Газета "Своими Именами" №3 от 14.01.2014

Адамян утверждает, что «решала» при помощи своих покровителей в органах «увел» у него компанию, поменяв директора, и начал самостоятельно распоряжаться деньгами, поступающими по договорам подрядных работ.

Оказалось, что о задержании Адамяна узнали в Главном управлении экономической безопасности МВД. ГУЭБ давно вело оперативную разработку О. Малинина, первого заместителя префекта ЮАО, а в донесениях Адамян фигурировал как один из «кормильцев» чиновника. И в следственное управление на улице Кржижановского примчались офицеры ГУЭБа… В этот же вечер Адамян превратился в «жертву вымогательства». Его обвесили записывающей аппаратурой и отправили передавать деньги сыну чиновника К. Малинину. Показательная «дойка» Адамяна продолжалась даже после такой «засветки». Вымогателей ничуть не пугало, что Адамян теперь является важным источником информации и ГУЭБ заинтересован в нем. Материальные ценности, все еще остающиеся у коммунальщика и его супруги, не дают покоя фигурантам аудиозаписи. Затем Адамяна действительно задержали. А за несколько часов его пребывания в отделении полиции технику, все еще принадлежащую супругам, экспроприировали. Молниеносная операция. С разных стоянок были уведены 8 тракторов и 25 снегоуборочных роторов и т.д. В итоге сегодня на Адамяна заведено уголовное дело по обвинению в неуплате налогов.

Приходится признать, что прав вымогатель в погонах, утверждающий на аудиозаписи, что таких, как Адамян, будут «разводить» всю жизнь. К кому бы за защитой он не пошел — процесс необратим. Но задумайтесь: а чьи деньги отжимали вымогатели у бизнесмена от ЖКХ?

«Карусельный» глава государства утверждает, что решать проблемы мешает нехватка квалифицированных кадров и высокий уровень коррупции. Сам он и его соратники «отжимают» чужой бизнес, квалифицированные кадры вышвыривают и ставят своих «наместников». События в Бирюлеве еще раз показали, что эпоха равновесия и апатии, жирно смазанная нефтяным маслом, быстро уходит в прошлое. На самом деле люди выходят на улицу не потому, что их зовут, а потому что внутренне готовы к народной революции.

Люди не верят в существующий политический порядок и правителей Кремля. В действительности вопрос состоит не в том, будет или нет нарастать дальше политическая активность, а в том, какова будет ее повестка. Бирюлево стало очередным актом борьбы за эту повестку.

В реальной жизни всё не так, как говорит президент по бумажке из Кремля. Следствие, особенно в заказных делах, намеренно затягивается и длится, как правило, год-полтора, а то и вовсе молчит, если в деле замешаны «кремлевские соски». По захвату МО «Интерэлектро» молчит все правительство, а организация продолжает работать за пределами России — чеченские взятки делают свое дело!

Следственная практика свелась к тому, что сначала подследственному выдвигаются обвинения, зачастую голословные, потом из него, его подельников или свидетелей выбиваются нужные показания. Тут в ход идут любые методы. Это и угрозы, и запугивания. Это и реальные аресты близких родственников, отъём несовершеннолетних детей и передача их органам опеки. Это и сотрудничество с работниками ФСИН, где содержится обвиняемый, с последующим прессингом в месте отбывания наказания (независимо – заслуженное оно или нет). И, конечно, элементарные хитрость и обман в отношении не очень грамотных обвиняемых. Обычно такого рода обвиняемые не могут позволить себе платного адвоката, а адвокаты, назначаемые государством, «прикормлены» следствием. И такой обвиняемый при таких «государственных защитниках» подписывает, как правило, все документы, не вдаваясь в их смысл. И на суде с ужасом узнает, что он признал то, что никогда не совершал.

«Простые» дела быстро уходят в суд, а «сложные» откладываются в «долгий ящик». Первые полгода ничего не происходит, и подследственный уже начинает думать, что про него забыли. Со следователем он видится только на судебных заседаниях по продлению срока содержания под стражей, куда его вывозят раз в два-три месяца. Когда сроки уже начинают поджимать и дело пора закрывать, всё начинает происходить, как в песне: «Я тебя слепила из того, что было». Реально работают прикомандированные сотрудники, остальные просто числятся в следственной группе, не забывая при этом получать очередные звания и премии. Но даже эти премии не могут объяснить тех дорогих автомобилей и того образа жизни, который беззастенчиво и бесстрашно демонстрируют сотрудники следственных органов, Генеральной прокуратуры и питерского «подбрюшья Кремля» из ФСБ.

Народ удивляется и спрашивает – в чем причина этого бесстрашия? Естественно, в безнаказанности. Следственные органы не несут никакой ответственности ни за непрофессионализм, ни за отсутствие компетентности, ни за отсутствие доказательств или элементарной логики в материалах уголовных дел. Более того, у них есть полная уверенность, что прокуратура это примет, а суд осудит обвиняемых и по таким материалам. Ведь в большинстве случаев в обвинительных заключениях звучат такие формулировки: «Войдя в преступный сговор с неустановленными лицами, в неустановленное время в неустановленном месте обвиняемый… совершил…» неустановленное деяние!!!

И вот таким — склеенным из различных лоскутов, не связанных показаний, противоречащих друг другу экспертиз, с отсутствием реальных свидетелей (свидетелями, как правило, являются оперативные сотрудники или их агенты) — уголовное дело поступает в суд. А что происходит в суде? Из проанализированных случаев выявлено, что до передачи дела в суд, т.е. на этапах предварительного расследования и на этапе «ознакомки» с делом, суд удовлетворяет 100% ходатайств, поданных следствием.

Вернемся к аресту. Следователи привозят задержанного на 48 часов и подают ходатайство о его аресте. Со стороны следователя звучат голословные обвинения, из которых следуют выводы о невозможности нахождения подозреваемого на свободе. Причем выводы стандартны и шаблонны независимо от тяжести преступлений, личности подозреваемого и степени его общественной опасности: может сбежать, испугавшись предъявленных обвинений, уничтожить не выявленные следствием улики, может оказать давление на следствие и свидетелей. Далее представитель прокуратуры поддерживает следствие. Потом сторона защиты логично и мотивированно излагает абсурдность обвинений, указывает на то, что подозреваемый не является общественно опасным элементом и общество не нуждается в его изоляции. Судья задает вопросы, заглядывает в дело, представленное следователями в суд (это не уголовное дело, это подборка документов, по мнению следствия, необходимая для поддержания их ходатайства в суде). В деле, как правило, копия паспорта подозреваемого, протокол задержания, еще несколько процессуальных документов. И ни одного документа не то чтобы доказывающего, а хотя бы указывающего на вину подозреваемого. Ведь доказательства — это тайна следствия от стороны защиты. Но звучит постановление суда и, несмотря на логику, здравый смысл ходатайство следствия удовлетворяется и подозреваемый объявляется арестованным. Но если у тебя статус министра обороны, хотя бы и бывшего, ты можешь молчать или вообще «нести пургу»!

Более того, даже если подозреваемый на момент ареста является спецсубъектом (член Совета Федерации, депутат Государственной Думы, председатель Следственного комитета РФ, Генеральный прокурор РФ и т.д.), в отношении которого должна быть применена ст.448 УПК РФ, суд может пойти на поводу у следствия и пренебречь данными обстоятельствами. А что же надзорные органы? Ведь обвиняемые и их защитники не ограничены в праве жаловаться. Проблема в том, как эти жалобы рассматриваются. А рассматриваются еще интереснее – любая жалоба на любые незаконные или необоснованные действия следственного органа тут же, без рассмотрения, пересылается в тот же самый следственный орган. А следственный орган, естественно, ничего незаконного или необоснованного в своих действиях не находит, и ваша жалоба остается неудовлетворенной.

Кремлевские шуты знают, что следственные органы и судебная система поставлены государством на охрану Закона, они же его систематически и нарушают. Сплошь и рядом совершаются преступления по статьям 299—307 УК РФ (группа статей Уголовного кодекса, объединяющих преступления, совершаемые в ходе предварительного следствия и судопроизводства). Суды всех юрисдикций напрочь пренебрегают статьями 14 и 15 УПК РФ, которые определяют основополагающие принципы уголовного судопроизводства. А надзорные органы закрывают глаза. Придет время, и кремлевские испытают всё это на своей шкуре! Простой человек, попавший под пресс правоохранительной и судебной системы, обречен независимо от того, виновен он или нет. СИЗО создан по образцу зоны закрытого типа, что приравнивается к особо строгому режиму. Люди, чья вина еще не доказана, вынуждены годами находиться в условиях, созданных для содержания особо опасных преступников. За трагедиями людей, оказавшихся в тюрьме, стоят трагедии их семей. Семьи теряют кормильца, тратят последние сбережения на адвокатов, вследствие чего оказываются за чертой бедности. Нередки случаи, когда за решеткой оказываются оба родителя, и тогда дети попадают в руки органов опеки, словно беспризорники. Все пострадавшие от путинской системы правосудия имеют друзей, родственников и соседей. И вся эта масса людей видит и понимает несправедливость происходящего. У части этих людей появляется чувство бессилия перед системой, монополизировавшей суды и следствие, а другая берет в руки оружие. Русский народ видит, что те, кого призвали их защищать, являются их же карателями. Эта проблема стала настолько явной в коррумпированной России Путина, что вышла далеко за рамки нашего государства и создаёт отрицательный образ России в международном сообществе.