Масоны и революция

Что же касается рекомендации «немедленно» создать штаб из 10 лиц с поручением сделать это троице, состоящей из Гучкова, Львова и Керенского, то здесь графоманская сущность автора «диспозиции», его полная неосведомленность о действительной политической кухне в оппозиционных кругах, обывательский уровень его сочинительства выступают наиболее наглядно.

Начнем с мелочи: инициалы Гучкова и Керенского указаны, князя Львова — нет. Спрашивается, мыслимо ли это для первого директивного документа, за которым стоит, как считает Н. Яковлев, могущественная тайная организация? Почему «верховное командование организованным народом» «диспозиция» предлагает именно Гучкову, а не Львову? Ответ лежит на поверхности. Автор помнит, что Гучков в третьей Думе был председателем комиссии по государственной обороне, поставившей своей задачей возрождение военной мощи России, утерянной во время русско-японской войны. В этом качестве он завел обширные связи в военных и в военно-морских кругах, среди той части офицерства и генералитета, которые тоже стояли па позициях «обновления» и «возрождения» военного могущества страны. В обстановке войны задача привлечения на свою сторону армии, в лице ее командного состава прежде всего, с точки зрения думской и земско-городской оппозиции, была жизненно важной. Естественно, по мысли автора «диспозиции», что Гучков является самой подходящей фигурой для осуществления сближения армии и Думы в лице ее «Прогрессивного блока».

Несуразность всей идеи создания штаба бросается в глаза. Во-первых, почему надо назначать штаб, когда он уже имеется в лице самого «Комитета народного спасения»? Во-вторых, почему сразу ему не назначить требуемые им 10 лиц? И почему вообще десять, а не пятнадцать и не двадцать? А просто потому, что десять — круглое число. А то, что названы лишь три фамилии, говорит только о том, что сам автор «диспозиции» просто затруднялся назвать весь десяток, который составил бы этот пресловутый «штаб». Об авторской маниловщине и далекости от подлинной политики говорит и сделанный выбор фамилий. Тот, кто знаком с политическими взглядами, вкусами и характерами Гучкова и Львова, хорошо знает о несовместимости их друг с другом, не говоря уже об их общей несовместимости с Керенским.

Очень наглядно графоманство автора «диспозиции» обнаруживается, когда сопоставляешь требуемые им «военную централизацию и дисциплину» с конкретными мерами, которые он рекомендует организованному по-военному будущему штабу проводить в жизнь. Все они в конечном итоге сводятся к моральной, а не политической размежовке. Сам штаб рекомендуется сформировать но принципу личных качеств, а не политических взглядов. Пункт 9 предлагает отделим, овец от козлищ, т. е. порядочных людей от плохих.

Очень показателен в этом отношении пункт 11. Что собственно он предлагает? Очень простую вещь. Все причастные к власти люди, запятнавшие себя «отрицательными поступками», должны быть взяты на заметку, с тем чтобы объявить им, что после войны они будут подвергнуты моральному остракизму сроком на 10 лет (опять цифра 10). Точно так же обстоит дело и с прессой. Плохую прессу будущему штабу предлагается решительно осудить и бойкотировать. Здесь еще рекомендуется к непокорным применять такое оружие, как снятие с работы персонала (какого: типографских ли рабочих, самих журналистов, делающих газету, — неясно). Но что под этим разумеется конкретно, если иметь в виду, что «диспозиция» решительно не допускает забастовок, непонятно.

Отметим еще, что «диспозиция» составлена в Москве, о чем прямо указывается в документе. Москва названа в нем сердцем и волевым центром России. Следует иметь в виду, что фраза: «Москва — сердце русской оппозиции» — также одна из самых расхожих формул цензовой оппозиции, связанной с действительным процессом большего либерального полевения первопрестольной по сравнению с Петроградом, по причинам, о которых здесь нет надобности говорить.

Мы не сомневаемся, что все наши доводы, приведенные для доказательства графоманского происхождения «Диспозиции № 1», не убедят Н. Яковлева. В таком случае его оппоненты ответят ему «Диспозицией № 2».

Как мы помним, автор первой «диспозиции» в конце обещал, что «в зависимости от развития событий... диспозиция подлежит переменам и дополнениям, о которых будет сообщено». Это свое обещание он выполнил очень скоро — ровно через 10 дней (из чего еще раз следует, что он был явно неравнодушен к этому числу), разразившись «Диспозицией № 2», о существовании которой ни Мельгунов, ни Н. Яковлев ничего не знают. Эта вторая «диспозиция»— шедевр, ничуть не уступающий первой.

Диспозиция № 2

В ответ на резолюции московских съездов земств и городов последовало решение противника: съезды благодарить; депутации не принимать, парламента немедленно не созывать.

Таким образом, маски сдернуты. Все, даже наивнейшие Ковалевские, Милюковы, Челноковы и Шингаревы, должны наконец уразуметь, что они своей компромиссностью подставили русскую общественность под удар, которого следовало избежать.

Противник действует смело и последовательно: имея всю страну и общественное мнение союзников против себя, он наносит общественности удар за ударом. Чем же отвечает на это русский общественность? Руководимая безвольными говорунами, она только ежится и грозит кулаком в кармане. Между тем ответные жесты должны быть сделаны немедленно, ибо без них наступление противника может постепенно повести к потере даже закрепленных с 1905 г. позиций. Кто не понимает этого, должен устраниться от руководящих ролей.

Посему надлежит:

1) А. И. Гучкову, А. Ф. Керенскому, П. П. Рябушинскому, В. И. Гурко, кн. Г. Е. Львову немедленно собраться в Москве и приступить к организации земского и городского съезда, созываемого частным порядком в Москве на 15 октября с. г.

2) Означенным пяти лицам выработать программу съезда и текст приглашения на оный, разослав его лицам, участие каковых желательно, и предоставив выбор делегатов частным совещаниям земских и городских гласных по всей империи.

3) Твердо установить, объявив об этом через- газеты, что съезд предполагается частный, никаких разрешений поэтому не испрашивать, переговоров с противником о нем не вести и инсценировать его под флагом чашки чая у П. П. Рябушинского.

4) Означенным пяти лицам во исполнение п. 5 нашей диспозиции № 1 просить А. И. Гучкова принять на себя командование «Армией спасения России» против врагов внутренних. Пополнить состав для сформирования штаба в 10 лиц (п. 5, дисп. № 1), указание коего Гучкову принимать к исполнению в случае наличности в его пользу трех четвертей голосов. Во всех остальных случаях Гучкову принимать решения под личную свою ответственность, а совету поддерживать его в исполнении оных всемерно и беспрекословно.

5) Означенным 5 лицам после того, как они выработают детали ответного жеста по адресу кабинета, безумно ведущего страну к внутреннему обострению, пригласить редакторов и издателей московских газет и установить контакт между тоном газет и намерениями штаба.

6) Ответный жест по адресу гг. Горемыкина п кн. Щербатова (по должности ответственного за возникновение проекта восстановления предварительной цензуры и пр.) мог бы заключаться в объявлении им публичного выговора и отрешения от права общения с уважающими себя общественными деятелями (общественный бойкот) наподобие тех мер, коими финляндцы столь успешно боролись с режимом ген. Бобри-кова.

7) Штабу следовало бы немедленно по своем сформировании приступить к изучению реальной обстановки театра внутренней борьбы и, блокируясь налево, определить последовательность мер воздействия на пробки, применение каковых мер не повредило бы интересам армии и общества, система личного, социального, экономического и психического воздействия на врагов народа: г. Горемыкина, кн. Щербатова, г. Самарина, г. Катенина и т. д.