Секретные протоколы, или Кто подделал пакт Молотова-Риббентропа

Литературного белорусского языка в то время не существовало, и потому он был ударными темпами создан по заказу партии и правительства. Получился он несколько корявым, поэтому сегодня даже многие белорусы стесняются говорить на нем, предпочитая русский, но это, так сказать, издержки процесса. Факт остается фактом — белорусская национальность со своим языком, письменностью и литературой официально появилась в 20-е годы в СССР по политическому заказу. Кстати, первый белорусский алфавит был создан в 1918 г. Брониславом Тарашкевичем на основе латиницы, поскольку автор сего изобретения являлся полонофилом. Потом он разработал и правила белорусского письма на кириллице (тарашкевицу), однако его работа оказалась невостребованной, ибо поляки ликвидировали все белорусские школы.

Учреждение на территории Украины Молдавской автономии преследовало ту же цель — создать базу для последующего присоединения Бессарабии. 2 августа 1940 года на VII сессии Верховного Совета СССР был принят Закон об образовании союзной Молдавской Советской Социалистической Республики, образованной слиянием бессарабской территории и заднестровской молдавской автономии. В ноябре 1940 г. территории с преобладающим украинским населением (Буджак и Северная Буковина) были переданы в состав Украинской ССР. В результате этих преобразований доля собственно молдавского населения в МССР возросла до 70 %. Весьма любопытно, что при переписи населения румыноговорящие жители отошедшей к Украине Черновицкой области записывались румынами по национальности, в то время как их соплеменники в Бессарабии мигом превратились в молдаван. Разумеется, учить читать и писать советских молдаван стали на кириллице, в то время как жители Запрутской (западной) Молдавии остались румынами и использовали латинский алфавит.

Дмитрий Фурман в статье «Молдавские молдаване и молдавские румыны», опубликованной во втором выпуске альманаха «Молдавия. Научные тетради института Восточной Европы» пишет:

Эволюция Народного фронта Молдавии проходит через те же этапы, что и эволюция всех подобных движений в СССР (и как все аналогичные движения — под влиянием «прибалтийской модели»). Вначале это «поддержка курса КПСС на перестройку», демонстрации (они начались в Кишиневе осенью 1988 г.) с портретами Горбачева и выдвижение относительно «невинных экологических и культурных (прежде всего — о переходе на латинскую графику и государственном статусе молдавского языка) требований. Но постепенно люди смелеют и начинают высказывать то, что думают, и додумывать то, что не решались додумывать раньше.

Уже в марте 1989 г. на митингах развевается румынский сине-жёлто-красный триколор, заменяющий красные флаги. В резолюциях учредительного съезде НФМ еще говорится о „поддержке линии партии“ и упоминается „ленинская национальная политика“, но уже содержатся требования полного суверенитета Молдавии, вплоть до создания своих вооруженных сил, которые могли бы использоваться вне территории республики лишь с согласия Верховного Совета МССР, осуждения „пакта Молотова — Риббентропа“, объявления „языка молдавской нации“ единственным государственным языком и восстановления исторической национально-государственной символики. Несли руководство Народного фронта еще соблюдает „дипломатичность“, то улица говорит все более открыто. Появляются лозунги: „Коммунизм — это сатанизм“, „Бей коммунистов“ и т. п. Движение быстро эволюционирует к яростному антикоммунизму и требованиям выхода из СССР. <…>

Народный фронт усиливает уличное давление на власть, прежде всего в языковом вопросе, и власть постепенно поддается. Еще в ноябре 1988 г. в тезисах ЦККПМ говорится: „Утверждения, подвергающие сомнению тот факт, что молдавский народ имеет свой язык, глубоко ненаучны“. Но уже в конце декабря позиция властей меняется, а с марта 1989 г. фронтисты начинают сами „проникать во власть“ — из избранных народных депутатов СССР 40 % — фронтисты.

Перед началом „исторической“ сессии Верховного Совета Молдавии в августе 1989 г., которая должна была рассмотреть вопрос о языке, Народный фронт созывает в Кишинёве колоссальный митинг (фронтисты утверждали, что на него съехались со всех концов Молдавии около 700 тысяч человек), названный в соответствии с румынской исторической традицией Маре Адунаре — Великим Собранием. На митинге выступал недавно ставший 29 июля 1989 г. Председателем Президиума Верховного Совета М. Снегур, а обратившийся с приветствием представитель Прибалтики извинился, что вынужден говорить „на языке оккупантов“.

„Великое собрание“ принимает обращение к Верховному Совету и ряд резолюций с требованиями принятия законов о языке и национальной символике, и Верховный Совет „подчиняется воле народа“. Он принимает законы, переводящие молдавский язык с кириллицы на латиницу, объявляющие его единственным государственным языком и требующие его знания для занятия должностей на государственной службе». [193]

Какую роль сыграл фактор «секретных протоколов» в молдавско-приднестровском конфликте? Не главную, однако именно на необходимость аннулировать результаты «сговора» Молотова — Риббентропа ссылались обе стороны, обосновывая свои правовые решения. 23 июня Верховный Совет МССР утвердил Заключение специальной комиссии по пакту Молотова — Риббентропа, в котором создание МССР было объявлено незаконным актом, а Бессарабия и Северная Буковина — оккупированными румынскими территориями. Снова процитирую упомянутую статью Дмитрия Фурмана:

«Как и в Прибалтике, лозунгом молдавского антисоюзного движения становится требование признания незаконными советско-германских соглашений 1939 г. („пакта Молотова — Риббентропа“) и ликвидации их последствий. Но если в Прибалтике это означает восстановление независимых государств, то в Молдавии это имеет прямо противоположное значение — ликвидации Молдавии как отдельного государства, ее присоединение к Румынии („воссоединение с Родиной“). В „прокламации“, принятой „Вторым Великим собранием“, о присоединении Бессарабии к Румынии в 1918 г. говорится, что этим „румынский на род осуществил свой постоянный идеал“, а про присоединение к СССР в 1940 г.: „оккупация территории путем агрессии должна рассматриваться как не имеющая с самого начала никакой правовой силы“65. В июле 1991 г. на конференции, посвященной „пакту Молотова — Риббентропа и его последствиям для Бессарабии“, М. Снегур говорит: „После Первой мировой войны и падения Российской империи и империи Габсбургов народ этих оккупированных территорий реализовал свое естественное право на самоопределение и независимость. Историческая справедливость была восстановлена“66. Таким образом, историческая справедливость — это воссоединение в 1918 г. румынских земель и румынского народа, и миссия современного молдавского движения — вновь восстановить эту справедливость, попранную в 1940 г.

„Ирредентистский“ характер молдавского движения придает ему особую радикальность, ибо ирредентизм не предполагает каких-либо переходных форм („суверенитет в составе СССР“, затем членство в сНГ). Оно развивается быстро и принимает бурные формы — 7 ноября 1989 г. фронтисты-демонстранты легли под танки и помешали провести военный парад, а 10 ноября 1989 г. с целью освобождения арестованных 7 ноября была даже предпринята попытка взять штурмом здание МВД, во время которой колоссальную выдержку проявил так и не отдавший приказ стрелять в разъяренную толпу тогдашний министр внутренних дел В. Воронин. <…>

Среди республик, борющихся за разрушение СССР, Молдавия — в первом ряду. Она не проводит горбачевский референдум о судьбе СССР, и даже пытается сплотить отказывающиеся подписать его республики („Кишиневский форум“). Молдавия первой из союзных республик признает независимость Литвы и в августе 1991 г. смело и решительно противостоит „путчу“ ГКЧП. И после поражения ГКЧП 28 августа новое, третье „Великое собрание“ провозглашает Декларацию о независимости, после чего она тут же принимается молдавским парламентом». [194]