Евгении Примакове, и все еще кооперативистским курсом новой администрации стала характеристика России как «мировой державы, расположенной на двух континентах», которая должна «сохранять свободу определения и проведения своей внутренней и внешней политики».
Стратегия развития отношений Российской Федерации с Европейским союзом на среднесрочную перспективу (2000–2010) была представлена председателем российского правительства и одновременно официальным преемником Бориса Ельцина Владимиром Путиным на саммите Россия – ЕС в Хельсинки в октябре 1999 года. Среднесрочная стратегия России была спокойно воспринята в Брюсселе и получила критическую оценку со стороны части европейского экспертного сообщества как «требовательный и раздраженный ответ» на Общую стратегию ЕС, принятую летом того же года, которую в Москве в свою очередь расценили как документ «снисходительный и высокомерный».
Вместе с тем именно Среднесрочная стратегия стала первым масштабным внешнеполитическим документом после смены власти в Москве. Хотя она появилась на свет осенью 1999 года, т. е. за несколько месяцев до прихода нового Президента РФ в Кремль и более чем за полтора года до его так называемой внешнеполитической революции, последовавшей за событиями 11 сентября 2001 года, можно предположить, что уже в тот период (лето – осень 1999-го) российские политические и экономические элиты подходили к признанию необходимости выхода страны из состояния внешнеполитической полуизоляции, к которой ее привел конфронтационный стиль второй половины 1990-х годов. Вполне оправданные в долгосрочной стратегической перспективе действия российской дипломатии того периода, как мы уже отмечали, опередили свое время и не вполне сочетались с ограниченными финансовыми и экономическими ресурсами.
